— А остальные?
— Убийцы мертвы. Все. Девчонок спасли… генерал Филимонов тебе знаком?
— Олег Антонович? Конечно!
— Вот, он подоспел вовремя.
— А ты?
— А я дурак, — самокритично признался оборотень. — Хорошо еще ты с нами не пошла… додумался. Соваться к Стрибогу. Христианин…
Ирина не удержала улыбку.
— Не без того. Хорошо хоть не убил, а мог бы.
— Да?
— Я уверена.
— А кружило нас только так…
— Но все вышли?
— Кажется, все, — Кирилл махнул рукой. — Мне не до того быдло… и ты, вся бледная..
Ирина помолчала пару минут.
Вот где бывают слова, когда они нужны?
Богат и могуч русский язык? И богат, и могуч, а язык все равно не поворачивается.
— Спасибо тебе. Я… я знаю, что ты меня звал. И я вернулась.
Вернулась к тебе.
Вернулась потому, что меня здесь любят.
Вернулась потому, что обрела смысл жизни, и ты — важная часть смысла. Не знаю, как это сказать вслух, но…
— Без тебя моя жизнь была бы… хуже.
Кирилл кивнул. И сжал ладонь Ирины в своих руках. Пальцы у него были горячие, словно температура оборотня была под сорок.
— Выздоравливай. А потом — посмотрим.
Ирина улыбнулась, и прикрыла глаза. Это было лучшее, что ей мог сказать Кирилл. Самое лучшее.
***
Время помчалось, словно бешеный конь.
С утра Ирину навестила тетя Света. И решительно выставила на тумбочку две банки.
— Бульон. Куриный, свеженький. А это цитрусовый сок. Апельсин, лимон, грейпфрут. Чтобы все выпила, ясно?
— Я не описаюсь?
Попытка пошутить привела к поджатым тети-Светиным губам..
— Выздоровеешь — уши надеру. Поняла?
— Да. Как там Сим?
— Чуть с ума не сошел.
Светлана Сигизмундовна вспомнила, как выл и метался по квартире кот, как мяукал отчаянно, словно сердце у него разрывалось, как царапал дверь, порываясь куда-то бежать… да только — куда?
Как она звонила по всем телефонам, как пыталась дозваться хоть кого-то…
Бесполезно.
И как сердце сковывала жуть.
Неужели…?
Если бы ей в тот миг предложили поменяться жизнями, свою отдать, а Ирину вытащить — она бы и не колебалась. Потому что одиночество…
Больше она этого не хочет. Ей нужна ее семья.
Ирина.
Кот.
И — да. Возможно, Кирилл. Она его еще разъяснит, гада такого! Как он мог подвергнуть девочку опасности!?
Отвратительное поведение!
Ирина потупилась.
— Простите. Я правда не хотела…
— Нам с котом от твоих желаний ни горячо, ни холодно, — отрезала Светлана Сигизмундовна. — Скажи спасибо, что ты болеешь, а то бы дала я тебе подзатыльник — звон бы пошел.
— Я не против.
— Зато я не одобряю рукоприкладство.
— Это воспитание.
— Тьфу на тебя. Поганка.
Светлана Сигизмундовна присела рядом на кровать, и Ирина с ужасом увидела на ее лице слезы.
— Девочка… живая.
— Тетя Света! Вы…
Бесполезно.
Светлана Сигизмундовна уже ревела, уткнувшись в больничный пододеяльник неясной окраски. И уговорить ее не получалось… хорошо хоть медсестра заглянула.
И вкатила тете Свете слоновью дозу анальгина с димедролом.
— Я договорюсь, — пообещала она Ирине. — Отвезем домой на скорой.
— Спасибо.
— Не за что. Видно же — переволновался человек.
Ирина кивнула.
Переволновался.
А ведь она думала, что никто уже, что никому она не нужна, что близких людей у нее не будет… разве можно кому-то доверяться?
Можно.
Тоже своего рода магия. И она ласково погладила сухонькую руку пожилой женщины.
Все у них будет хорошо. Ее детям тоже нужна бабушка. А если нет деда — ну так что ж? Может, еще и найдется, со временем?
Вопрос — от кого заводить детей? Но что-то подсказывало Ирине, что и этот вопрос она решит. Со временем.
Теперь у них будет это время.
***
Эмма Марковна принесла горький шоколад в брусках. С ванилью, корицей, имбирем, апельсиновой цедрой… глаза разбежались.
— Не знаю, какой ты предпочитаешь…
— А если молочный?
— Все равно будешь есть горький. Он лучше восстанавливает силы.
— Буду, — Ирина утащила в рот брусок с имбирем. — Спасибо.
— Тебе спасибо. Извини, что я ушла…
Ирине не надо было пояснений — откуда ушла.
— Все в порядке. Еще вам там светиться не хватало.
— Хорошо, что ты это понимаешь.
— Что с…
Эмма Марковна пожала плечами.
— То, что на тебя поглядел Стрибог, ты и сама поняла.
— А что это для меня значит?
Ирина уже примерно представляла, но… а вдруг она чего-то не знает?
— В церковь тебе лучше теперь не ходить, — не стала врать некромантка. — Не то, чтобы тебя громом разразило… трех мушкетеров помнишь?
— Что именно?
— Меня дурно приняли бы здесь, на меня плохо посмотрели бы там.
— И у меня так?
— Безусловно. Теперь — да. Как для ведьмы, это для тебя огромный плюс. Станешь сильнее, опять же, тебя могут услышать в таких ситуациях, когда никто другой не дозовется. Минусы тоже есть. Иногда тебя будет… вести.
— Использовать?
— Славянские боги давно не обращают внимание на эту землю. Если кто-то совершит нечто… прогневавшее бога — стоит ли жалеть о таком самоубийце? Может, он давно с крыши хотел прыгнуть, да все не решался?
— А если у меня с богом будет разное мнение на этот счет?
— Старшим уступать надо. И не только место в общественном транспорте, тебя этом у не учили? — подколола некромантка.
Ирина фыркнула.
— А… Кирилл?
— Венчаться не советую. А ЗАГСам у нас на все чихать. Главное, чтобы разнополые.
Ирина фыркнула.
— И то радует.
— А если Кирилл упрется — дурак он будет. И дважды, и трижды.
Ирина неопределенно хмыкнула.
Для оборотня вера имела огромное…. Ладно, большое значение. Захочет ли он чем-то поступиться?
— Семейная жизнь состоит из компромиссов. Я это точно знаю, шесть раз замуж выходила, — подмигнула некромантка.
— Ага, компромиссы…
— Ну да, сначала компромисс, потом компромат, а потом просто мат.
Ирина хмыкнула.
— Посмотрим, до чего у нас дойдет.
— До чего ты сама захочешь. Если тебе это не нужно, он и не будет настаивать. Кирилл — мальчик неплохой, неглупый, а что авторитарный… тебе точно мужик, а не половик нужен?
— Мужик.
— Тогда определишься.
Ирина махнула рукой, показывая, что это будет потом. А сейчас…
— Что с остальными?
— Плохие мертвы, хорошие живы, Колино тело в морге и готовится к погребению — все в порядке, — кратко подвела итог некромантка.
— Вера?
Эмма Марковна хищно улыбнулась.
— За осквернение капища ей прилетит в посмертии. А я еще кое-что добавлю, чтобы веселее было. Думаю, на следующее перерождение она пойдет не скоро, и станет кем-то вроде червяка. Или глиста, говорят, у них тоже душа есть.
— Все-таки реинкарнация?
— А этот вопрос оставь нам. Некромантам.
Ирина улыбнулась.
— Ладно. Хотя любопытно…
— Ничего, переживешь. Кушай шоколад, и приходи в гости, как выздоровеешь. Приглашаю.
— Спасибо.
Эмма Марковна подмигнула и оставила палату.
Ирина сжевала еще брусок с апельсиновой цедрой и подумала, что шоколад — отличная штука. Там, кажется, еще и с миндалем был?
***
— Бессовестная!
Иван Петрович был при мундире. И с пакетом, откуда красноречиво торчала пачка сока и чурчхела.
— Я? — удивилась Ирина.
— Мне Филимонов звонил. Своим, значит, ни слова?
Ирина потупилась.
— Иван Петрович, вы же не могли…
— Совести у тебя нет. Ладно, лежи, выздоравливай.
— Я себя уже хорошо чувствую.
— А почему врачи с этим не согласны?
Ирина фыркнула.
Стрибог, ага…
На память взгляд бога оставил такой низкий гемоглобин, что врачи в затылках чесали. По их уверениям, с таким не живут. И не работают. И не бегают, и вообще… до туалета доползти — уже рекорд. При норме в сто двадцать, у Ирины было — тридцать.
