недоплачивал. Не очень веские причины, чтобы желать кому-то смерти, и тем не менее Карим был рад, что всё так сложилось. Он кивнул долговязому и взялся за руль, собираясь уехать. Карим заранее распланировал, кому и что сказать, чтобы ему поверили. Чтобы решили, что это было нападение мафии, а он чудом уцелел.
Долговязый никак не отреагировал на его кивок. Он выстрелил – ещё два раза.
Карим осел на водительском кресле.
Долговязый спрятал пистолет и затерялся в лабиринте столичных улочек…
Михаил потирал руки.
Наконец-то с Вильсоном будет покончено. Как же он его раздражал! Тюфяк! Дурак! Ведь о мертвецах либо хорошо, либо ничего, кроме правды, верно?
Нет, подумать только: по вине этого павиана ему пришлось самому вступать в дело. Он потерял терпение, разговаривая с тем олухом, Герером. Однако Вильсону придёт конец. Он был слишком ненадёжен: так Михаил и скажет всем. Плюс подставил и самого Михаила, и всех, когда решил запутать следствие и привлёк к делу того убийцу с таким же пистолетом, как и у рабов. Об этом они тоже должны знать. Ну и, разумеется, на кого-то следовало свалить вину за неудачную организацию операции по сохранению их тайны. А дальше, если повезёт, он сам будет баллотироваться на пост заммэра города С. И в успехе можно не сомневаться: Михаил не слишком доверял удаче и никогда ничего не пускал на самотёк.
Михаил рассмеялся. Всё складывалось даже чересчур хорошо…
Вольский сидел в квартире Анатолия и Марины Герер. Жена его напарника смотрела на Евгения красными от слёз глазами. Перед ней стояла не початая чашка чая. Перед ним – тоже.
- Что же теперь с ним будет? – спросила Марина, имея в виду Анатолия.
Вольский замялся. Он хотел бы сказать ей, что всё будет хорошо, но не смел врать.
- Я со всем разберусь, - пообещал он. И, сам того от себя не ожидая, добавил: - Клянусь.
Он никогда не бросал слов на ветер. Если она ему поверила, у него не останется другого выхода, кроме как сдержать клятву. Если же не поверила, он приложит все усилия, чтобы переубедить её. Но, кажется, она поверила. И, не отрывая от Евгения умоляющего взгляда, пригубила чай.
«Клянусь», - повторил он про себя…
Нечто приближалось к Раисе, вытянув перед собой руки-огрызки.
Женщина застыла на месте, будто парализованная. Она уже не кричала: воздуха в лёгких не осталось, а набрать нового было слишком страшно. Раиса дышала часто и прерывисто. Она видела перед собой его, своего мужа… и не могла в это поверить. Каким-то образом он нашёл её: нечто без разума, да и тела как такового, отыскало дом, где раньше жило, перелезло через стену, миновало охранника и добралось сюда. Слишком много незваных гостей в последнее время…
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Раиса не верила, что всё это правда. Ей казалось, сейчас, вот сейчас она сойдёт с ума. Но этого всё не происходило. И оттого ужас ситуации только усиливался.
А затем позади жуткого нечто показался Карл, с автоматом наперевес.
- В сторону, хозяйка! – отчаянно закричал он.
И она поняла, что выбор у неё невелик: спасти Алексея не удастся, а значит, надо подумать о себе.
И она прыгнула вбок. И упала на пол, распласталась на нём.
Охранник нацелился автоматом в голову нечто и дал очередь. Голова монстра взорвалась тошнотворным градом осколков; чудовище даже не успело отреагировать и обернуться. Или – не захотело?.. Отвратительное тело отбросило вглубь пристройки, и оно рухнуло на пол.
Но и с наполовину срубленной автоматной очередью головой нечто трепыхалось, пытаясь подняться.
И ему бы это удалось, если бы Карл, оставив в покое автомат, не бросился к пожарному щитку и не снял с него топор. Не подбежал бы затем к поверженному чудищу и не стал рубить того на куски.
Нечто, когда-то бывшее Алексеем Медянкиным, дёргалось и извивалось – из-за бесплодных попыток подняться – до тех пор, пока окончательно не отсекли голову. Это закончило процесс, начатый очередью из автомата. Чудище затихло. Смерть пришла к нему и забрала туда, где оно и должно находиться, - в свой чёрный, невидимый и беззвучный дом.
С отвращением глядя на дело рук своих, Карл вытер выступивший на лбу пот.
- Всё кончено, хозяйка, - сказал он. – Всё в порядке.
И, лучась довольством, посмотрел на Раису.
Та уже не лежала на полу, а сидела – на коленях. Отвернувшись от Карла, женщина вновь прижала ладони к лицу. Грудь её сотрясали рыдания; изо рта доносились истерические всхлипы.
Кажется, она его всё-таки отпустила. Но, боги милосердные, как же тяжело ей это далось!..
