Произнося эту тираду, Гомес вел принадлежащий агентству аэрокар сквозь пропитанный отвратительной моросью сумрак.
– А вот сегодня тебя иначе как мрачным не назовешь.
– Так ведь на похороны едем. – Джейк удобно развалился на пассажирском сиденье. – На чьи, кстати?
– Ты, главное, успокойся и не начинай стенать и рвать на себе волосы, когда я тебе скажу, – предостерег Гомес. – Сегодня мы провожаем в последний путь Курта Уинтергилда.
Джейк выпрямился.
– Сукин он сын.
– Хорошо все-таки, что мы решили не поручать тебе произносить надгробную речь.
– А я и не знал, что он умер.
– По причинам, покрытым мраком неизвестности, Международное агентство по контролю за наркотиками не стало сообщать журналистам о смерти Уинтергилда, – сказал Гомес. – И это притом, что он руководил оперативной работой во всех долбаных Западных Соединенных Штатах.
– Думаю, смерть наступила по не совсем естественным причинам.
– Видимо, так оно и есть. Подробности сообщит наш клиент.
– Прямо на похоронах?
– Да, если я верно понял Бэскома, когда он свалил на нас эту работенку. Он даже снизошел высказать не очень искреннее сожаление, что ты, возможно, возьмешься за это расследование без чрезмерного энтузиазма.
– То, что я поцапался с этим засранцем Уинтергилдом в Мехико, совсем еще не значит, что я не смогу...
– Si, я так и сказал шефу, что ты – настоящий профи, преданный делу. Ну ладно, ты звезданул этого парня, а он, в свою очередь, попытался вновь упрятать тебя в Холодильник, но ведь это совсем не будет мешать твоей работе.
– А в чем состоит задание?
– Судя по той минимальной информации, которую соблаговолил выдать Бэском, нам предстоит узнать, кто убил Уинтергилда.
– Какого черта, этим же занимается МАКН!
Гомес энергично потряс головой.
– Наш клиент считает почему-то, что наркоребята будут вести это расследование muy[2] медленно.
Джейк молча кивнул.
Впереди показался космопорт Большого Лос-Анджелеса; аэрокар пошел на снижение.
– Ты так и не объяснил мне, – напомнил Гомес, набирая программу посадки, – чего это ты такой кислый.
– По разным причинам. В том числе – из-за утренней поездки в школу к Дэну.
– Ну как, утрясаете потихоньку свои разногласия?
– Настолько потихоньку, что невооруженным глазом и не заметишь.
Улетающий на Луну лайнер взмыл вверх и огненной стрелой прочертил быстро темнеющее вечернее небо.
Пристроившееся на самом краю космопорта БЛА похоронное бюро «Вечный покой» напоминало английский коттедж девятнадцатого века – совсем как настоящая покатая соломенная крыша, деревянные (имитация) ставни и уйма плюща, облепившего каменные стены. Пластитраву газона мирно пощипывали четыре очень курчавые голографические овечки. Слева от похоронного бюро стояли три черно-серых автобуса.
Оставив свой аэрокар на стоянке для посетителей, Джейк с Гомесом направились к парадной двери коттеджа; имитированная щебенка весьма натурально похрустывала у них под ногами.
– Хоть ты и не особенно любил его, – предостерег Гомес, – постарайся все-таки поменьше смеяться во время панихиды.
Дверь открыл робот с крайне унылым лицом.
– Фамилия усопшего?
– Уинтергилд.
В маленьком фойе стоял сильный запах надгробных венков, из открытых динамиков непрерывно лилась траурная музыка.
Робот сверкал черной эмалью.
– Вам нужно в зал прощания номер три, джентльмены. – От неизбывной печали, звучавшей в его голосе, хотелось заплакать навзрыд. – Налево, пожалуйста.
В третьем зале было шесть рядов по шесть мест в каждом. Тринадцать мест занимали взятые напрокат андроиды как женского, так и мужского пола, одетые в соответствии с обстоятельствами. В первом ряду, слегка склонив голову, сидел худощавый, на вид лет сорока негр, а во втором – крепкого сложения блондин лет тридцати с небольшим.
– Плотный парень – это Ник Лефкорт, – тихо сказал напарнику Джейк, садясь в заднем ряду. – Он из местного отделения МАКН.
– А второй парень, – так же тихо ответил Гомес, садясь рядом, – Ганс Ганнер. Имеет какое-то отношение к тэк-отделу ооновского Международного агентства безопасности.
– Народу не больно густо.
– Наверное, очень многие разделяли твое отношение к Уинтергилду.
Печальная музыка заиграла громче. Сзади появились четыре черных эмалированных робота с наглухо закрытым гробом из горючего пластика. Пройдя по проходу вперед, они остановились, один из них открыл вделанную в стену позолоченную дверцу лазерной печи. Гроб засунули в топку, дверцу закрыли и заперли.
Ровно через тридцать секунд из отверстия чуть пониже дверцы выскочила прозрачная урна с пеплом, робот поймал ее и повернулся. Держа урну на вытянутых руках, он медленно двинулся к выходу, а за ним и трое остальных.
Андроиды зарыдали в голос.
Прорыдав секунд шестьдесят, они начали вставать и поодиночке покидать зал, все еще изредка всхлипывая.
Затем ушел и блондинистый агент местного отделения МАКН, проходя мимо Джейка, он коротко кивнул ему.
Ганс, выходивший последним, на мгновение замедлил шаг и бросил Гомесу на колени сверток. Затем исчез и он.
– У-ух, – чуть не взвыл Гомес. – Выбрал же, куда кинуть.
– Что это такое?
– Какая-то хреновина, которую, как сказал мне Бэском, нам надо принести в агентство и изучить.
Все еще морщась от боли, он встал.
– Так значит, наш клиент – Ганс? – спросил Джейк, вставая следом.
– Видимо, так, amigo.
– А что, он не мог просто переслать этот пакет нам в «Космос»?
– Конечно, мог, скорее всего, – согласился Гомес. – Но мне кажется, он будет чувствовать себя малость лучше, заставив тебя поприсутствовать на похоронах Уинтергилда.
Ухмыльнувшись, Джейк хлопнул Гомеса по спине.
– Спасибо, друг, – сказал он, выходя из зала.
* * *
Двое мужчин с превеликим энтузиазмом занимались любовью на парящей в воздухе овальной аэрокровати. Одним из них был худощавый негр. У его партнера, невысокого крепыша, на лысом загорелом черепе красовалась татуировка – распускающаяся роза.
Они метались и стонали, а тем временем часть нежно-бежевой стены, вплотную примыкающей к парящей над полом кровати, начала искриться. Затем искры сменились ярко-красным сиянием.
Видимо, любовники осознали наконец, что происходит. Громко завопив, чернокожий спрыгнул на пол. Второй мужчина сел, а затем перекатился по кровати и протянул руку к ночному столику.
Часть стены размером с дверь превратилась в сверкающую пыль и осела на пол.
Сквозь образовавшийся пролом в комнату вошла полная женщина, седая и очень просто одетая.
