– Послушайте, госпожа Криспи, вы бы не могли дать объявление в газетах о поминках на сороковой день?
– Да, понимаю, сделаю это.
– Пожалуйста, в качестве контактного телефона укажите… – И я продиктовала номер телефона Мэриэл Адамс.
Лотар Шмид ужасно побледнел и как-то сник. До этой минуты он, видимо, еще хранил надежду. Я выразила ему свое сочувствие.
– Вас подвезти? – спросил он.
– На автовокзал, но только если вам по пути. Я могу взять такси.
– Я отвезу вас, а потом, – он тяжело вздохнул, – заеду к мачехе.
– Ее зовут Салли?
– Да. А потом поеду в полицию.
– Конечно, дело приняло иной оборот… – сказала я.
Народу в автобусе было немного. Я уселась посередине сидения и сделала вид, что дремлю. Как я и рассчитывала, никто не осмелился меня потревожить…
Вспоминая последние события, я сначала пожалела, что не задала Лауре десяток вопросов, но потом поняла, что и так вторглась без разрешения в расследование Бруно Райновски. А раз так, то стоит заглянуть к нему в магазин прежде, чем отправиться в контору Мэриэл.
– Я не знаю, кто написал эту рукопись, но кое-что обо мне – довольно правдиво, – сказал Бруно Райновски, пожимая мне руку. – В то же время она содержит выдумку и даже абсолютную чушь. Так, например, мой отец находится в полном здравии…
– Насколько я помню, в рукописи речь шла о сне.
– Именно так, но ведь сны не возникают на пустом месте. Частенько в них задействованы имевшие место в реальности события.
– Так или иначе, но мне только что удалось выяснить, что Вольфганг Шмид и Гюнтер Пфлегер действительно являлись одним и тем же человеком. Конечно, полиции предстоит провести все необходимые процедуры, но в их результатах можно не сомневаться.
Бруно онемел, поэтому я продолжила:
– Лаура Криспи признала в фотографиях Вольфганга Шмида своего хозяина господина Гюнтера Пфлегера.
– Боже мой, – чуть ли не шепотом произнес Бруно.
– И еще. Надеюсь, вы не будете против. Я использовала вашу идею насчет объявления в газетах.
– Это не моя идея.
– Тем более.
– Что ж. У моего расследования теперь есть новое направление…
– Удачи вам, – сказала я.
Выйдя из магазина Бруно, я позвонила Мэриэл и удостоверилась, что она меня ждет в своем офисе. По дороге к ней я позвонила комиссару Катлеру, чтобы отчитаться о проделанной работе.
Какая-то мысль мелькнула и пропала, отвлек сигнал телефона. Звонила Николь. Она вернулась из Тотриджа с новыми фактами и, возможно, с новыми идеями. Мы договорились, что она сразу приедет ко мне в контору, а я позабочусь о легком ужине. Кроме того, обещал подъехать и Эрик Катлер.
Да, подумала я, пора свести вместе всю информацию и устроить так называемый мозговой штурм. Вот только как это организовать? Я позвонила Дэвиду и попросила его по дороге в мою контору забежать в супер, чтобы купить бисквиты и фрукты. О том, что он заедет ко мне вечером из редакции, мы договорились еще днем, после визита в Сент-Стоун.
* * *
Прошел еще час, прежде чем все собрались. Спасибо Ари, что он не ушел домой, вернее, ушел лишь после того, как приготовил нам кофе.
Ни Дэвид, ни комиссар еще не успели прочитать рукопись, по их словам, они лишь бегло ознакомились с ней. Но основные факты были всем известны, поэтому мы не стали откладывать разговор, который назрел по общему мнению.
– Для начала, милые леди, – открыл обсуждение Эрик Катлер, – давайте попробуем разобраться, откуда взялась эта рукопись?
– Мы с Николь впервые увидели ее вот на этом столе, когда вошли сюда вчера утром, – сказала я, и моя подруга жестом подтвердила эти слова.
– И вы не знаете, как она сюда попала?
– Не имеем ни малейшего понятия.
– А что говорит по этому поводу Ари?
– Он утверждает, что до того момента, как мы показали ему папку с рукописью, он ее никогда не видел.
– Значит, это не он ее принес. И она не пришла по почте, и ее не принес курьер, или кто-либо еще, кого Ари мог видеть?
– Да, комиссар, именно так, – подтвердила я.
– Мог ли кто-то принести папку в ваш кабинет, не столкнувшись с Ари?
– Вы намекаете на то, что кто-то проник в мою контору тогда, когда ни моего секретаря, ни меня здесь не было? Я не спрашиваю, как, способы, безусловно, существуют. Но зачем?
– Причины такого развития событий вполне могут быть, это зависит от того, с какой целью рукопись оказалась именно здесь, вы согласны со мной? – спросил комиссар, обращаясь сразу ко всем.
– Наверное, вы правы, – решила ответить я, – но это ничего не объясняет. Боюсь, мы задались вопросом, на который пока уж точно не сможем ответить.
– Но на некоторые вопросы мы уже получили ответы.
– Вот давайте с них и начнем.
– Пожалуй, было бы полезно, чтобы вы, коллега, описали ситуацию так, как вы ее видите.
– Хорошо, – согласилась я. – Но начать все равно придется с появления в моей конторе папки, содержащей материалы, которые мы уже начали именовать рукописью, поскольку факты изложены в виде художественного произведения. Однако в отличие от автора литературного вымысла, автор нашей рукописи, как выяснилось, использовал в своем повествовании подлинные имена реально живущих людей. При этом далеко не так точен он был в описании событий. Тем не менее, некоторые события, о которых идет речь, действительно произошли, например, двойная жизнь Вольфганга Шмида и его смерть. Мало того, установить эти факты помогла именно наша загадочная рукопись. Конечно, благодаря поездке в Тотридж Николь. Давайте вернемся к мотивам, в данном случае я говорю о возможном мотиве появления упомянутой нами папки именно в моей конторе. Будем исходить из того, что человек, доставивший каким-то образом этот предмет сюда, детективное агентство выбрал не случайно. Чего можно ждать от детективного агентства? Расследования. Расследования обстоятельств, описанных в рукописи.
– Все, что ты говоришь, вполне логично, – вклинился в мои рассуждения Дэвид, – но почему неизвестный автор не захотел сделать это нормально, не прибегая к литературному творчеству?
– На этот вопрос мы можем получить ответ только от самого автора, и варианты разумных предположений существуют, разумеется.
– Например?
– Например, автор боится, что окажется в числе подозреваемых. Или не располагает средствами, позволяющими ему нанять частного детектива, а обращение в полицию считает для себя рискованным, или бессмысленным, извините комиссар, я всего лишь пытаюсь найти мотивы для человека, о котором ничего не знаю.
