"Дай-ка, братец, ему целебных красных горошин!", — посоветовал внутренний голос. — "Вдруг — после этого — старичок станет более разговорчивым? Например, вспомнит что-нибудь полезное?".
Артём достал из правого кармана куртки стеклянный флакон с "волшебными" пилюлями доктора Геббельса и, печально вздохнув, отрицательно помотал головой — горошин осталось меньше десятка.
— Геббельс тогда говорил, что только трёхкратное применение этого препарата приносит должный эффект, — тихонько пробормотал он себе под нос. — Отдать все пилюли заслуженному киргизу, и — тем самым — лишить себя, Таню и Лёху третьёго приёма? Нет, извините, но, не годится…
— Апчхи! — донеслось в очередной раз.
Он осторожно, медленно лавируя между пятнистыми палатками, снова двинулся по платформе.
"Вижу человека!", — дисциплинированно доложил внутренний голос. — "Сгорбленная неуклюжая фигура, всклочённая бородёнка, очки…. Вытаскивает, натужно пыхтя, неподвижное человеческое тело из ближайшей палатки…. Блин морковный! Да, это же профессор Фёдоров! Понятное дело, он же в первый раз "нюхнул" Эн-09/15, поэтому и на ногах…".
— Василий Васильевич, — пройдя вперёд метров пятнадцать, вполголоса позвал Артём. — Это я, майор Белов…
— Артём Петрович, дорогой мой! — как резанный завопил заслуженный профессор и, оставив в покое чьё-то бесчувственное тело, торопливо заковылял навстречу. — Как я рад, что вы, всё же, появились! Объясните мне, пожалуйста: — что же здесь произошло? Где все остальные? Где подполковник Мельников? Где Горыныч и Шмидт? Зачем, вообще, они пускали на платформу станции усыпляющий газ?
— Вы у меня спрашиваете? — от души удивился Артём. — Я всего-то — пять-шесть минут — как вернулся с "Площади Мужества". Причём, со ста дозами вакцины от бешенства, как вы и просили…. Откуда же мне знать, что случилось на "Лесной" за время моего отсутствия? Рассказывайте, Василий Васильевич! Рассказывайте…
— Нечего рассказывать, — беспомощно понурился Фёдоров. — Я осматривал пожилую пациентку, у которой слегка прихватило сердце. Так, ничего страшного, последствия недавнего нервного срыва. Вдруг — незаметно для самого себя — уснул…. Проснулся — наблюдается сухость во рту, затылок нещадно ломит, видимо, давление подскочило. Смотрю, а моя недавняя пациентка — мертва. Классический инфаркт…. Выбрался из палатки — полная тишина. Только из туннеля, ведущего к "Выборгской", долетел странный гудок, очень похожий на тепловозный, только очень тихий…. Я стал громко кричать, звать. Но никто так и не откликнулся. Включил рацию — нет ответа…. Ладно, справился — как учили в вашем ГРУ — с первичной паникой и головной болью, заглянул в соседние палатки. Понял, что все (все ли?) "пассажиры" живы, только находятся в очень странном состоянии: сильнейшее потоотделение, регулярные судороги верхних и нижних конечностей, полное безразличие ко всему и вся…. Стал — по мере скромных сил — оказывать первую врачебную помощь. Тут и вы, Артём Петрович, объявились. А где же милая Татьяна Сергеевна? Надеюсь, с ней ничего не случилось?
— Она — как и всегда — в полном порядке, — совершенно серьёзно заверил Артём, обернулся и, сложив ладони рупором, прокричал в сторону туннеля нетерпеливым брачным криком зелёного тропического попугая, после чего пообещал: — Через пару-тройку минуток ваша молодая коллега прибудет. В сопровождении бравого капитана Алексея Никоненко.
— А, вот, этот ваш гортанный крик…. Он что обозначает?
— Ничего особенного, — грустно усмехнулся Артём. — Только то, что коварной засады не наблюдается, и можно спокойно следовать по заданному маршруту…. Это такой условный сигнал, применяемый при прохождении через тропическую сельву. Там разных попугаев — без счёта, — после короткой паузы пояснил: — Так, уж, получилось, что в самый последний раз мы с капитаном Никоненко были на совместном боевом задании именно в непроходимых — якобы — джунглях…. Извините, Василий Васильевич, отлучусь на пару секунд! Только встречу подчинённых и — тут же — вернусь…
Лёха вылез на платформу первым и, поставив тяжёлый саквояж на пол, галантно помог выбраться Татьяне.
"Ловелас хренов! Казанова, блин, российского розлива!", — возмутился внутренний голос. — "Ишь, как он приобнял нашу девушку за тонкую талию, типа — поддерживая…. Накати-ка, братец, в наглую морду этому нахалу…".
— Что тут, майор, наблюдается? — подойдя, по-деловому поинтересовался Никоненко. — Много обнаружил хладных и беззащитных трупов? Чего молчишь-то, Тёмный?
— Ты это…. Ручонкам-то своим блудливым — воли не давай…, - хриплым и недобрым голосом посоветовал Артём. — В следующий раз, если увижу, то вырву с корнем. Не посмотрю, что являешься старинным боевым товарищем…
— Что на тебя нашло, командир? Я же так, из дружеских побуждений, без всякой задней мысли…
— Значит — сугубо — с передней? Вырву на хрен! Я — сказал!
— Тёма, перестань, пожалуйста, — жалобно попросила Таня. — Ревность — дело, безусловно, хорошее. Раз, ревнуешь, значит — любишь. Спасибо, милый…. Но, давай, потом? Тут такие дела творятся…. Не ко времени ты затеял этот разговор, право слово.
— Извините! — болезненно помотал головой Артём. — Нашло что-то, как утренний туман на осенние российские поля…. Видимо, газ проклятый действует до сих пор. Наверное, надо дожевать пилюли…
— Ничего, Тёмный, с каждым может случиться, — улыбнулся отходчивый и необидчивый по жизни Лёха. — Давай-ка горошину…. Ага, спасибо!
Неожиданно замигали красно-розовые лампы аварийного освещения.
— Капитан Алексей Никоненко! Без промедлений проследовать к дизель-генераторам! — дежурно скомандовал Артём и, сменив тон, мягко попросил: — Лёшь…. Занимайся только дизелями, ни на что другое не обращая внимания. Ни на что! Понимаешь меня? Без света — нам, точно — хана…
— Понял, командир! Сделаю!
— Ни на что другое — не обращай внимание! Как справишься с дизелями, тут же выходи на связь…
Никоненко умчался в сторону бункера.
— Там профессор Фёдоров бродит между палаток, — смущённо глядя в сторону, сообщил Артём. — О тебе, между прочим, спрашивал.
— Вот, здорово! Пошли скорее к нему…. Стоп, майор Белов! Ревнивый засранец…. А поцеловать любимую молодую жену-красавицу? Только — по-настоящему поцелуй, без дешёвой халтуры…. Ещё раз, пожалуйста…
— Бух! — прогремело со стороны "Выборгской".
— Что это было, Тёма?
— Бух! — прилетело во второй раз.
— Они заметают следы, — скрипнул зубами Артём. — Вернее, обрубают пушистые и жирные хвосты…
— Кто — они? Какие — хвосты?
