За стеклянной дверью маячил Юрка Бережков, тренер. Павел отодвинул задвижку, спросил:
— Чего это ты так рано?
— А, с женой поругался… У бабы ночевал, а она не хочет, чтобы дочка меня видела…
— Понятно… — сочувственно протянул Павел.
— Ничего тебе не понятно… Железный ты наш рыцарь без страха и упрека… — тоскливо протянул Юрка. — Водку не пьешь, кроме жены никого не трахаешь, да, похоже, тебе больше никого и не надо… Что, жена темпераментная?..
— Ну, была бы не темпераментная, может, и захотелось бы какую другую трахнуть…
— Что, и миньет делает?..
— А ты полагаешь, миньет только любовницы делают, да шлюхи?..
Юрка помотал головой, завистливо вздохнул:
— Круто… Где бы только найти такую…
Павел ему еще и ежа подпустил, сказал гордо:
— Вечером не дает кино по телевизору досмотреть, пошли — и точка! А утром просыпается пораньше, меня будит. Я спать хочу, сил нет, а она — давай, исполняй обязанности, если не трахнешь, я работать нормально не смогу…
— Иди ты?!. — Юрка смотрел на него, от изумления разинув рот.
— А ты как думаешь, чего бы я до таких лет тренировался? Я же весь изломанный, на инвалидности был, надо форму поддерживать. Ее вечерком как начнешь качать, часа два качаешь, она уже раз десять кончит, а все твердит — еще, еще…
Юрка вдруг ухмыльнулся, сказал:
— А ты не боишься расписывать в таких подробностях?…
Павел смерил его взглядом, презрительно цыкнул зубом:
— Тебя, что ли?.. А ты сможешь три часа подряд женщину трахать?.. Погляди на себя, ты на десять лет младше меня, а уже хиляк, хиляком…
— А женщинам, думаешь, мышцы нужны?..
— Э-э… — Павел пренебрежительно поморщился. — При чем тут мышцы. Моя жена прекрасно разбирается, что только такой здоровый и отлично тренированный парень, как я, может без перерыва три часа трахать. А при одном взгляде на тебя, она сразу поймет, что ты через полчаса помрешь. И потом, она мне постоянно твердит, что ей нравится такой здоровенный мужик, как я. Что именно могучие мышцы ее больше всего и возбуждают… Она, понимаешь, чувствует себя молодой, трепетной кобылкой рядом с могучим жеребцом…
— Во, блин!.. — потрясенно прошептал Юрка. — И где ты нашел такую…
— Повезло-о… — протянул Павел философским тоном.
Появившиеся в тамбуре пацаны избавили Павла от дальнейшего сочинения порнографического романа. Пацаны пошли в раздевалку, а Юрка направился в тренерскую, переодеваться. Развернув стул, Павел прижался спиной к теплой батарее, закинул ноги на стол. Ему вдруг пришла в голову мысль, что у ночных посетителей может быть кто-то знакомый из тренеров, который и показал им тайный путь в здание. Вахтерша должна была прийти только к восьми часам, все это время роль вахтера должен был исполнять ночной слесарь, но сидеть у стола не было никакого смысла, в такую рань по берегу никто не шлялся. Оставив дверь открытой, Павел спустился в машинное отделение, вытащил из угла за фильтрами стремянку и пошел на улицу. Поставив лестницу к отдушине, взобрался, пролез по пояс в отдушину, ощупал решетку, сваренную из тридцатимиллиметровых арматурных прутьев, она заметно шаталась. Он попытался ее приподнять, напрягся, и вдруг верхние концы арматурных прутьев легко ушли вверх, а нижние тут же выскочили из отверстий. Павел потянул решетку на себя, и она свободно вышла из проема отдушины.
Поставив ее на место, он спустился вниз. Ну вот, одна из загадок разрешилась. Но отсюда следует, что у злоумышленников есть сообщник среди тренеров. Ну что ж, предупрежден — вооружен. Вернувшись в машинное отделение, он поставил стремянку на место, постоял в раздумии. После бессонной ночи, беготни, и, видимо, порции отравы, основательно болела голова. Собственно говоря, никто не будет проверять его, ровно в девять он ушел, или на много раньше. Прихватив полотенце, он отправился в душ. Долго стоял под горячими струями. Вроде, маленько полегчало. Не одеваясь, он спустился вниз, вытираясь на ходу. В вестибюле от прохлады стало еще полегче. Вахтерша все еще не пришла. Одевшись, Павел вернулся в вестибюль, баба Вера сидела на своем месте.
— Здравствуйте, баба Вера! — весело поздоровался Павел. — Хорошо, что вы пришли. Хлору в воде совсем нет, надо срочно хлорировать…
— Хлорируй, Пашенька, хлорируй… — приветливо разрешила баба Вера.
Павел спустился вниз, без зазрения совести надел куртку и вышел через служебный ход. Для бабы Веры процесс хлорирования был тайной за семью печатями, а потому Павел был уверен, что она с чистой совестью сообщит механику, что ночной слесарь ушел с дежурства не раньше девяти часов.
Придя домой, Павел без энтузиазма позавтракал. Поташнивало, и аппетита не было вовсе, но есть необходимо, так же как необходимо заливать бензин в бак, потому как в любой момент ему может понадобиться сытый желудок, в его-то положении… Потом он забрался под одеяло, но уснуть долго не мог, не супермен чай, нервы не железные… Однако, пригревшись, постарался расслабиться, и, наконец, уснул.
Проснувшись в три часа, усмехнулся, похоже, это начинает входить в привычку, просыпаться в три часа после дежурства. Раньше он прекрасно высыпался и на дежурстве. Сделал ревизию своих финансовых ресурсов, бюджет оказался далеко не кризисным, должно хватить на все, что ему необходимо к следующему дежурству, и даже на бутылку Люське хватит. Потому как, на следующее дежурство придется ночевать у нее. Павел уже выбросил из головы мысль, больше не ходить к Люське, насчет ее у него в голове забрезжил смутный план. Но надо было наизнанку вывернуться, только не допустить появления в ее квартире постороннего мужика. На этот счет у Павла тоже кое-какие соображения появились. После чего он без аппетита пообедал и пошел на ближайший базар.
На базаре у мужика, торговавшего всякой электрической мелочевкой, купил метров тридцать тоненького, белого телефонного провода, телефонную розетку. Собрался, было уходить, как увидел другого торгаша, торговавшего вполне новыми предметами военного обмундирования. Торговля у него шла бойко, мужики с удовольствием раскупали камуфляжную форму, бушлаты, высокие военные ботинки. Павел тоже подошел, оглядел товар, и почему-то выбрал кепочку-афганку, с еще советской офицерской кокардой. Примерил, будто на него и шита. Не торгуясь, расплатился и пошел с базара.
По пути домой, зашел в аптеку. Подойдя к скучающей за прилавком молоденькой девушке, сбив кепку на затылок, чтобы виден стал шрам на лбу, сказал:
— Мне бы снотворное… Какое-нибудь покрепче, иностранное, а? Контузия, понимаете… Спать не могу, все этот проклятый взрыв мерещится… Меня тогда здорово нашпиговало железом; по чайнику шарахнуло, и в кишки аж три куска залетело…
