class="p1">— Вы считаете, эта оптическая, хм, система имеет отношение к случившемуся? — следователь скептически смотрел на Холмса. Вот, мол, за какие турусы на колесах получают некоторые гонорары.
— Я просто пытаюсь понять, что происходило здесь ночью. Каково ваше мнение?
Следователь встал на низкий, около полуярда от пола, подоконник.
— Я без труда достаю верхнюю задвижку, но мисс Лизе пришлось бы подняться на цыпочки.
— Зачем? Зачем ей подниматься на цыпочки? — меня задел отход Холмса на задний план.
— Чтобы запереть окно. Думаю, когда принц Александр закончил фотографировать небесные светила, он ушел, а мисс Лиза привела в порядок свои записи или что она там вела, захотела закрыть окно, потеряла равновесие и вывалилась наружу. Кто-нибудь слышал крик? Надо порасспрашивать людей.
Тут я вспомнил:
— В три часа ночи я просыпался. Что-то, не знаю точно, что, меня разбудило, знаете, как это бывает со сна. Не исключено, что это был крик или шум падения.
— В три пятнадцать, Ватсон, — Холмс встал рядом со мной.
— Возможно. Я лишь мельком взглянул на часы.
— И вы слышали крик, мистер Холмс?
— Нет. Как и доктор Ватсон, я не могу сказать точно, что именно меня разбудило.
— Подобное пробуждение было и у меня, — признался принц. — Я ночевал здесь, а не в Ольгино.
— Понятно. Значит, время нам известно, — следователь походил на ученика, успешно решившего у доски первое действие сложной задачи.
— Ваше Высочество, — обратился к принцу Холмс, — вы упомянули, что это — верхняя лаборатория. Мне думается, стоит осмотреть и нижнюю. Ведь она есть, нижняя лаборатория?
— Да, — нехотя признал принц. — Наверное, мы обязаны ее осмотреть. Отец категорически возражает против проникновения в нее посторонних, но в сложившейся ситуации… — он подошел к стене. — Причуда архитектора, — принц утопил декоративный выступ, и часть стены превратилась в невысокую узенькую дверь. — Прошу, господа. Осторожно, винтовая лестница.
Ступени круто уходили вниз, ход едва освещался откуда-то сверху. Становилось все темнее, все глуше.
— Сколько, Ватсон? — спросил Холмс, когда мы остановились на площадке в самом низу.
— Сто шестьдесят четыре ступени, — с давних пор у меня вошло в привычку измерять лестницы.
— Совершенно верно. Следовательно, мы ниже уровня почвы, в подземелье.
В сгустившемся мраке с шипением разгорелась спичка.
Принц Петр взял с подставки трехсвечный канделябр.
— Сейчас, господа.
Подземелье меня не удивляло. Если человек, богатый человек, построил в канун двадцатого века средневековый замок, значит, он романтик, и в замке обязательно будут и «норка священника», и подземелье, и потайные ходы — словом, все, о чем мечталось в детстве.
Тяжелая дверь раскрылась бесшумно. Строили хорошо: воздух свеж и сух.
Мы оказались в зале: высокий, футов в пятнадцать свод поддерживался колоннами, толстыми и грубыми.
— Нижняя лаборатория, господа, — принц зажег еще несколько свечей, расставленных в пристенных подсвечниках, и они отразились многократно: большую часть стен зала занимали огромные зеркала, создавая иллюзию бесконечного пространства. Зал оказался не столь уж велик: пятиугольной формы (еще одна прихоть архитектора?), он в поперечнике составлял не более двадцати футов. И он был пуст, лишь в центре стояло возвышение, постамент, формой повторяющий зал.
— Поверхность серебряная, — Холмс склонился над постаментом. Я присмотрелся. Выглядит, действительно, как серебро. А в центре возвышения виднелась небольшая, около дюйма, выемка.
— Похоже, и сюда вставлялась маленькая линзочка. Или что-то еще.
— Какое это имеет значение? — следователь, дюжинами повторенный в зеркалах, не мог скрыть раздражения.
— Возможно, никакого.
— Темна вода во облацех, — пробурчал следователь.
— Отец разрабатывает способ многомерной фотографии и не хочет преждевременной огласки.
— Скажите, есть здесь другой выход, прямо наружу? — следователя охватила новая идея.
— Да, — после секундной заминки ответил принц. — Им почти не пользуются.
— Все-таки позвольте его осмотреть.
— Пожалуйста, — согласился не без досады принц. Лаборатория производила вид прихоти чудака, сумасброда, и демонстрировать ее посторонним вряд ли нравилось Его Высочеству. Их Высочествам.
Рядом с одним из зеркал оказалась еще одна дверь. Принц толкнул ее.
— Не заперто. Странно.
— Позвольте! — следователь взял канделябр из рук принца и, наклонясь, шагнул в темный проем.
— Берегите голову! — Холмс поспешил за ним. Я вынул из подсвечника свечу и тоже прошел в дверь. Сзади, в арьергарде, слышались шаги принца. Ход оказался низким тоннелем (приходилось пригибаться), выложенным известняком. Прихотливый архитектор, да уж. Футов через двести ход заканчивался другой дверью, тоже массивной, прочной, и тоже незапертой. Дверь открывалась в каменное пустое помещение.
Холмс со следователем поджидали нас.
— Эту дверь обычно не оставляют открытой? — спросил следователь.
— Да. Это амбар. Мы его давно держим пустым.
Следователь пошел к выходу из амбара.
— Третья дверь и опять только притворена, — он распахнул ее, и солнечный свет загасил свечи. — Смотрите, мистер Холмс! Это, несомненно, следы! — следователь не скрывал торжества. Я заглянул через плечо Холмса. Перед нами была река. Амбар располагался на высоком склоне, к реке вел каменный спуск, но между спуском и дверью оставалось несколько футов земли, поросшей сорной травой.
— Поломанные стебли указывают на то, что здесь кто-то проходил.
На спуске след терялся, зато у реки, на песке…
— Какие четкие следы! Прямо со страниц учебника!
На песке виднелись две бороздки. Неглубокие, они тянулись параллельно друг другу.
— Здесь явно волокли тело. По характеру следов ясно, что направление движения — к реке.
— Смелое предположение, — холодно сказал Холмс.
— Это очевидно, мистер Холмс. Некто дотащил тело до данного места, затем достал лодку, подогнал сюда, погрузил в нее тело, отплыл, вероятно, ниже по течению и утопил в каком-нибудь омуте.
— Чье тело вы имеете в виду? — так же холодно спросил Холмс.
Следователь замялся.
— Учитывая, что следы ведут от лаборатории, и принца Александра никто не видел со вчерашнего вечера, можно сделать определенные выводы. Впрочем, давайте пройдем к причалу.
Ярдах в ста выше по течению на воде качалось несколько лодок; крестьяне возились вокруг одной, вытащенной на сушу, верно, конопатили.
Мы подошли. Мужики, оторвавшись от дела, поклонились, ломая картузы. Следователь о чем-то спросил. Один из мужиков, бородатый старик, степенно ответил.
— Он говорит, что действительно пропала лодка, Фрола Щеглеватых. Сроду не бывало такого. Разве из озорства?
— А весла? Уключины? — Холмсу, похоже, не нравилась версия следователя.
— В шалаше, рядышком, шест был. Без присмотра. Фрол — мужик легкомысленный. Да и не думал, что на его лодку кто позарится. Дрянь лодчонка, если честно. Коли по глупости угнали, озоруя, то найдется. Куда ей деться.
Следователь кончил переводить, поговорил с мужиком еще, затем повернулся к нам.
— Я распорядился, чтобы они прошли вниз по реке. Может быть, и отыщут лодку. Тело-то вряд ли. Наверное, притопили, придется прочесывать реку баграми, — и, спохватясь, добавил:
— А ваше мнение,
