«мою» палату. Я до последнего уверяла себя, что пройду мимо, что не позволю снова напомнить себе, что у нас больше нет сестры. Но сердце дрогнуло, и я сама не заметила, как оказалась перед окошком одной из палат.
Ким не могла меня видеть оттуда. Она сидела, привалившись спиной к мягкой стене, закрыв глаза, и что-то беззвучно напевала. Прошло всего три дня с той ночи, но как же изменилась Ким… Длинные золотистые волосы превратились в сухие и ломкие бледные пряди. Изящество и легкость сменились болезненной худобой. Она ни с кем не говорила, отказывалась принимать пищу. Засунуть в камеру ее получилось, лишь усыпив. В скором времени Ким начнут кормить принудительно, а если улучшений не наступит, прибегнут к помощи сильных менталистов, которые смогут ввести ее в апатичное состояние хотя бы для того, чтобы сохранить жизнь.
Если она ей вообще нужна такая.
Я постоянно думаю, где мы ошиблись, позволив Ким превратиться в то, чем она стала? Ее всегда любили больше, она была ангелом семьи Кордеро, такая непохожая на нас, такая настоящая. В какой момент Ким перешла черту, за которой уже не было ничего нормального? И что сделал с ней отец?.. Не уверена, что хочу это знать, но версии одна страшнее другой лезут в голову беспрестанно. И самое мерзкое, что ни от одной я не могу с легкостью отмахнуться.
Вся логика, все выводы и теории разбились о реальность. Я думала, жизнь станет проще, когда история, начавшаяся со смерти Кристалл, закончится. Но, похоже, этому не бывать.
Перед домом сносили деревья. Несколько магов-садовников занимались выращиванием новых. Из самого Кордеро-холла слышались звуки ремонта. Мы решили не переезжать, оставив особняк как дань памяти роду. Но я все же взялась полностью обновить обстановку, внешний вид, сад, даже ворота. Избавиться от ненавистной буквы «К» и начать жить хоть немного по-другому. Пожалуй, за это можно было Ким поблагодарить.
Кайла сидела на диване, когда я вошла. Листала каталог тканей, но любой бы заметил, что взгляд сестры устремлен совсем не на страницы.
– Привет, – осторожно поздоровалась я.
– Привет. Как все прошло?
– Нормально, подписали все бумаги, и я ушла.
– И… и что дальше?
Этот вопрос волновал только ее. Ким осматривал ментальный лекарь. Итог был неутешителен. Подобные нарушения практически невозможно исцелить, болезнь не меняла Ким, а была частью ее, а значит, сестра проведет в лечебнице остаток жизни. Короткой жизни, ведь через несколько дней ее лишат магии.
К собственному стыду, я не была уверена, что смогу решиться хоть раз ее навестить. Слишком глубокий след оставила одна-единственная ночь.
– Как мы теперь будем без нее? – тихо и жалобно спросила Кайла.
– Не знаю. Я ничего не знаю, я до сих пор не могу поверить.
– Я все думаю о том, что вы рассказали. О ее ненависти к отцу. Почему?
– Я стараюсь не думать об этом, Кайла. Не вспоминать того, что Ким сказала на кладбище. Ее фразы… то, с какой интонацией она это произнесла. Убеждаю себя, что она сумасшедшая, что мне показалось. Что я не имею права обвинять отца в страшных поступках. Я никогда не считала его хорошим человеком, но даже боюсь представить, что могло породить такое. Может, это даже хорошо, что мы не узнаем? В любом случае теперь все кончилось.
– Да, – кивнула сестра. – Нас больше не мучают записками, но с нами нет Ким.
– Ее давно с нами не было. Знаешь, я не представляю, как ей помочь. Но, может, у нас получится воспитать своих детей иначе.
– У тебя, может, и получится.
Кайла замолчала, снова уставившись в раскрытую книгу.
– Я уеду, – вдруг сказала она, чем привела меня в ступор. – В Даркфелл. Мне надо немного пожить одной.
– И бросишь меня?
– У тебя есть Герберт. Скоро появятся дети. Переедет Диналия, здесь не будет одиноко. А я хочу одиночества. Понимаешь?
– Конечно, понимаю, – улыбнулась я. – Если тебе это действительно нужно – поезжай. Только не забывай о нас. И… если будет совсем плохо, возвращайся.
– Ну, я в любом случае дождусь окончания ремонта. – Кайла отмахнулась от тоски и снова надела излюбленную маску легкомысленной и хладнокровной стервы. – Вы без меня здесь натворите. О, смотрите, кто пришел! Судя по твоему лицу, мы в долгах и срочно должны продавать все имущество?
Герберт фыркнул, не обратив на Кайлу никакого внимания.
– Как дела? – спросил у меня, сев рядом.
– Нормально. Все подписала. Я думала, ты вернешься только завтра.
– Я разобрался раньше и решил приехать. Скучала?
Кайла хмыкнула и закатила глаза.
– Пройдемся перед ужином? – предложил Герберт, и я не нашла причин отказаться.
Мы брели вдоль главной улицы, к набережной. Казалось, редкие прохожие пялятся на меня и перешептываются, но то была лишь игра воображения. О болезни Ким еще никто не знал. А о том, что сестра делала в последние годы, о ее роли в смерти родителей, я надеялась, никто и никогда не узнает.
– Как спала?
– Никак, – усмехнулась я. – Не спится. Ты сегодня останешься?
– Да, и привезу Диналию с вещами. Ты точно хочешь, чтобы мы жили в твоем доме?
– Герберт, Кайла собирается в Даркфелл, Ким… – я сглотнула, – уже не вернется. Я сойду с ума одна. Либо забери меня к себе, либо переберитесь в Кордеро-холл. Я не хочу стать соседкой Ким по палате.
– Конечно. – Герберт крепче сжал мою руку. – Я тебя не оставлю. У нас есть как минимум шесть лет, чтобы разобраться во всем и решить, как лучше выполнить условия твоего наследования.
Было еще кое-что, не дававшее мне покоя. Наверное, в сравнении с историей Ким это такая глупость…
– Я хотела попросить у тебя прощения, – с трудом произнесла я. – За то, что сказала в подвале. И за то, что в кабинете. Я не думаю так на самом деле, Герберт, я просто очень, очень сильно запуталась. И, действительно, пыталась быть тем, кем не являюсь.
– Да нет, детка, ты была в чем-то права. Я не очень люблю подчиняться. И привык все контролировать. Единственное, что мне никогда не поддавалось, – это ты. У меня никак не получалось относиться к тебе равнодушно. Подчинить свои чувства к тебе. Это бесило.
– А сейчас?
– А сейчас не бесит. Ты же рядом. Не убегай больше.
– Постараюсь.
– Не убегай, – повторил Герберт. – Мне хватило одного раза. Если случится второй, я наделаю очень много глупостей. Вообрази себе, я любил тебя со дня твоего семнадцатилетия. А через год ты исчезла на целых пять лет, и сдерживаться, чтобы не забрать тебя оттуда, не вернуть себе… это было
