«следующий станет последним».
Не думай об этом. За годы службы в департаменте Джеймс научился отгонять прочь подобные мысли.
Это и стало одной из причин, по которым он уволился оттуда.
К тому же стоило Джеймсу в очередной раз закашляться, как рёбра, а вместе с ними и все остальные кости и мышцы откликнулись такой резкой болью, что думать о чём-либо не получалось вовсе.
И тут впереди, в пятне дневного света, промелькнул чей-то силуэт.
По тоннелю бежали какие-то люди.
Их было слишком много. И в руках у них виднелись винтовки.
– Назад! – рявкнул Эшер, и по стенам застучали первые пули.
Карлебах не обладал рефлексами военного, и рядовой Нисихару, ухватив старика за руку, потащил его обратно в тоннель. Позади в тридцати шагах находился перекрёсток – укрывшись за поворотом, Эшер натянул ранец огнемёта и, снова выскочив в тоннель, выпустил струю пламени. Пятеро мужчин, оказавшихся совсем рядом, едва успели отпрянуть; Джеймс разглядел на них ципао, штаны-ку и сапоги западного образца. А те, кто держался за спинами первой пятёрки, и вовсе носили серую форму китайской армии. Мужчина в европейском костюме – в знакомом двубортном американском пальто – шагнул вперёд, поднимая руки.
– Эшер!
«Туань, – понял Джеймс. – Чжэнь Цзи Туань, племянник госпожи Цзо».
Даже в полумраке он мог разглядеть синяки на лице молодого человека, припухлости в тех местах, где начиналась деформация тканей.
– Брось оружие и выходи! – крикнул ему Туань. – У нас твоя жена!
«Лжёшь». У Эшера перехватило дыхание.
Он осторожно подобрался поближе к выходу из бокового тоннеля, служившего ему укрытием, и крикнул в ответ:
– Что вам нужно? – и тут же повторил свой вопрос по-китайски, хотя Туань явно владел английским.
– Нам нужен ты, – английский Туаня был простым, как у школьника. – Мы не хотим никаких неприятностей. Ни убивать тебя, ни убивать друзей, ни кого-то ещё. Честное слово. Клянусь святой Библией.
«То есть, по твоей логике, раз ты сказал волшебное слово «клянусь», я должен выйти из укрытия прямиком в руки к десятку вооружённых мужчин? Дружище, да с таким подходом тебе в правительство баллотироваться надо».
– У нас твоя жена, Эшер, – повторил Туань. – Она в безопасном месте. Ты выходишь, японец выходит, и никто не страдает. Этот рудник – наша собственность. Мы…
За спиной Туаня раздался грохот стрельбы. Один из толпящихся у выхода головорезов вскинул руки и ничком рухнул вперёд. Китайские солдаты бросились врассыпную; пули взрыхлили грязь прямо у них под ногами.
А затем они всем скопом, вместе с головорезами Туаня, устремились вперёд, намереваясь укрыться в тоннеле, и оказались прямо под тем местом, где к балкам, удерживающим крышу, были примотаны брикеты гелигнита.
«Огата, – успел подумать Эшер за долю секунды до взрыва. – Он загнал их прямиком в зону поражения…»
Поспешно нырнув за угол, Джеймс зажал уши руками. Послышался грохот, вокруг резко потемнело, земля под ногами содрогнулась, а лёгкие тут же забились пылью. Если кто-то из китайских солдат или силовиков Туаня и успел закричать, их крик утонул в оглушительном грохоте взрыва, прогремевшего прямо у них над головами. Эшер отвернулся к стене, уткнувшись лицом в сгиб локтя, закрывая нос и рот.
Кругом повисла тишина. Глубокая, жуткая. А вместе с ней – темнота, непроницаемая, как в самом глубоком аду. Сквозь звон в ушах Эшер расслышал, как кто-то из японских солдат о чём-то спросил – и, кажется, кто-то ответил ему: «Огата…»
Эшеру подумалось, что Огата, со своей стороны, придумал максимально эффективный для данной ситуации план – двое оставшихся снаружи солдат мало что могли противопоставить одиннадцати хорошо вооружённым противникам. Телохранитель знал, что у тех, кто ушёл в рудник, есть карта, так что они вполне смогут добраться до главного выхода по внутренним тоннелям. Так что прямо сейчас, скорее всего, Огата и Хирато на всех парах неслись по заросшим тропкам к главному выходу из шахты. Они должны предупредить сержанта Тамайо, что нельзя взрывать заряды, пока не выберется остальной отряд…
«Однако во всём этом был бы смысл, – добавил Эшер мысленно, – если бы у нас не было причин заканчивать взрывные работы непременно до наступления темноты.
И если бы крысы были самой большой неприятностью, поджидающей в этой шахте».
Позади в темноте замерцал желтоватый свет. Где-то надрывно закашлялся Карлебах.
– Со всеми всё в порядке? – окликнул Эшер. – Ребе?
– Это зависит от того, – хрипло откликнулся старый профессор, – что подразумевать под «в порядке».
– Мы живы, – сообщил Мизуками. – Эшу-сенсей, этот человек не может знать, где находится госпожа Эшу.
– Может, – Джеймс прокашлялся, сплёвывая пыль. – У нас есть сорок минут запаса, чтобы успеть добраться до основного выхода, если Огата успеет обогнуть гору за столь малый срок. И если на Тамайо и его товарищей никто не на…
Из темноты неожиданно рявкнул чей-то пистолет, пуля врезалась в камень прямо у Джеймса над головой. В плотной завесе пыли смутно промелькнули глаза, по-кошачьи отражавшие свет.
Туань может видеть в темноте…
Эта тварь может видеть в темноте.
Тварь, когда-то бывшая Туанем.
Конечно же, она выжила под обвалом.
Эшер выпустил в ответ заряд из огнемёта, а затем, повернувшись, подтолкнул Карлебаха и Мизуками в боковой коридор.
– Бегите, живо! Там впереди должен быть штрек…
Раздался ещё один выстрел.
Чем дальше они уходили по длинной пещере, лежавшей перед древним угольным забоем, тем меньше в воздухе оставалось пыли. Эшер снова поднял заслонку фонаря и похромал туда, где сиял ещё один жёлтый огонёк и виднелся чей-то смутный силуэт; только по росту Джеймс сумел понять, что это Карлебах. Старик ковылял, держась рукой за стену, и Эшер ухватил его за локоть и увлёк вперёд.
– Не гасите фонари, он может видеть в темноте!
Бледный луч света озарил груды отработанной породы, сваленные вдоль стен пещеры, и беглецы укрылись за ближайшей кучей камней. Эшер наскоро пересчитал всех спутников, а затем жестом велел им взяться за руки и погасить фонари.
В пещере воцарилась абсолютно непроницаемая тьма, и тишина начала давить на уши.
К висящей в воздухе пыли примешивался крысиный душок – Джеймс слышал, как грызуны снуют среди рыхлых отвалов шлака.
Со стороны тоннеля не доносилось ни звука.
Под ногами чавкала влага. Сможет ли Туань – или кто-то ещё из его людей, переживших взрыв, добраться сюда, не издав ни звука? Или задурманить головы своим жертвам, заставив их не обратить внимание на приближающиеся шаги?..
Эшер почувствовал, как стоящий рядом Мизуками наклонился к ближайшей луже – судя по всему, намереваясь ополоснуть очки. После взрыва низкорослый граф передвигался едва ли не на ощупь.
«Насколько острый слух у этих тварей?» Яо-куэй приходились прямыми родичами вампирам, а те даже в переполненной комнате могли отличить одного человека от другого по одному лишь дыханию. Эшер прижал ладонь к боку, тщетно пытаясь не обращать внимания на боль.
Как далеко зашёл Туань по пути превращения в яо-куэй?
И насколько те «травяные
