во дворе уже не было. Евсеев что-то выговаривал котам, которые с важным видом разлеглись на пороге его квартирки.
— Вот как с вами ругаться… — заключил мужчина и сгреб в охапку двоих питомцев, чтобы занести внутрь помещения.
Уже после того, как я подошел к крыльцу, я заметил Фому. Он сидел на лавке и крутил в руках корзинку.
— Людмила Федоровна просила починить, — пояснил он, когда я приблизился. — А мне кажется, что проще выбросить и купить новую.
— Ты перестал быть бережливым? — уточнил я.
— Я тут понял, что чаще всего жадность у человека возникает из-за того, что ему многое не по карману. Бедность порождает скупость. А потом человек привыкает экономить и даже когда может себе позволить многое — продолжает копить. Я вот раньше страсть как боялся с голоду ноги протянуть. Мне есть надо много.
— Это я помню, — кивнул я, рассматривая корзинку, у которой распустилась большая часть прутьев. — А теперь не боишься?
— Теперь я в семье Чеховых, — усмехнулся парень. — К тому же я обрел своего зверя. А это значит, что я смогу добыть себе пропитание даже в диком лесу.
— В каком лесу? Куда это ты собрался? — раздался голос из приоткрытого окна, и рама распахнулась, явив Яблокову. — Никаких больше поездочек на природу. Один там умереть умудрился. А второй еще хвост потеряет. Тот самый хвост, который я еще ни разу не видела, между прочим.
— Людмила Федоровна, корзинку эту выбросить надобно. Не стоит такое в доме хранить.
— Мне ту корзинку дарил сам Воробьев — возмутилась женщина.
— Кто таков? — поинтересовался Питерский. — И что было в корзинке?
Эти вопросы смутили нашу соседку, которая внезапно растерялась и даже покраснела. А потом махнула рукой.
— Знаешь, а может и правда пора отнести этот хлам на мусорку. Надо разобрать подвал, чтобы в нем устроить винный погребок.
— В нашем доме не так много пьют, — напомнил я.
— Рядом с восточной стороной стены есть схрон с бутылками по десять, а то и больше рублей за штуку. Будет славно перенести их в достойное место, подальше от мышей.
— У нас нет мышей, — пробасил Фома.
— Ты уверен? Не далее как сегодня я слышала писк…
После этих слов Питерский вскочил на ноги и направился в дом.
Довольная собой Яблокова подмигнула мне и по-хулигански села на подоконник, а потом перекинула ноги наружу и спрыгнула между клумбами с цветами. Я едва успел оказаться рядом, чтобы удержать ее под локоть.
— Спасибо, — сказала она, похлопав меня по ладони. — Пусть я не могу пройти через стену, но выйти в окно даже интереснее.
— Не вздумайте сделать это на втором этаже, — предупредил я строго.
— Такой глупости я не натворю.
— Вдруг забудетесь, — пожал плечами я.
— Я не могла выбраться из дома. И потому не выходила через стены наружу. Только внутри комнат. Так что забыться не выйдет.
— Как вы? — тихо осведомился я.
— Привыкаю, — робко призналась Людмила Федоровна и оглянулась, словно опасаясь, что нас могут услышать, — Сегодня поела без проблем.
— Все еще болит живот? — нахмурился я.
— Стазис замедлили все процессы в организме. Я делала один глоток воздуха в год. В моем желудке много лет не было еды. И сейчас я ощущаю каждый кусочек как что-то инородное. Лаврентий Лавович обещал, что станет легче. Порекомендовал есть каши. Но я их и при прежней жизни не жаловала. Смерть этого не изменила. Не стану я есть такое.
— Это ваш выбор, — напомнил я.
— И я не жалуюсь. Вы сами поинтересовались моим самочувствием.
— Ваша правда.
Из дома донесся шум и приглушенные проклятья. Вскоре на порог вышел растрепанный Фома.
— Вы нарочно прикормили грызунов, Людмила Федоровна? — заявил он, заматывая бечевкой коробку из-под обуви. — Я нашел у стены кормушку с печеньем и сухариками.
— Это было для домового, — быстро нашлась женщина.
— В этом доме нет ничего подобного, — сурово объявил парень. — И вы сами об этом знаете.
— Я не могла быть уверенной, — продолжала упираться Яблокова, но под пристальным взглядом потупилась. — Я беспокоилась, что тебе не хватает охоты. Что твой зверь начнет скучать. Вот и решила, что пара мышек в доме не повредит. К тому же у нас есть Литр и Пряник.
— На них не рассчитывайте, — покачал головой Питерский. — Эти лентяи привыкли, что их кормят вволю и не станут ловить мышей. Только пугать толстыми мордами. К тому же вы не мышей привлекли, а крыс.
— Что? — ужаснулась Яблокова.
— Рядом течет вода, и здесь полно крыс, Людмила Федоровна. Они не приходили в наш дом только потому, что боялись меня. Но ваши печеньки…
Парень осекся, заметив, как у Яблоковой задрожали губы.
— Они у вас выходят такими вкусными, что крысы готовы рискнуть ради них жизнью, — ласково продолжил помощник. — Лучше отдавайте их мне.
— Я просто хотела быть полезной, — тихо сказала женщина.
— Только не с крысами. Они могут вас укусить.
Питерский зашагал прочь, унося коробку с грызунами через арку к воде, не желая, видимо, их убивать. Как только он скрылся из виду, Людмила Федоровна вынула из нагрудного кармана моего пиджака носовой платок и промокнула глаза.
— Вы просто хотите увидеть кошачий хвост, — хмыкнул я.
— Фомушка обернулся при мне только в день моего воскрешения. И после этого даже уши не показывает.
— Так попросите его сменить ипостась, — предложил я.
— Это как-то неприлично. Что он обо мне подумает?
— Полагаю, что ему будет приятно знать, что вы
