— Меня вам совсем не жалко? — горько усмехнулась я. — Меня и… Гуса?
— Нам никого не жалко, — спокойно ответил Рем. — Кроме Фристады. Если сейчас мы не сможем уничтожить Вольфганта — он уничтожит всех нас. У тебя не так много вариантов, из которых можно выбирать: мизерный шанс уцелеть, если мы предотвратим катастрофу, и верная смерть на войне, как у всего твоего племени. К тому же, уж поверь на слово, у меня найдется способ заставить тебя согласиться на это задание... но я не хотел бы к нему прибегать, ибо все еще надеюсь разрешить наши разногласия мирным путем.
Я призадумалась. Да, обреченность оборотней в случае бойни. И моя семья, которая меня искала. И мой проклятый брак!
— Я согласна, — быстро объявила я, чтобы не передумать. — Я согласна. И… — Я посмотрела на полковника. — При условии, что милорд полковник… что я получу аудиенцию у его высочества.
Полковник чуть улыбнулся.
— Даже не буду спрашивать, зачем она тебе. Но будь по-твоему.
Он, конечно, вообще ничем не рисковал, обещая мне это. И я понимала, что ему ничего не стоит взять свои слова назад. Неприкасаемая хочет взглянуть на правителя Фристады, всего-то.
Но это все-таки был шанс, ничтожный, но шанс. Я могла бы попросить герцога расторгнуть этот брак, а он мог бы взять и согласиться на это.
— Даже и не мечтайте, — сказал Гус. — Вольфгант мне не враг, да и я не самоубийца.
— Мне бы не хотелось прибегать к силе, Гус, — сухо сказал Рем.
— Мне бы тоже, — в тон отозвался маг-отшельник, поднимаясь со стула.
— Сядь! — рявкнул Хранитель. — Наш разговор еще не окончен! Ты будешь в этом участвовать вне зависимости от своего желания, и мнение твое здесь ничего не решает и никого не волнует!
— Ну давай, заставь меня, Рем, — понизив тон, криво ухмыльнулcя Гус.
В ответ на его реплику я ожидала увидеть как минимум с десяток стражников, дюжину вооруженных братьев Ордена и, возможно, даже отряд Аскетов, вбегающих в библиотеку, а также пытки, уговоры и прочие принудительные меры, но Тень лишь мерзко улыбнулся и, поправив очки, продолжал:
— Ладно. Алые Кресты тебя не пугают… Но, допустим, я обещаю тебе вольную.
При этих словах у Гуса отвисла челюсть.
— Я избавлю тебя от Присяги, — вещал Рем. — Устроит тебя такой вариант?
— Это чистой воды самоубийство, — вздохнул Гус. — Мы не сможем украсть эту Книгу. Вдвоем. Раз вы выбрали нас лишь потому, что Книга должна привести нас к себе, вы совсем растеряли свою компетентность...
— Не рассуждай о вещах, тебе неведомых, неразумный! — взвился Рем. — Компетентность Ордена тебя не касается! А ваше участие в этом деле, еще раз повторюсь, дело уже решенное…
— Решенное кем? — перебила я.
— Только вы сможете подобраться к Вольфганту незамеченными и забрать у него Книгу! — уже спокойнее сказал Рем, проигнорировав мой вопрос.
— Я согласен, — внезапно заявил Гус. — Я согласен, если ты избавишь меня от Присяги.
Рем поднял руки, распуская собрание. Тени потянулись к выходу, впереди шествовал полковник. Нам с Гусом и пресвитеру Рем сделал знак задержаться.
— Ты видела, кошечка? — спросил меня Гус. — Никогда не бойся людей, которые обнажают нож, чтобы заставить тебя что-нибудь сделать. Бойся тех, от кого ты зависишь настолько, что они могут изменить твою жизнь. Сделать тебя свободным. Или счастливым. Смелость тут не поможет — отказаться от свободы нужна совершенно другая смелость…
Я тогда не знала, что надолго запомню его слова.
II. Я теряю друга и обретаю врагов. Глава седьмая
Домой я добиралась под утро, крадучись в жидких тенях, избегая сонных стражников и сосредоточенно бормочущих молитвы Аскетов. Солнце, все еще прячущееся за горизонтом, обещало теплый день, а у меня голова шла кругом от ожидающих меня перспектив. Брат Аргус не соврал — я действительно освободилась «до завтрашнего вечера», то есть даже до утра, но ночка выдалась у меня все равно не из легких.
Книга, Вольфгант — я видела его достаточно часто в городе, — обычный хмурый человек, разрисованный грубыми татуировками. Но все Лесные чада носили их в том или ином количестве. Он не был ни высок, ни низок — человек, каких много. Но вот обычный человек принес столько проблем, а меня бросили в пекло. Вместе с человеком по имени Гус, посмевшим называть меня кошечкой, будто мы знакомы тысячу лет. По-видимому, он ушел от Теней, и те были этим недовольны.
После того как Рем отпустил высокое собрание, нас Гусом развели по разным комнатам, и больше я его не видела. Пресвитер Игнатиус рассказывал мне о Лесных чадах и Вольфганте, о Книге, о Раскале, и я мало что запомнила из его слов: все это давно стало историей. Потом его сменил Церитин, оказавшийся целителем, который долго читал над мной какие-то напевные заклинания и коптил странно пахнущей лампой. Когда Церитин закончил меня коптить, он что-то записал в маленькую книжечку, довольно улыбнулся и сказал, что у меня достаточно сил, чтобы первое время противостоять магии Вольфганта. Увы, протяженность этого времени он не уточнил, чем не слишком меня обнадежил.
Потом мне принесли поесть, а через час вернулся пресвитер, сел напротив меня, сложил ручки и принялся учить меня простеньким заклинаниям. «Простеньким» в его понятии было: вызвать свет, создать магический блик, если вызвать свет не получилось, закрыть на расстоянии окна или двери, открыть замок… у нас с ним явно не совпадали понятия о простоте, и в итоге Игнатиус, вздохнув, отпустил меня восвояси.
Я свернула в узкий переулок между жилой и трактирной частью Грейстоуна и по привычке затаилась, завидев чеканящих шаг стражников. Время полнолуния еще не пришло, и глаза мои были нормального цвета, но я предпочла сразу скрыться.
Я вышла из тени крытого переулка только тогда, когда шаги затихли за поворотом. На краткий миг мне показалось, что за моей спиной колыхнулась густая тень, но, присмотревшись, я разглядела лишь крысу.
Я знала, что Тени не станут за мной следить. Они понимали, что идти мне некуда. И что Самуэль не оберется проблем после моего исчезновения. А я на это никогда не пойду, это они тоже должны были знать. Магия, которая могла им помешать меня найти, не была относительно слабым врожденным даром, который действовал лишь в небольшом пространстве непродолжительное время. Это мне рассказал Игнатиус, стараясь выдавить из моих ладоней хоть подобие света. А других магов здесь никогда не наблюдалось… Судя по всему, Вольфганта с его Книгой поблизости не было тоже.
Крысы же были безмолвной и крупнейшей частью населения Фристады. Их серые тельца пролезали везде и сжирали все, что возможно. Но, подумала я, если крысы все еще здесь, Фристада не тонет под напором тварей Раскаля, как убеждал всех Рем.
При бедствиях крысы бежали первыми. И я в конце концов выкинула из головы взволновавшую меня тень в глубине переулка и прошмыгнула под аркой, разделяющей Грейстоун и квартал Эрмет. Стоило поразмышлять о том, что я услышала — я догадывалась, что услышала далеко не все. Только то, что хотели Тени, и вполне вероятно, что правда была иной.
Лесные чада и Аскеты поделили Фристаду для своих богов и, как ни странно, богов обеих сторон устроило разделение, но фанатики обожали устраивать потасовки с кровищей и кучей трупов, отчего нередко страдали горожане, просто оказавшиеся на свою беду рядом. Когда враждующие стороны слишком расходились, Тени стравливали верхушки, и в итоге от двух могущественных организаций оставались обезглавленные, обескровленные секты, даже не помышляющие о сражениях с неверными и насаждении своих идеологий. Горожане вздыхали спокойно, а Аскеты с Лесными чадами на время затихали, занятые зализыванием ран. Мало-помалу они восстанавливали силы, пока их не накапливалось достаточно для новой заварушки, и старая история повторялась на новый лад... но я жила во Фристаде уже шестой год и ни разу не видела стычек, хотя слышала, что последняя резня была лет двадцать назад. Возможно, это означало, что новая Кровавая ночь — Древесная или Ночь бессребреников, название придумывали позже, по наименее пострадавшей стороне, — не за горами.
