— Да ладно, я думал, мы просто базарим.
— Степан Алексеевич, вы начали говорить о Мелентии, но не закончили. Чем он вас обидел? Я думала, он спас от зоны вашего сотрудника, а может, даже вас самого. Что не так? — вмешалась я, чтобы узнать то, что могло в будущем пригодиться, а заодно и немного разрядить обстановку.
— Что в этом может быть интересного для вас? — вздохнул Степан, показывая своё нежелание говорить об этом, но я ему не поверила.
— Мелентий — мой знакомый, кроме того, я здесь, потому что выполняю его просьбу. Вот мне бы и хотелось знать побольше о ваших с ним отношениях. Как, впрочем, и с Мэрским.
— Мэрский, если я правильно понял, ваш муж?
— Да.
— Вот у него и спросите. Мне кажется, о моей коммуне он давно забыл. Ничем больше не помогает. Ладно, не мешает, и то хорошо. А с Мелентием вот как получилось. И пары месяцев не прошло, как нам предложили крышу. Думаете, кто? Чехи? Другие бандиты? Менты, в конце концов? Не угадали. Первыми были церковники. Припёрся к нам какой-то отец Поносий, или как-то так, и говорит, что заняты мы богоугодным делом, и потому Церковь готова помочь, то есть простереть над нами свою длань, дабы защитить от происков слуг Сатаны. Я ему в ответ, мол, лично я считаю, что религия — опиум для народа, сам я коммунист до мозга костей, и непохож на тех, кто тоже называет себя коммунистом, но с партбилетом в кармане крестится, свечки держит да поклоны бьёт. Но ежели совместно действовать на благо — пожалуйста, я готов. А он мне: на завтра ему нужны мои отроки, дабы побить каких-то слуг Сатаны. Вот тут я его и послал. А он сказал, что всё равно будет окормлять отроков. Оттолкнул меня, и пошёл им проповедь читать. Да только вдруг собачку испугался. Никогда не видел, чтобы такой толстяк так быстро бегал. Даже кадило своё бросил, или как оно там называется. Наверно, думал, дурачок, что сможет удрать от пёсика. Да где там ему! Здоровенный кусок рясы в зубах оставил. Но — только рясу. Команда была — мяса не трогать.
— При чём тут Мелентий?
— А вот при чём. Попику я кадило отдал, и даже рясу отгрызенную отдавал, да он не взял. На прощание проклял и пообещал кару небесную. Вот ни капельки не сомневаюсь, что это он натравил на нас чехов! Хоть они и другой веры. В тот же день подъехали впятером, и все с автоматами. Оружие, оно, конечно, важная вещь, но против десанта его маловато будет. Мы их всех голыми руками уложили, они и понять ничего не успели. Ещё через день их пахан пожаловал. Бухтеть на нас борзо начал, но мы ему показали сперва стволы, причём законно оформленные, а потом и собачек. Так что он сразу сдулся, и больше мы чехов в глаза не видели. Но это не значит, что нас в покое оставили. Это сейчас тут заборчик такой, что его не каждым танком пробьёшь, а тогда ещё был старый, детсадовский. И вот какой-то придурок на экскаваторе начал нам его сносить. Борька увидал такое дело, вытащил этого гада из кабины, да и вломил ему как следует. Тот поначалу пугал, что ему ни мы, ни менты не страшны, потому как ничего не докажем, а потом и вовсе замолк. Борька если бьёт, уже особо не поговоришь. Но что ему чехи заплатили, сказать успел. Десант учат допрашивать пленных, у нас не отмолчишься! Ну, а вечером Борьку менты забрали. Говорят, за нанесение увечий, как-то так, и за злостное хулиганство. Вот тут Мелентий и появился.
— Кто ему платил? — уточнила я.
— Он сказал, платить не надо, он и так защитит Борьку, потому что за справедливость готов работать бесплатно.
— С трудом верится.
— И правильно, что с трудом! Потому что он, сволочь, взял деньги у чехов! Я так думаю, он с самого начала это задумал. Понимаете?
— Нет, если честно. Они натравили на вас бульдозер…
— Не бульдозер, а экскаватор!
— Неважно. Так вот, натравили, ваш Борька избил их наёмника, и они оплатили адвоката? Хотя им было выгодно, чтобы Бориса посадили?
— А Мелентий чехов перед выбором поставил. Сказал, что если не заплатят, докажет в суде, что они на десантников хвост подняли. Тогда со всех окрестностей сюда наедет десантура, и будет их гонять самое меньшее две недели. Весь их бизнес такие убытки понесёт, что мало не покажется. А ещё десантники обязательно кого-нибудь из чехов поймают, и не одного. А это будет очень больно. Вот они ему и заплатили. Может, ещё и своему мерзавцу с экскаватора сказали: на суде — не дёргаться. Вот Мелентий и повернул всё так, будто тот гад сознание сам потерял, и об рычаги фонари под глазами себе набил да рёбра переломал.
— Какая разница? — не поняла я. — Бориса же освободили подчистую. В чём Мелентий не прав?
— Не понимаете, — снова тяжко вздохнул Степан. — А ведь что ж у нас получилось? Мужик тот без сознания был, значит, Борька лупил больного человека, не способного защищаться? И кто Борька после этого?
— Свободный человек. А без Мелентия стал бы зэком.
— Да, не понимаете. А как же честь? Её куда спрятать прикажете? Честь дороже жизни, не то что свободы! А этот адвокатишка за деньги чехов выставил Борьку… Эх, всё равно не поймёте!
* * *
— Куда едем, Елена Михайловна? — вновь поинтересовался Мешок, и меня пронзило острое ощущение дежа вю.
— Немного постоим, — распорядилась я. — Только отъедь так, чтобы коммунисты нас не видели. Надо кое-что обдумать.
— Что именно обмозговать хотите? — полюбопытствовал Бубновый. — На чём он собирается бабки делать? Я бы тоже хотел знать. А то Мешок его спросил, а он не ответил.
— Балда ты, Бубновый, — заявил Мешок. — Я там классный допрос устроил, Стёпка запел соловьём. А ты слушал его, слушал, да так ничего и не просёк. Не будет Стёпка навариваться, ясно? Не ради бабла он всю эту хренотень замутил. Честь ему велит это делать. Это нам с тобой честь — так, плюнуть да растереть, а он — не такой.
— Как он собирается зарабатывать — его дело, — ответила я Бубновому. — А обдумать хочу некоторые нестыковки в его рассказе. И самая первая — почему он всё это нам выложил? А сам даже не спросил, зачем мы пожаловали.
— Да тут всё понятно, Елена Михайловна! — высказался Мешок. — Он подумал, что это наезд. Вот и принялся запугивать нас собаками, да своей крутизной десантника. Ещё и про легальные стволы не забыл упомянуть. Заодно попытался вас разжалобить, типа какой он хороший и каким благородным делом занят. В общем, чтобы не наезжали. А то кавказцев эти коммунисты прогнали, а вот против Кареты им не выстоять.
— А как он понял, что мы от Каретникова? Тебя же он узнал только в кабинете, гораздо позже.
— Зато вас он узнал сразу, — фыркнул Бубновый. — На городском портале то ваше знаменитое фото собрало кучу лайков. Это значит, что многим понравилось.
