– У меня есть расчет его орбиты, – с удовлетворением заявила Чейз. – Я собираюсь лечь в дрейф прямо под его левым бортом.
– Хорошо, – отозвался я. – Сколько это займет времени?
Пальцы Чейз заплясали по клавишам.
– Двадцать два часа одиннадцать минут. Мы пройдем около него примерно через полтора часа, вероятно, на расстоянии сотни километров. Но потребуется сделать несколько витков, чтобы синхронизировать курс и скорость.
– Ладно.
Я следил за изображением на мониторе. Красивые корабли, у нас таких больше не строят. Корабль казался серебристо-синим, каким-то праздничным, чего лишены холодные серые корабли современной эпохи. Его параболический нос с изображением восходящего солнца, расширяющиеся дюзы, стреловидный мостик, подвесные гондолы – все имело практическое значение только для атмосферного летательного аппарата. Но было в нем что-то трогательное. То ли знакомые очертания корабля, символизирующего последнюю героическую эпоху, то ли ощущение невинности и, одновременно, вызова в угрожающе торчащих дулах орудий. Он напомнил мне время, когда я был совсем юным.
– Там изображена фурия, – сказала Чейз, направив телескоп на корму.
Я почти различал темный птичий силуэт, застывший в яростном полете на фоне полированного металла, словно готовый увлечь за собой в стремительный полет весь корабль. Чейз попыталась увеличить изображение, но оно стало расплывчатым, поэтому мы ждали, пока сократится расстояние между кораблями.
Внимание Чейз отвлекло мигание сигнала на одной из панелей. Она прислушалась к звукам в наушниках, на ее лице появилось удивление, и она нажала на переключатель.
– Мы приняли сигнал! – сказала она.
В кабине стало очень тихо.
– От этого ископаемого? – прошептал я.
Прижимая шлемофон к уху, Чейз покачала головой.
– Не думаю.
Она снова нажала на переключатель, и из акустического канала донеслось электронное жужжание.
– Что это?
– Кажется, сигнал идет с поверхности. Их даже два, но визуальных сигналов нет.
– Маяки, – догадался я, – оставленные «Тенандромом».
– Почему же они еще действуют? Разве они удирали отсюда в спешке?
– Это может означать, что угодно. Вероятно, они пометили места геологических находок. Разведка использует такие передатчики для пропускания различных импульсов через планету в течение длительного времени. Устройства производят запись отраженного сигнала, который дает представление о ее внутренней динамике. Всякий раз, когда какой-то корабль входит в данную область, запись автоматически идет в эфир. Возможно, существуют и другие сигналы.
Чейз улыбнулась, смущенная своей склонностью делать поспешные выводы.
– Откуда такая осведомленность о работе Разведки? – спросила она.
– Последние два месяца я много читал о них.
Я собрался продолжить, но Чейз вдруг побледнела.
Древний корабль приближался, вырастая на экране монитора. Я проследил за ее взглядом, однако ничего не увидел.
– Что случилось?
– Посмотри на эмблему, – прошептала она. – Фурия!
Я посмотрел. Ничего особенного, просто крылатый символ...
...окруженный изогнутой световой линией...
...Серебряный полумесяц.
...«Чтобы враги могли найти меня».
– Боже мой! – прошептал я. – Это же «Корсариус»!
* * *
– Невероятно!
Чейз листала старые отчеты о последней битве, время от времени останавливаясь и зачитывая мне отдельные характерные моменты... «Уничтожен на глазах бессильного помочь Тариена... Оперативный штаб Сима и его брат беспомощно наблюдали с борта “Кудасая”, как “Корсариус” совершил свой отчаянный рывок и исчез в ядерном пламени...» И так далее.
– Возможно, – предположил я, – ашиуры правы: их было несколько.
Чейз осмотрела свои приборы.
– Наклон оси около одиннадцати градусов. Он вращается. Думаю, постепенно сходит с орбиты. – Она покачала головой. – По крайней мере, они могли бы ее скорректировать. Я имею в виду «Тенандром».
– Может, им просто не удалось, – сказал я. – Может, там уже не осталось энергии.
– Возможно...
По экрану на командном пульте замелькали изображения: хвостовые секции, коммуникационные блоки, строчки коэффициентов нагрузки. Корабль снова начал удаляться от нас.
– Если он не может двигаться самостоятельно, то они никак не могли увести его домой. Даже если они добрались до грузового отсека, в чем я сомневаюсь, то как бы им удалось прикрепить буксир? К тому же чертова штука могла в любой момент взорваться. Помнишь «Регалию»?
– Чейз, – сказал я, – поэтому Гейбу и понадобился второй пилот. Он взял с собой Кайбера. Чтобы попытаться привести его обратно!
Чейз все же сомневалась.
– Даже если привод в порядке, риск все равно дьявольски велик. Если что-нибудь выйдет из строя, например, во время прыжка... – Она покачала головой.
Освещение менялось: мы входили в зону раннего вечера, а уходивший к терминатору «Корсариус» быстро таял в сумерках, сверкая в сгущающейся темноте. Я следил за ним до последнего момента, спрашивая себя, не ночная ли он фантазия, которая утром не оставляет после себя и следа.
Объект вошел в тень планеты, потемнел, но...
– Я еще вижу его, – сказала Чейз напряженным голосом. – Он светится. – Голос ее упал до шепота. – Откуда, черт возьми, взялся этот отраженный свет? Никаких лун нет.
Корабль светился устойчивым бледным сиянием. Я почувствовал, как по моему позвоночнику словно провели холодной, влажной ладонью.
– Ходовые огни. На нем горят ходовые огни.
Чейз кивнула.
– Наверное, это сделали люди с «Тенандрома». Интересно, зачем?
Я не мог в это поверить. Профессионалы, если это возможно, оставляют технические артефакты до окончания исследований в том виде, в каком они были найдены. А поднимались ли вообще люди с «Тенандрома» на борт корабля?
* * *
Через час с небольшим мы последовали за «Корсариусом» на ночную сторону. К тому времени он уже превратился в тусклую звездочку.
– С меня хватит, – заявила Чейз, вставая. – Пожалуй, нам следует внять совету Скотта и вернуться домой. В противном случае кто-то из нас должен все время находиться в рубке. Конечно, это смахивает на паранойю, зато я будут лучше себя чувствовать. Согласен?
– Ладно.
Я попытался сделать вид, что предложение Чейз меня забавляет, хотя на самом деле оно мне понравилось.
– Поскольку это твоя экспедиция, Алекс, тебе первому нести вахту. Я иду в каюту и попытаюсь немного соснуть. Если решишь отказаться от своей затеи, я не стану возражать. А пока будешь все обдумывать, следи за этой проклятой штукой.
Чейз вышла из рубки. Я слышал, как она ходит за стенкой, включает утилизатор, закрывает дверь, включает душ. Я радовался, что она там. Если бы ее не было, вряд ли я пошел бы дальше.
