Вновь ожила рация.
— Здесь Белов.
— Командир, срочно иди сюда! Бросай все дела! — известил взволнованный Лёхин голос. — Бегом беги! Беги…. И — обязательно — прихвати кого-нибудь из врачей! Я Горыныча только что нашёл в оружейной комнате! Живого! В смысле, раненого во всех местах…. Тёмный, быстрее!
Глава двадцать первая
Дела скорбные — до невозможности
— Тёма, беги в бункер! — попросила (приказала?) Татьяна.
— А как же ты?
— И я сейчас подойду, только заберу на перроне у Василия Васильевича сумку с лекарствами и перевязочным материалом. Зачем, спрашивается, больному нужен доктор без медикаментов?
В оружейной комнате (на самом натуральном складе, чего уж там!) было темновато — две красноватые лампочки откровенно не справлялись с подземной чёрной мглой.
"Площадь помещения приличная, больше ста пятидесяти квадратных метров", — педантично отметил внутренний голос. — "Ага, здесь имеются и секции дневного света, но, очевидно, дизеля ещё не вышли на полную загрузку. Или же не все запущены в работу…. А ящиков-то, ящиков! Все стеллажи заставлены — вплоть — до самого потолка…".
— Лёха, ты где? — позвал Артём.
— Я здесь, майор, у правой стены, — откликнулся Никоненко. — Зажги, командир, факел. Мой-то потух, упав в лужу с кровью. Выронил случайно, понимаешь, от неожиданности…
Артём, достав из сумки-планшета длинный серебристый цилиндр, сильно дёрнул за короткий чёрный шнур. Раздалось тихое шипенье, через секунду-другую на кончике цилиндрика вспыхнуло ярко-жёлтое, практически бездымное пламя.
Он торопливо обошёл длинный стеллаж, плотно заполненный солидными деревянными ящиками, и увидел Лёху, склонившегося над неподвижным человеческим телом.
— Я пытаюсь его перевязать, — не оборачиваясь, скупо пояснил Никоненко. — Но дырок многовато, бинты заканчиваются. Ты, Тёмный, пристрой куда-нибудь факел…. Только, ради Бога, не между ящиками! Там, кажется, находятся зажигательные заряды к армейским миномётам. На воздух взлетим, и сами не заметим этого…. Теперь доставай бинт из своего планшета и присоединяйся…
Сноровисто бинтую мускулистый торс Горыныча (Лёха ножом заранее располосовал всю верхнюю одежду раненого на отдельные лоскутья), Артём коротко рассказал о трупах, обнаруженных в госпитале, и о роле Фюрера в этом страшном деле.
— Вот же, мать его беспутную растак и насовсем! — грязно выругался Никоненко. — Что-то чёрная жизненная полоса слегка затянулась. В смысле, до полного и окончательного неприличия…
Появилась запыхавшаяся Таня, велела — строгим и непреклонным голосом:
— Отойдите в сторону, орлы бравые! Быстро, быстро у меня! И, вообще, не мешайтесь под ногами и не сопите над ухом…. Тёма, мало света! Срочно зажги ещё два-три факела!
— Не надо, пожалуйста, факелов! — взмолился Лёха. — Ведь, взорвёмся же, чёрт меня побери! Давайте, я сбегаю в столовую и принесу свечи? Там осталось несколько штук с вашей недавней свадьбы.
— Беги! — разрешил Артём. — Тань, ну, как там — наш Горыныч? Будет жить? Есть надежда?
— Шансов очень мало. Очень…. То есть, почти и нет, — после минутной паузы ответила девушка. — Пуля в голове, две — в грудной клетке, ещё одна пробила навылет правый бок. Пульс очень слабый и неровный. Большая потеря крови…. Где свечи? Даже, подушку прихватил? Давай её сюда! Молодец, капитан Лёша! Зажигай свечи, расставляй! Пожароопасный факел — за ненадобностью — следует погасить…
— Может, перенесём Горыныча в столовую? — предложил Артём. — Уложим на мягкий диван…
— Нельзя сейчас его трогать лишний раз! — возразила Таня, сноровисто доставая из медицинской сумки коробочку с ампулами и шприц. — Я сейчас вколю капитану Горнову одну сильнодействующую штуковину, будем надеяться, что он ненадолго придёт в себя и расскажет, что же, всё-таки, произошло…. А вы, господа российские офицеры, не отсвечивайте здесь понапрасну. Мешаете…. Погуляйте немного, покурите, посекретничайте вволю. Если, что будет надо, то я крикну.
Лёха, внимательно осмотрев толстую дверь оружейной комнаты, недоумённо передёрнул плечами:
— Ничего не понимаю, Тёмный! Эту мощнейшую стальную дверку, оборудованную новейшим звуковым замком, могли открыть только два человека: подполковник Мельников и капитан Горнов. Вскрыть её с помощью подручных средств невозможно. Как, впрочем, и взорвать…. Что же у нас получается? Горыныч привёл с собой на оружейный склад того, кто потом в него и стрелял?
— Я, кажется, догадываюсь, кто это был, — запечалился Артём.
— Кто же? Ты хочешь сказать, что…. Да, нет же! Не может этого быть! Всему же на этом свете существуют пределы!
— Вот, Горыныч придёт в себя и всё нам расскажет. Подождём немного…. Кстати, капитан, а для чего здесь оборудованы такие неслабые оружейные склады? Гранатометы, пулемёты, огнемёты, длиннющие ящики с этикетками "Земля-земля"…. С кем мы собираемся воевать? Для чего всё это?
— Для эффективной и успешной диверсионной деятельности, — совершенно серьёзно ответил Никоненко. — В полном соответствии с последней военной доктриной. Секретной доктриной, ясен вечер.
— Сам придумал? Небось, только что? Какая ещё — к пьяным и обкуренным ёжикам — диверсионная деятельность?
— Я чистую правду говорю, Тёмный. Чтоб мне до скончания века работать секретарём у Жириновского Владимира Вольфовича! Генералы и маршалы (или, может, кто повыше?) решили следующим образом. Допустим, что в Третьей мировой войне побеждает — как это и не жаль — потенциальный противник. Наступает "ядерная зима" и всё такое прочее…. Потом, по прошествии определённого времени, радиационный фон постепенно снижается — вплоть до приемлемых значений. Подлый неприятель занимает наши разрушенные города…. Вот, тут и наступает черёд "подземных партизан". Если, конечно, они к тому времени окончательно не сойдут с ума и не перегрызут друг другу глотки…. Поэтому станционные оружейные склады оснащены так богато и вдумчиво. То бишь, со всей широтой бессмертной русской души.
— Полный и окончательный бред! — резюмировал Артём. — Впрочем, для нашей страны это совершенно нормально. Вернее, уже привычно. По телевизору ещё и не то можно услышать…. Например, выступает — после очередных парламентских выборов — Борис Грызлов и радостно так сообщает, мол: — "Партия "Единая Россия" уверенно победила во всех регионах нашей могучей и бескрайней страны! Ура, дорогие соотечественники! Поздравляю всех истинных патриотов! Лично меня особенно радует тот факт, что шестьдесят два процента электората, отдавшего нам свои голоса, это люди, безусловно, бедные. Следовательно, российский народ — как никогда — доверяет нашей славной партии! Ура!"…. Через положенное время газеты публикуют персональный состав депутатской фракции "Единая Россия" в Государственной Думе. Только, по неизвестной причине, бедных людей в этом списке нет — ни единого человека. Наоборот, все — как один (и одна!) — ребятишки известные, обеспеченные и упакованные по полной программе. Нонсенс, однако, если вдуматься…
