Анатолия на полуслове:
- Я не считаю, а знаю! Знаю, кто ты и чего заслуживаешь. И ты это получишь!
Лицо Анатолия исказила гримаса ненависти. Он просунул руку между прутьями и схватил светловолосого за грудки. Герер собирался сказать своему нежданному и загадочному визави пару ласковых, таких, чтобы тот на всю жизнь запомнил. Но вместо этого вскрикнул, отпустил лацкан пиджака светловолосого и отступил назад.
В правой руке незнакомец сжимал шприц. Внутри него виднелись остатки какой-то мутной жидкости. Светловолосый убрал шприц обратно в карман и отошёл от решётки.
Герер кинулся к нему.
- Ты! Что ты сделал, тварь!..
И вдруг замер на месте, скрутившись от внезапного чудовищного приступа боли во всём теле.
- Никогда не угрожайте другим, господин Герер, - наставлял светловолосый. – Не угрожайте не подумав. Не зная, кому именно кидаете угрозы. И тем более когда угрозы эти претворить в жизнь не способны. – Мужчина окинул лейтенанта презрительным взглядом. – Ты бы мог сдохнуть в тюрьме, как последний пёс. Но сегодня тебе повезло. Будем считать так.
Светловолосый расхохотался и спешным шагом покинул ИВС.
Герер свалился на пол камеры. Он мучался от диких вспышек боли. Он пытался что-то крикнуть вслед уходящему мерзавцу или хотя бы глубоко вздохнуть, но у него не получалось. Анатолий попробовал встать на ноги, однако пошатнулся при новом «взрыве» боли.
«Что он мне вколол?!»
Снова рухнув на пол, Анатолий забился в судорогах…
- Что значит «для него всё кончено»? – Вольский непонимающе уставился на генерала Семёнова.
- А что это может означать, Евгений? – вопросом на вопрос ответил тот. Очень утомлённым голосом.
- Толя не сделал ничего плохого!
- Пытаешься выгородить товарища? Похвально. Но смотри сам не попади под раздачу.
- Какую раздачу? Вы о чём? Толя никого не трогал!..
- Лейтенант Вольский, - грозно сведя брови, сказал Семёнов, - смею вам напомнить, что вы разговариваете со старшим по званию. Кроме того, вы приписаны не к этому участку. Лейтенант Герер отстранён от дела и помещён в ИВС. Полагаю, та же судьба ждёт и вас.
- Да что за…
- Или хуже, - с нажимом произнёс генерал. – Если вы сейчас же не вспомните о субординации.
- Да пошёл ты! – не сдержавшись, да особо и не пытаясь сдерживаться, бросил Вольский и выбежал из кабинета.
- Считайте, что этим делом вы больше не занимаетесь, лейтенант! – донеслось ему в спину. – И я проинформирую ваше начальство насчёт вашего поведения. Увольнение – это меньшее…
Зычный голос Семёнова затих где-то вдали. Вольский не слушал его и не слышал. Сейчас на уме у Евгения было только одно.
Вольский ворвался в ИВС. Никто его не остановил: может, не решился, может, не успел. Или решил, что, раз прямого приказа пока не было, пусть себе бежит куда хочет.
А Вольскому было всё равно. Если бы кто-нибудь попытался воспрепятствовать ему, он бы познакомил этого человека с очень весомым аргументом: с кулаком – сначала правым, а потом, ежели понадобится, то и левым.
Герера Евгений нашёл лежащим на полу самой дальней камеры. Он находился там один. Приняв позу эмбриона, Анатолий лежал неподвижно; лишь время от времени по его телу пробегали судороги.
Вольский замер перед дверью в камеру. Попробовал её открыть; потом выломать. Безрезультатно.
- Что они с тобой сделали?! – заорал он.
- Женя… - захрипел в ответ Герер. Новая судорога. Анатолий закашлялся, сжался в комок ещё сильнее. – Женя… - бесцветным голосом повторил он. – Помоги…
Глава 44
Четверг
Раиса Медянкина стояла внутри пристройки, располагавшейся справа от особняка. Гараж для машины, стоянка для мотоциклов, огромный сарай, склад старых книг… Всё в одном. Муж любил бывать здесь.
Она не знала, что тут делает. Наверное, причина как раз в Алексее. Его дух незримо витал тут. Вот он осматривает и чинит мотоцикл, а вот берёт из стопки книжку, раскрывает её и читает… Скорее всего, Раиса пришла сюда, чтобы проститься с мужем. Забыть его и отпустить в страну без возврата.
Она обхватила ладонями лицо и тихонько заплакала. Забыть и отпустить оказалось гораздо тяжелее, чем ей представлялось. Она воображала, как это будет, когда Алексей, ещё живой, говорил с ней, целовал её, хвалил… или, напротив, критиковал, обижался… Она внутренне готовилась к этой минуте, но никогда бы не подумала, что всё сложится именно так…
Неожиданно со стороны ворот раздался
