– Колоссально! – Жерар присвистнул. Не сказать, чтоб особенно музыкально, но для собачонки вполне сносно. – Картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Холст, кисть, машинное масло. Владимир Васильевич, а разве заклятие действует не по всему бе-регу?
– Должно бы по всему, – задумчиво ответил отец. – Что-то не нравится мне эта фиг-ня. Давайте убираться отсюда.
– А я уже давно предлагаю! – тявкнул бес. – Ну-ка, чувачок, отпусти меня. Сам-то я проворней побегу.
– Отпустить? – спросил я у отца.
– Ни в коем случае. Лучше дай ему по темечку.
– Это произвол! – возмутился Жерар и поспешно спрятал голову у меня под мышкой.
– Это профилактика, – возразил отец. – Всё, братцы-матросики, ходу. Ходу!
Он прищёлкнул пальцами. Послышалась басовитая нота «до», которую издал лоп-нувший капроновый шнур. И тотчас над подворьем Хайдаровых взвились леденящие кровь звуки.
Рык, лай и вой неистовой собачьей схватки насмерть.
* * *
Мы бежали вдоль берега неторопливой – по-моему, слишком неторопливой! – рыс-цой. Отец впереди, я шагах в трёх за ним. Бес, крепко вцепившись лапами в подбитые ва-тином плечи плаща, висел у меня за спиной наподобие рюкзака. Устроился он так удачно, что его масса, возросшая против былой едва ли не втрое, почти не ощущалась.
Вдалеке уже вырисовывалась крыша лодочной станции.
– Где узнал… номер отца?.. – в два приёма выдохнул я.
– Глупо было бы… – отозвался Жерар, явственно тяготившийся молчанием. – Мы ра-ботаем в детективном агентстве! Позвонил Заринке, и дело в шляпе.
Возникновение в этом контексте имени двуличной паршивки мне совсем не понра-вилось.
– Почему… ей?..
– Потому что именно она у нас секретарь, чувачок! Или ты предпочёл бы, чтоб я раз-говаривал на эту тему с Умнегом?
– Может… и лучше… с ним…
Жерар аж взвизгнул от возмущения.
– Извини, но у меня такое чувство, что отстраняющее заклятие действует и на тебя. Только чуточку иначе. Гонит из мозгов остатки соображения.
– Чувство тебя… подводит… А где мой… телефон?..
– Видишь ли, таскать его во рту оказалось малость обременительно. Я и отдал това-рищу капитану Иванову.
– Ловко ты… моими вещами… распоряжаешься…
– Так ведь и Владимир Васильевич для нас не чужой человек, – отбрехался лохматый негодник.
Мы наконец-то достигли лодочной станции. Я остановился, учащенно дыша и ругая себя за глупое безразличие к спорту. Пусть прохождения через стену и развивают кост-ную мускулатуру, но выносливость не тренируют вообще.
Не чужой для нас капитан Иванов, в отличие от меня, был полон сил. Как будто со-вершил всего-навсего легчайший моцион по цветочной аллее. С другой стороны, ему ведь не пришлось волочь на себе тушу напичканного стероидами терьера. А он, между прочим, всё ещё сидел у меня на шее. Как и полагается бесовскому отродью, со смещением влево.
Отец быстренько ускакал в лодочный сарай и вскоре выгнал оттуда видавшую виды «копейку», памятную мне ещё по времени, когда я знал родителя под именем старшего лейтенанта Стукотока.
Жигулёнок остановился возле меня, подвывая, как готовая к смертельной битве ов-чарка и чадя как небольшой заводик по сжиганию мусора. Отец опустил боковое стекло и предложил:
– Прыгай, прокачу.
– У меня вообще-то здесь мотоцикл.
– Садись, говорю, – настойчиво повторил он.
Я скривился.
– Боязно, бать. Она же вот-вот рассыплется.
– Гнусная клевета, – парировал отец. – Да моя ласточка ещё твоего Тузика переживёт. Советское – значит отличное!
– Владимир Васильевич, – взвыл Жерар. – Ну, допустим, вам не нравится моё фран-цузское имя. Допустим. Тем более, я уже заметил, что ко всему французскому относитесь предвзято. Зовите меня Тузиком, о’кей. Но зачем эти обидные сравнения сроков жизни? Я, между прочим, ещё очень молод и полон сил!
– Раз так, тяпни Пашку за ухо. В полную силу. Может, быстрее сядет в машину.
– Только попробуй! – пригрозил я разинувшему пасть Жерару, и полез в «копейку». Бес проворно сиганул через моё плечо и очутился в салоне первым. Начал топтаться на сиденье, устраиваясь.
– А почему сзади? – удивился отец.
– Безопасней.
– Ну-ну. То есть на мотоцикле гонять тебе не страшно, а в машине с батькой страш-но?
– Так точно, товарищ капитан. Аж скулы сводит. Но не из-за батьки, а из-за машины.
– Ну-ну, – снова сказал отец и тронул жигулёнок с места.
– А как же мой мотоциклет? – спросил я. – Учти, он страшно дорогой.
– Ни хрена ему не сделается, – беззаботно ответил отец. – Обстряпаем одно дельце, тогда и заберёшь.
– Какое ещё дельце? – хором спросили мы с Жераром.
– Выгодное, пацаны. Обалдеть, какое выгодное, – ответил он преувеличенно жизне-радостным тоном. – Озолотитесь.
Не знаю, как бесу, а мне его напускной оптимизм показался очень и очень подозри-тельным. Обычно такой тон используется прожженными авантюристами при обработке законченных лопухов. С целью соблазнить их на приключения, которые грозят в первую очередь серьёзной опасностью, и лишь во вторую – барышами. Чаще всего крайне несерь-ёзными.
* * *
Авантюра, в которую по самые ушки-лопушки влез отец, и в которую намеревался втянуть нас, началась далеко от здешних мест. За Атлантическим океаном, в североамери-канском штате Луизиана. Патриция Баст, скромная продавщица букинистической лавки, захотела разбогатеть. По-настоящему, безоговорочно. Раз и навсегда. Это было, в принци-пе, достижимо. У Пэт имелся дядюшка, сенатор и один из богатейших людей штата. За-гвоздка заключалась в том, что старик, имеющий прозвание Луизианский Лев, вовсе не собирался осыпать единственную племянницу золотым дождём. Дело обогащения нужно было брать в собственные руки. И Пэт придумала, как это провернуть.
У дядюшки было хобби. Он фанатично собирал старинные механические игрушки, а также всё, что с ними связано. Не жалел ни денег, ни времени, ни сил. За танцующей кук-лой восемнадцатого века он мог лично полететь в Европу, плюнув на заседание сенатской комиссии, которой руководил. За игрушечную железную дорогу девятнадцатого века от-валить долларов больше, чем за малолитражку. Оставалось лишь организовать ему поезд-ку куда-нибудь на край света, с билетом в один конец. Чтобы дядюшка сгинул там навсе-гда, оставив баснословное наследство чрезвычайно нуждающейся в нём племяннице.
Вскоре Пэт определила подходящее место. В одном из каталогов она наткнулась на снимки редчайших заводных насекомых, выпускавшихся в начале ХХ века в России. За-тем, в результате долгих сетевых поисков, нашла человека, который владел чертежами этих букашек – некоего Новицкого, работника Императрицынского архива. Значительно сложней было найти людей, которые за пристойную сумму подсобили бы дядюшке бес-следно затеряться в русских снегах. Но, в конце концов, ей удалось и это. Международ-ный интернет-клуб общения Shared Talk – мощное средство, если знать, как им пользо-ваться.
