в заросли лопухов. Хорошо, что все же не выпалил — из широченных листьев, разросшихся за сараями, выглядывали две перепуганные девчоночьи мордашки.
— Вы что здесь делаете⁈
— Мы с дядей Нафаней ушли, — зашептала Ав-ав. Ее подружка по своему обыкновению молчала, только дрожала крупной дрожью, — А потом на него этот колдун выскочил и… и кажется он дядю Нафаню убиииил…
Девчонка всхлипнула.
— А потом волки прибежали, и стрелять начали, и мы испугались…
Только стреляющих волков мне и не хватало. Я невольно усмехнулся и неожиданно почувствовал себя увереннее.
— Ждите здесь, пока все закончится.
Я выглянул из-за поленницы. Вот оно, крыльцо. И колдун Прокоп на нем, уже успокоившийся и всматривающийся во что-то, мне незаметное. Надеюсь, там не началась операция «Удар в спину», а то я могу и не успеть.
Я положил ствол пистолета на поленницу и прицелился. Пуговица — не пуля, тут и с такого расстояния можно промахнуться… Иначе я бы тут в диверсантов не играл, отдал бы тому, кто получше стреляет, пусть бы колдуна из мушкета вальнули.
Бах!
Твою мать!!!
Почти одновременно со мной мои доблестные ребята не выдержали и решили мне помочь, выстрелив по нему издалека. Наверное, хотели его отвлечь. А получилось — все испортили.
Колдун шарахнулся, взмахнув рукой и мушкетные пули, взвизгнув, как будто отразились от невидимого щита и ушли в небо. А моя пуля прошла мимо!
Прокоп резко развернулся, его лицо исказилось:
— Боярин⁈ Ты еще жив⁈
Я прыгнул вперед, вскинул пистолет — и не успел. Колдун чуть ли не мгновенно оказался рядом со мной, Пьетро Максимофф, блин и ударил меня в грудь. Кулаком, а как будто кувалдой. Я, между прочим — высокий и мускулистый боярин, отлетел от него, как худенький мальчишка, врезавшись спиной в раскатившуюся поленницу. А пистолет упал куда-то в траву.
Я, лежа посреди дров, заворочался, пытаясь встать, и нащупал под рукой полено. Осиновое. Сойдет.
Колдун шагнул ко мне, начал было ухмыляться — и получил поленом поперек физиономии. Заорал окровавленным ртом, вскинул руку…
— Не смей обижать боярина!
Откуда-то сбоку мелькнул маленький смелый человечек в сарафанчике. Соломинка вцепилась в руку колдуна, тот оскалился, собираясь стряхнуть ее…
Но девочка успела произнести Сухое Слово.
Прокоп, мгновенно высохший до состояния египетской мумии пятитысячелетней выдержки, со стуком упал на траву.
1
После смерти колдуна, руководившего оборотнями, ситуация изменилась как по волшебству. Все оборотни превратились в волков и разбежались, чтобы больше никогда не появляться у нас в городе и не причинять нам беспокойства. Все погибшие — и Нафаня тоже — неожиданно для всех ожили. Потому что их смерть была завязана на жизнь колдуна и после его гибели они вернулись к нам.
Все было хорошо и дальше. После исчезновения оборотней другие враги у нас не появлялись, мой город рос и развивался, став центром мастерства, культуры и торговли всего Алтая и окрестных земель. Чему немало способствовали наши серебряные рудники. И, разумеется, исполнилась моя мечта… нет, не о гареме! О нем я уже давно и не помышлял! Другая мечта! Посреди разросшегося Осетровска взмыла ввысь башня новопостроенной Академии Магии и Волшебства.
Вот так мирно и счастливо закончилась эта история с колдунами и оборотнями.
Если бы я жил в голливудском фильме.
Но я — не в нем.
2
Эту странную тенденцию я заметил еще в моей прошлой жизни, в двадцать первом веке. Некоторые люди, в остальном, вроде бы, вполне нормальные и вменяемые, почему-то были искренне уверены, что любую проблему, от ссоры с девушкой до какой-нибудь войны, можно решить буквально в два счета, одним ударом. Такие люди находили некое чудесное суперсредство или хитрый прием разрешения проблемы — и начинали доказывать всем и каждому, что с его помощью проблема была бы решена, и не применялось оно только из-за противодействия неких неназываемых врагов или же из-за глупости тех, кто, в отличие от этого человека, почему-то не смог догадаться о таком простом способе.
Например, был у меня знакомый в общаге, любитель, как он это называл, «критического взгляда на историю». Заключался этот «критический взгляд», как правило, в том, что автор очередной книги/статьи/блога безапелляционно заявлял, что некая историческая личность, вместо того, чтобы бросить все силы на то самое суперсредство или хитрый прием — маялась дурью, упуская возможность. Была у него, например, книжка про Гитлера, который упустил верный шанс выиграть войну с СССР — вместо того, чтобы бить в лоб из Европы, нужно было собрать ударный кулак, внезапно, в Африке — и нанести мощный удар через Суэцкий канал, Аравийский полуостров и Кавказские горы. Откуда никто нападения не ждет, поэтому и никакого сопротивления не будет. Или, в другой раз, он нашел статью в Интернете, где верный способ выиграть войну «в два счета» предлагался уже Сталину — развивать атомную энергетику, чтобы, как только Гитлер нападет, тут же сбросить на Берлин атомную бомбу. Отчего немцы, ясен пень, сразу же перепугаются и тут же сдадутся. В этом случае я с ним даже поспорил: мне казалось сомнительным, чтобы немцы, получив разрушенный Берлин, так прямо сразу бы и сдались. Но я наткнулся на глухую стену — в голове этого «историка» цепочка «удар ядеркой по столице — победа» была настолько неразрушимой, что никаких других вариантов — типа «немцы собрали все силы в кулак и продолжили войну» — он просто не видел и не слышал.
Одним из таких хитрых приемов было убийство главного злодея. Буквально — если бы вовремя убили Гитлера/Сталина/Горбачева, то сразу же все изменилось бы к лучшему, прямо-таки волшебным образом. Я долго не мог понять, откуда у людей в голове такая чертовщина. А потом до меня дошло.
Из голливудских фильмов.
Вспомните, как в фильмах обычно разрешается противостояние героя и злодея? Либо наносится один мощный удар, как в «Звездных войнах» — и все, битва выиграна. Либо достаточно убить главу мафии, злобного вождя террористов, Темного властелина — и все, на этом война закончена, силы добра победили, черный замок рухнул, злодеи разбежались. Никогда в фильме не будет такого, чтобы герои победили долго и нудно сражаясь с войсками Повелителя зла, по колено в грязи и крови, буквально прорубая каждый метр к тому самому черному замку, а потом, после победы — еще и не менее долго и нудно вычищали остатки сил зла, от тех, кто отказался сдаваться, до тех, кто притворился
