– Проснулся, арестант? – сказал опричник голосом моего отца. – Тогда вставай. Нас ждут великие дела.
– Откуда ты здесь?
– Оттуда. – Он махнул рукой за спину. Потом соскочил с подоконника, подошёл к кушетке и бесцеремонно сдёрнул с меня одеяло. – Шевелись, Паша.
Я сел и потянул краешек одеяла на себя.
– Во даёт! – Отец хохотнул. – Папки стесняешься?
– Какой, на хрен, папка? Мне пока никто результатов ДНК-экспертизы не показывал. Так что ты для меня всё ещё чужой человек, лейтенант Стукоток.
– Уже капитан. И не Стукоток, а Иванов.
– Замуж вышел что ли?
– Ох, и язва ты, Паша! Между прочим, это наша с тобой настоящая фамилия.
– Моя фамилия Дезире. И менять её я не собираюсь.
– Ну ещё бы! – процедил отец. – Такую насквозь благородную, такую утончённо французскую – да на русскую посконину…
– Сам знаешь, что причина не в этом.
– Ни лешего я не знаю. Ладно, диспут о генеалогии отложим до более подходящего времени. Подними-ка руку. – Он снял с пояса монтажные кусачки. – Правую.
Я поднял руку, отец быстро перекусил дужки у замков. Панцирь с грохотом полетел в угол.
– Одевайся.
Он ногой подвинул ко мне объёмистый полиэтиленовый пакет. В пакете оказалась моя одежда и обувь – всё, что я оставил под деревом. Не было только «беретты» с перла-мутровыми накладками.
– Что ты там шаришь? Пистолет я забрал. Не хватало ещё тебе схлопотать срок за ношение огнестрельного оружия.
Одевшись, я поколебался, но всё-таки решился и протянул ему ладонь.
– Спасибо… батя.
– На здоровье, сынку. Меня, между прочим, Владимиром Васильевичем зовут. Тоже, поди, не знал?
К щекам прилила кровь. Я помотал головой. Что я вообще о нём знал? Только то, что мама рассказывала. А она не очень-то любила на эту тему распространяться. Ну, был та-кой молодец. Вроде меня, тоже умел сквозь стены проходить. Воспользовался этим, обма-нул ее, да и смылся. Вот и вся история. Сам я впервые встретил его совсем недавно, при похожих обстоятельствах. Тогда он вытащил меня из очень неприятного места. И вот опять…
– Ладно, не бери в голову. Если готов, пошли, – сказал он.
– Готов. А где хозяева?
– Отсутствуют. Причём без уважительной причины.
– Повезло скотам, – сказал я. – Жаль.
– Ты меня прямо каким-то монстром считаешь, – с усмешкой сказал он.
– Да не тебя. Себя. Я бы им точно армагеддец устроил. Повелители, блин, кабанов и тараканов… Хотя и ты хорош. Как вспомню паучка Ананси, в которого перекидываешься, заикаться начинаю!
Отец довольно гоготнул и похлопал меня по плечу.
– Слушай, бать, а ты как проведал, что твой злополучный отпрыск томится в плену?
– Скоро узнаешь.
Мы вышли на крыльцо. В нескольких шагах перед нами, туго натянув цепи и почти соприкасаясь носами, застыли, словно на стоп-кадре, стоящие на задних лапах овчарки. Пасти у них были оскалены, все до единой мышцы напряжены, глаза пылали смертельной ненавистью. Несмотря на скульптурную неподвижность, они прямо-таки воплощали стремление убивать.
Рядом в расслабленной позе полулежал Жерар и лениво выкусывал между когтей.
– Остановись мгновенье, ты ужасно! – провозгласил он, завидев нас. – Салют, чува-чок! Тебе стоило бы взять за правило причёсываться после сна. Выглядишь как домовёнок Кузя.
– Ах ты, маленькое чудовище! – взревел я, слетел с крыльца, подхватил его на руки и прижал к груди. – Живой!
– Пока да. Но если будешь душить меня и дальше, то это ненадолго, – ворчливо про-тявкал он. – Всё, всё, хватит нежностей. Мы всё-таки не герои мелодрамы про потерянно-го и вновь обретённого любимца семьи.
Даже не пытаясь бороться со счастливой улыбкой, я потискал его ещё немного и опустил на землю. Поправив лапкой взъерошенную шерсть, он повернулся к отцу.
– Владимир Васильевич, должно быть, вам это покажется курьезом… Но меня чуточ-ку нервирует соседство этих милых животных. Они ещё долго останутся неподвижными?
– Минуту… или две… – флегматично ответил тот.
Не сговариваясь, мы с бесом опрометью ринулись прочь. Выяснилось, что на сприн-терской дистанции четыре коротенькие лапки, взбодрённые нелегальным допингом, кро-ют две длинные ноги «натурала», как бык овцу.
– Здоров ты бегать, напарник! – шумно дыша, признал я.
– А то! У меня вообще огромное множество талантов, кое у кого пребывающих в за-чаточном состоянии. Например, острый ум и осторожность. Она, кстати, подсказывает, что мы здесь задержались сверх всяких пределов. Вы как хотите, а я сматываюсь!
Жерар бочком-бочком засеменил к близкому берегу.
– Эй, ты куда?
– К озеру, чувачок, к озеру. Переплыву и буду в безопасности…
– Пашка! Бегом лови псину! – гаркнул отец, появляясь из двора. – Утонет!
Я совершил прыжок, которому позавидовал бы легендарный вратарь Яшин, и поймал Жерара. Тот протестующее заверещал и начал биться, но я только крепче сжал его муску-листое тельце. Ох, и несладко мне пришлось! Казалось, я борюсь с пошедшим вразнос электродвигателем. Мощностью киловатт десять, не меньше.
– Отвергающее заклятие, – объяснил странное поведение беса подоспевший отец и помог мне подняться с земли. Жерар сразу притих. – Резкая штука. За пределами усадьбы жарит – караул! Так что ты своего лохматого дружка из рук не выпускай. Хоть какая-то нейтрализация.
– Дружка!.. – Пытаясь замять случившийся конфуз, Жерар возмущённо фыркнул. – Нет, ну надо же! Вы бы, Владимир Васильевич, ещё Тузиком меня обозвали.
– Договорились, – отец пожал ему лапку. – Теперь ты для меня Тузик.
– А я-то голову ломал, откуда в Паше столько яду, – мрачно пробормотал бес. – А оно вон как. Наследственность.
– Вот Пашке это и втолкуй. А то он от меня анализ ДНК требует. На присутствие ро-дительских генов. Как будто свою физиономию в зеркале ни разу не видел, – всматрива-ясь вдаль, проговорил отец. – Ну-ка, молодёжь, гляньте, что там творится?
На противоположном берегу, километрах в полутора, виднелся движущийся свет ав-томобильных фар, порыкивал мотор. Самой машины в предрассветной мгле было не рас-смотреть; ясно лишь, что тёмного цвета. Наконец она остановились. Фары оказались до-вольно высоко над водой, из чего я заключил, что берег там обрывистый. Некоторое время ничего не происходило, только мелькали в свете фар человеческие силуэты – вряд ли больше двух. Как вдруг автомобиль прыгнул вперёд и с шумным всплеском рухнул в озе-ро. Утонул он потрясающе быстро, словно был доверху нагружен чугунными болванками.
– Колоссально! – Жерар присвистнул. Не сказать, чтоб особенно музыкально, но для собачонки вполне сносно. – Картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Холст, кисть, машинное масло. Владимир Васильевич, а разве заклятие действует не по всему бе-регу?
