Сирены визжали, словно доисторические звери в смертельной схватке. Кожу больше не жгло, но девушка билась, что останутся волдыри. Ноздри наполнял резкие запах серы, когда она бежала, вцепившись в чемоданчик.
По дому метались испуганные голоса. Они с Джоном ввалились в прихожую, к подножию огромной лестницы, Слуги, официанты и гости бежали мимо них к центральному выходу.
— Скорее! — завопил Джон, увлекая ее в толпу.
Она вдруг вдохнула свежий и влажный ночной воздух, спустилась с крыльца, спотыкаясь, прошла по дорожке Каблуки проваливались в мягкую землю. Коттен старалась не расплакаться. Подул ветерок с реки, по щекам потекли слезы.
В следующий миг земля и воздух содрогнулись от ударной волны. За спиной прогремел взрыв.
Взорвалась лаборатория.
Они с Джоном пролетели по воздуху с полдюжины ярдов и упали на цветочную клумбу. Сначала лицом в мягкий грунт рухнул Джон. Но Коттен ударилась головой о бордюр. Оглушенная, она с минуту лежала неподвижно.
Наконец девушка подняла голову и оглянулась на классический архитектурный ансамбль. Из восточного крыла поместья тянулся дым, из выбитых окон рвалось пламя, лизало скат крыши. Журчание фонтана неподалеку смешивалось с потрескиванием огня.
Земля вновь задрожала от взрывов послабее.
Шум в голове, похожий на гул роящейся саранчи, на неистовую вибрацию, делался громче, оглушал ее.
— Джон…
Коттен увидела его лицо, искаженное, словно она смотрела из-под воды, со дна бассейна.
Она поняла, что проваливается в темноту. Пальцы, сжимающие ручку чемоданчика, ослабли, и через миг она выпустила его.
«Претерпевший же до конца — спасется».
Матф. 24:13— Я думала, что больше тебя не увижу, — сказала Коттен, глядя в лицо сестры — в лицо Мотнис, озаренное сияющим светом.
— Я всегда здесь.
— Все правда закончилось?
— Пока да, — ответила Мотнис, поглаживая сестру по лбу. — Наш отец тобою гордится.
— Так он обрел покой?
Ее образ потускнел, свет побледнел.
— Никогда не забывай.
— Что? — спросила Коттен, потянувшись к ней.
— Geh el crip, — Мотнис ослепительно улыбнулась и исчезла.
Сквозь туман проник голос Теда Кассельмана, и Коттен очнулась. Она вдруг почувствовала себя ныряльщиком, поднимающимся из глубины.
— По-моему, просыпается, — заметил Кассельман.
Коттен моргнула. Джон взял ее за руку.
— С возвращением.
— Да.
Комната была унылой и пустой, пахло антисептиками. Девушка подняла руку и увидела трубку капельницы. Нахлынули воспоминания о том, как они бежали.
Ей хотелось заговорить, но язык словно прилип к небу, а губы склеились. Она посмотрела на пластиковый кувшин и чашку на тумбочке.
— Пить хочешь? — спросил Джон.
Коттен кивнула. Он налил воды в стакан и поднес ей. Вода охладила горло, омыла язык и губы. Девушка зажмурилась от света, льющегося в больничное окно.
— Сколько времени? — прошептала она.
— Половина пятого, — ответил Джон. — Ты два дня была между жизнью и смертью. Сейчас вид у тебя более живой. Похоже, на сей раз ты останешься с нами. Доктор говорит, ты поправишься. У тебя просто сильное сотрясение.
Коттен посмотрела в глаза Джону.
— Где оно? — шепотом спросила она.
— В ФБР, — ответил Джон.
Она закрыла глаза. Все казалось таким ненастоящим, словно сон, от которого она с радостью очнулась, хотя следы кошмара еще не рассеялись. Тело болело, кожа горела как от солнечного ожога. Нет, все было на самом деле — гробница и Гэбриэл Арчер, клонирование и Чарлз Синклер, дядя… Она вздрогнула, вспомнив признания Гаса и как старик преградил им путь из лаборатории. Коттен посмотрела на своего шефа.
— Что ты тут делаешь, Тед?
— В новостях только и говорят, что о вас. Как только появились первые сообщения, мы со съемочной группой прыгнули в самолет и полетели в Новый Орлеан. Знаешь старую поговорку о том, что надо держать нос по ветру? Ты, милочка, превзошла саму себя.
Коттен хотела засмеяться, но у нее не было сил. Скорее новости сами ее преследовали, пока не сбили с ног.
— А дядя Гас?
— Никаких следов, — сказал Джон.
— Их и не может быть.
— Все кончилось, Коттен.
— Слава богу.
— Да, тебе следует благодарить Его.
В палату вошла медсестра и проверила состояние Коттен. На несколько минут повисла тишина. Когда медсестра закончила, Коттен снова посмотрела на Джона.
— Кстати, ты здорово приложил дядю Гаса.
— Я берег этот прием для следующей игры профессоров против студентов, но, кажется, момент был самый подходящий.
— Я тебе говорила, что давать такие глаза священнику — расточительство? — спросила Коттен.
Кассельман побарабанил по спинке кровати.
— В чем дело? Я чего-то не знаю о вас двоих?
— Мы просто хорошие друзья, — заявила Коттен.
— Она очень необычная девушка, — произнес Джон, обращаясь к Кассельману, но не отрывая взгляда от Коттен.
— Это уж точно, — согласился Кассельман. Коттен посерьезнела.
— Что случилось с Синклером? — спросила она. Кассельман придвинул стул к ее кровати, но садиться не стал.
— Он не успел. Человек шесть ранены, погибших вроде четверо. В том числе — Синклер. Вся эта история просто возмутительна — намерения Синклера, похищение Грааля, клонирование. Вдобавок нашли кардинала Януччи, у которого ты брала интервью в Ватикане, — его убили прямо здесь, в Новом Орлеане. Говорят, именно он подменил реликвию. — Тед посмотрел на них обоих. — Вы что-нибудь знаете об этом? — Они не ответили, и он продолжил: — Вся эта история, в том числе с Синклером, — на первых полосах газет по всей стране. И, моя дорогая мисс Стоун, вы станете звездой каждого выпуска новостей и всех ток-шоу. Мир не сможет налюбоваться на твое симпатичное личико. — Он протянул руку и ущипнул ее за подбородок, как дядюшка ущипнул бы юного племянника за щеку. — Я уже чую Пулитцеровскую премию, Коттен, как только ты обо всем напишешь. Она едва слушала Кассельмана.
— Ты не ранен? — спросила она Джона.
— Несколько ссадин и синяков, — ответил он, пожимая плечами. — Главный удар приняла ты.
— А старик?
— Какой старик? — спросил Кассельман. Джон покачал головой, опуская глаза.
— О ком вы говорите? — снова спросил Тед.
— Мы наткнулись на какого-то человека, когда убегали, — ответил Джон.
— А… Ну что ж, я уверен, мы получим полный список раненых или погибших. Как его звали?
— Сын Зари, — прошептала Коттен, отворачиваясь.
