— Что же ты не идешь приглашать того кавалера? — спросила она Светлану, глядя на нее в упор.
— Передумала, — не моргнув глазом ответила та. — Он не в моем вкусе.
Ирина понимала, что коварная подруга подстроила эту встречу, случайно обнаружив Романа в обществе юной девицы, но ни злобы, ни далее обиды не испытывала к Светлане.
— Что ж, — равнодушно подумала Ирина, — Светик отомстила мне. Теперь мы квиты. Но радости ей это не доставило.
Она игриво взглянула на Виталия и кокетливо предложила:
— Потанцуем?
— Потанцуем, — охотно откликнулся он и тут же вскочил с места.
Ирина обвила шею своего кавалера руками, фривольно прижалась к нему, и, положив голову на его широкое плечо, сделала вид, что отдалась танцу. На самом деле она незаметно направляла его к столику мужа.
Они кружились у самой эстрады, платье Ирины едва не задевало Романа, но тот был так увлечен своей красоткой, что упорно не замечал жены.
— Хочу кататься по городу! — капризным тоном достаточно громко требовала девица. — И не только кататься, а как в прошлый раз. Тебе же хорошо было? Признайся, котик! Ведь правда? Хорошо?
— О да! Любовь моя! Ты была на высоте! Само неистовство!
Ирине хотелось наброситься и на девицу и на мужа, надавать им пощечин.
Она с трудом сдерживалась. Оскорбленное самолюбие помогало ей в этом.
— Кататься! Немедленно кататься! Иначе я больше тебя не люблю! — извивалась девица на коленях Романа.
— Сейчас вызову такси…
— Фуу! На такси я не поеду! Трахаться в присутствии водилы?! За кого ты меня принимаешь?
Красотка засунула пальчик в рот, прикусила его белыми зубками и вульгарно изображала то ли порнозвезду, то ли маленькую несмышленую девочку.
— Но я не могу вести машину. Я уже много выпил, дорогая, — пытался образумить свою «Дюймовочку» Роман.
Ирине стало досадно, что он не обращает на нее никакого внимания.
— Почему вы молчите? — обратилась она к Виталию.
— Наслаждаюсь вашим присутствием, — изобретательно ответил он.
— Расскажите мне что-нибудь веселое.
Виталий рассказал старый глупый анекдот, от которого в лучшем случае можно было широко зевнуть, но Ирина проявила мужество и громко-громко расхохоталась, чем немало удивила даже самого рассказчика.
Но старания ее были напрасны. Роман даже не оглянулся в их сторону.
«Надо же, как он поглощен своей ночной бабочкой, — ревниво страдала Ирина. — Убеждена, что все эти шикарные шмотки он купил ей на деньги, изъятые их его легендарного „Дела“, которое вот-вот должно сотворить из меня богатую и самую счастливую в мире женщину. Нет, но какая наглость! Как эта амеба рвется на наш свадебный подарок, на наш „Вольво“. Пристрастилась, видимо, в нем трахаться. Однако эта инфузория довольно-таки длинная. Куда же она в машине ноги девает? Как в том анекдоте, в окно, что ли?»
И тут только Ирина вспомнила, что сама она в этом «Вольво» ездила всего несколько раз. Роман все время занят и потому в основном приходилось возить с базара сумки на общественном транспорте. Ей стало до боли обидно. «До боли» не фигурально, не так как обычно говорят, на самом деле не испытывая никакой боли, а лишь преувеличивая. Ирина ощутила обиду как самую настоящую боль, сковавшую грудь свинцовым обручем так, что вздохнуть было просто невозможно.
«Ну что ж, дорогой мой муженек, — злорадно подумала она, — раз любишь, значит, горе пополам. Посмотрим, как-то сейчас почувствуешь себя ты».
Она дождалась конца песни и на последнем куплете, коснувшись губами уха Виталия, еле слышно прошептала:
— Мы с вами уже заключили договор о дружбе и сотрудничестве?
— Я готов хоть сейчас, — бодро откликнулся тот. — Что для этого необходимо?
— Хочу, чтобы вы подняли меня на руки и поцеловали, — томно произнесла Ирина, приблизившись к Роману вплотную.
— Прямо здесь?
— Да, сейчас же.
— Такая женщина, как вы, заслуживает гораздо большего, — воскликнул Виталий и не долго думая подхватил Ирину.
Она впилась в его губы страстным поцелуем и словно случайно отвесила своей стройной ножкой легкий подзатыльник мужу.
На такую приманку Роман уже никак не мог не попасться. Он возмущенно оглянулся и обмер. В довершение удара музыка стихла и, воспользовавшись этим Ирина громко «прошептала»:
— Неси меня, любимый, в номер. Я хочу так, как было в прошлый раз.
И пока ошеломленный Виталий не опомнился и не поинтересовался, как именно было в прошлый раз, она вновь впилась в него страстным поцелуем. Так как они находились возле эстрады, внимание публики Ирине было обеспечено.
Она сделала вид, что лишь только заметила отсутствие музыки, и, соскочив с рук кавалера, изобразила смущение.
Роман был поражен настолько, что даже не догадался согнать со своих колен девицу, которая, так же как и Виталий, не подозревала о разыгрывающейся на их глазах трагедии и наивно жалась к своему любовнику.
— О! Кого мы видим! — радостно приветствовала Ирина мужа, словно только что увидела его. — Ромка! По-моему, твоя цыпочка хочет пи-пи. Обрати внимание, как она сучит ножками!
— Это ваш знакомый? — полюбопытствовал Виталий.
— Это мой муж! — гордо сообщила Ирина. — Роман Надуев!
Но тут же ни за что, ни про что была сбита с ног увесистой оплеухой Надуева Романа.
Внушительная комплекция Виталия позволила ему не допустить второй оплеухи, чем тут же и воспользовалась Ирина. Она молниеносно подскочила на ноги и ловко прошлась ноготками по смазливой мордашке псевдодюймовочки, не оставив без внимания и ее прическу, от чего та тут же приобрела вид самого настоящего вождя племени краснокожих.
Девица оказалась из робкого десятка и как на зло сопротивления не оказывала. Ирине стало не интересно. Она быстро пробежала взглядом по преображенной внешности красотки с единственной целью: оценить плоды своего творения. Но девица выглядела настолько плачевно, что Ирина ощутила сострадание к ней.
Волосы несчастной стояли дыбом, одна ресница отклеилась и смешно торчала, губная помада размалась по всему лицу, яркие кровавые полосы от ноготков Ирины украшали лоб, скулы и щеки бедняжки. Если крошка и слыла когда-то красавицей, то сейчас об этом было бы трудно догадаться.
Удовлетворившись своей работой, неутомимая Ирина решила потрудиться и над внешностью Романа, но обнаружила, что несколько опоздала. Корпуленция[[8] Виталия оказалась слишком веским доводом в споре соперников. С этим доводом Роман просто не мог не согласиться и потому вынужден был распластаться на полу, растерянно ощупывая голубоватую припухлость в районе левой скулы, растущую прямо на глазах.
