— Хорошо, — согласился удрученный Ма. А потом добавил: — Если это действительно начало чумы... я имею в виду, не вызвать ли нам специальное подразделение?
Ши Ножо ответил не сразу. Он был занят удалением небольшого фрагмента кожи с горла мертвой девушки.
— Сержант, это одна из непростых проблем, с которыми мне часто приходится сталкиваться. Слишком много внимания привлекается не к тому, что нужно, и руки оказываются связанными. Начальство возводит у тебя на пути необъяснимые препятствия, и, чем более серьезным представляется случай, тем быстрее эти препятствия воздвигаются. Вы будете поражены, узнав, сколько раз меня отстраняли от дела как раз в тот момент, когда должен был произойти критический прорыв. — В его словах звучала горечь, и Ма не мог его винить. — Сингапур-3 — не Пекин. Я считаю, ваш капитан — человек сравнительно свободный от предрассудков и суеверий. Он поддерживает Чэня, а не копает под него, однако Чэнь не склонен иметь дело с крупными инцидентами. Здесь нет никакого неуважения к этому почтенному инспектору, но работа у него довольно рутинная. Я занимаюсь совсем другим, и существует великое множество людей, работающих над тем, чтобы неудачи случались у меня чаще, чем успехи. Я уверен, вы понимаете, в чем суть сегодняшней политики, сержант. До Ада всегда рукой подать, и думаю, вы это уже осознали. Ну а теперь за дело. Мы не можем торчать здесь целый день.
Он вернулся к своей жуткой работе, а Ма неохотно поплелся назад к лестнице. По дороге он, к своему ужасу, заметил, что по полу тянется какой-то слизистый, слегка переливающийся след, словно проползла большая улитка. Он вел через двери в приемную.
Из самой приемной не доносилось ни звука. Идя по этому следу, Ма вышел в расположенный рядом коридор и обнаружил там целый ряд небольших помещений, скорее всего офисов. В них никого не было. Во втором кабинете на столе стояли две наполовину допитые чашки с кофе. Они еще не успели остыть. Оставив их, Ма заглянул в третью комнату. Ничего. В одном из шкафов для документов был открыт выдвижной ящик, и Ма пролистал толстую кипу бумаг, похожих на истории болезни, но они мало что дали. От раздавшегося в углу грохота он даже подпрыгнул, но это была лишь вывалившаяся из шредера партия разрезанной бумаги. У Ма возникли сомнения в том, что демоны стали бы пользоваться технологией утилизации отходов, но, как и в случае с кофейными чашками, вставал вопрос, как давно здесь кто-то был. По загривку у него пробежал холодок. Повернувшись, он снова вышел в коридор и направился к последнему офису, где заканчивался слизистый след. Запах он почувствовал, еще не успев войти. Он был непреодолимо сильным: запах крови.
С превеликой осторожностью и с пистолетом наготове Ма прильнул глазом к щелке двери. Пол в офисе был буквально залит кровью. Никаких попыток придать делу какую-то утонченность — загадочных символов, намалеванных на стенах, или предупреждений, написанных затейливыми старинными иероглифами, — просто кровь. Было такое впечатление, что кто-то вылил в комнату целый бак красной краски. Затаив дыхание и выставив перед собой пистолет, Ма решительно шагнул в дверной проем. Но ни единого трупа не было. Он уже вообразил, что обнаружит распластанное у стены и искромсанное тело какой-нибудь медсестры или техника. Но беглый осмотр не дал результатов. Крови было столько, что трудно даже определить, откуда, из какого угла она могла попасть сюда. Ею был окрашен дверной проем, она покрывала стены, и ковер от нее стал чавкающим, как болото. С трудом сдерживая рвоту, Ма попятился назад и опрометью бросился по коридору, а в его утомленном сознании роились мысли о чуме.
Ши Ножо был немногословен.
— Что-то в таком духе я и предполагал, — сказал он. — Ладно. С образцами я закончил, так что мы можем идти. Когда выберемся отсюда, я позвоню вашему капитану, чтобы он опечатал спальный корпус. Никому об этом не рассказывайте. Чем меньше шумихи, тем лучше.
AдИнари уже почти три часа следовала за Фань и совсем перестала ориентироваться. Сначала она пыталась запомнить лабиринт проходов, но все эти изгибы и повороты оказались слишком запутанными, чтобы удержать их в голове: складывалось впечатление, что они идут по огромным костяным сотам. «На самом деле, — думала Инари, — стены переходов мало напоминают камень». Они были бледные, как слоновая кость, гладкие и прохладные. Ей вспомнились слова Фань: «Ты будешь в безопасности здесь, под куполом черепа старого дьявола». Но когда Инари пыталась узнать у женщины со шрамами, что она имела в виду, горло у нее сжимало, а рот пересыхал и словно наполнялся пылью, и слова не шли с языка. Фань обернулась. Лицо у нее мерцало во мраке, словно она светилась собственным светом.
— Инари, — негромко проговорила она, — скоро мы придем в пункт перехода. Нам нужно подготовиться.
— Пункт перехода? А что это такое? — спросила Инари.
— Это место, где пересекаются миры.
— Я думала, мы по-прежнему в Аду, — удивилась Инари. — Ты хочешь сказать, мы попадем на Землю?
— Нет, Инари, — покачала головой Фань. — Это путь через уровни Ада. География Ада очень сложна, и даже я в ней до конца не разбираюсь — здесь все накладывается само на себя, как хитро сложенная ткань. Мы спускаемся на уровень вниз, а может, и еще ниже.
— А это обязательно? — Хотя для Инари Ад был делом привычным, на нижних уровнях она никогда не была.
И действительно, в ее семье всегда считалось чем-то недостойным рыться под слоями этого мира, как червям. Фань чуть усмехнулась, словно зная, что творится на душе у Инари.
— Боюсь, у нас нет выбора. Если ты помнишь, мы привлекли внимание у эй. Они будут искать тебя, а лучше способа замести следы, чем путешествие по нижним мирам, не придумаешь. — Она повернулась и быстро зашагала по узкой ведущей вниз тропе.
— А на нижних уровнях есть законы? — не унималась поспевавшая за ней Инари.
До нее донесся мягкий смех Фань.
— Какие-то есть. Им нравится считать, что законов у них множество, но, по правде сказать, Инари, лишь у самого царствующего Императора есть власть над тем, что происходит на нижних уровнях. Обитатели этих мест все делают по-своему, они упрямы, непоследовательны и бескомпромиссны. Зачаточные формы, очень старые и очень тяжело меняющиеся. Увидишь сама.
Инари открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но они уже подошли к тонкой расщелине в скале, безупречной и ровной, как изгиб полумесяца.
— Ну вот, — проговорила Фань с явным удовлетворением. — Здесь мы и будем совершать переход. — Она огляделась. — Когда мы пройдем туда, ты можешь заметить во мне перемену. И в себе тоже. Как при любом передвижении, что-то теряется, а что-то приобретается... Возьми меня за руку. — Она протянула ладонь, и Инари после минутного колебания крепко ухватилась за ее грубые пальцы. Фань шагнула вперед, увлекая ее за собой, и теперь Инари стало видно, что арка в скале — не более чем иллюзия: это была расщелина в самом мраке. Пальцы Инари еще крепче обвились вокруг пальцев Фань. Хотя она и двигалась, Инари не могла избавиться от внезапного ощущения, что остается на месте и что мир сам крутится вокруг нее, словно она — ступица огромного колеса. В глазах у Инари все затуманилось и закачалось, она пошатнулась, и ее привела в равновесие железная хватка Фань.
