это ещё повторится.
– Это как?
Она рассуждала про себя.
– Значит, его ещё раз отправят на Фаэтон, которого давным-давно нет? Что это вообще за шары такие? Что же со всём этим делать. А если ему от подобных «полётов» станет плохо, да ещё где-нибудь вдалеке от дома.
Мама обняла Сашку, прижав его к себе, и тихонечко заплакала, не в силах вымолвить хотя бы словечко. Сашка стоял рядом, не понимая, о чём плачет его мама, ведь он летал с лучиком, который его никогда не оставит.
– Вот если бы взять с собой маму, она бы всё увидела сама, тогда бы все поняли, что я не выдумываю, что всё это правда.
Подумал он с досады. Я в следующий раз попрошу лучик об этом, обязательно попрошу. А сама Лидия Александровна находилась в весьма странном состоянии, её разум отказывался верить в эти рассказы сына, но и считать его фантазёром она не могла, слишком убедительно он всё рассказывал.
– И не сон ли это, я сейчас вполне серьёзно думаю, что сын летал на далёкую несуществующую планету? Нет, это со мной нечто происходит, с этим нужно что-то делать. Действительно врачи областной больницы наверняка смогут разобраться, что всё это значит.
Вечером она беседовала с Николаем по поводу странного Шуркиного путешествия. Николай слушал её и мочал, поскольку услышанное им никак не умещалось в рамках здравого смысла. После всего произошедшего Родителям оставалось уповать только на опыт и интуицию врачей.
Таким образом, Шурка оказался в областной больнице у врачей невролога Акимова Петра Георгиевича и психиатра Акименко Виктора Афанасьевича. Оба врача отчасти были уже в курсе дела, с какой проблемой к ним попал этот неординарный пациент.
– Пётр Георгиевич, как Вы считаете, реакции моторики в области мимических мышц пациента в норме или Вы замечаете отклонения.
Совещаясь по телефону с неврологом, спросил его психиатр Акименко Виктора Афанасьевича.
– Я внимательно изучал всю лицевую моторику. Жевательные мышцы, включая все восемнадцать мимических. Естественно визуальное наблюдение на столь эффективно, как специальное лабораторное, но у меня нет сомнений, что с нервами у него всё в полном порядке. А вы что скажете после непосредственного осмотра нашего героя?
Я поражён ещё больше чем Вы. По моим расчётам он не человек, а «робот».
Эти врачи первыми обследовали Сашу и эта первая встреча с мальчишкой вселила в них обоих массу сомнений и неуверенности в их методах наблюдений.
– Всё настолько серьёзно, Виктора Афанасьевича?
– Серьёзнее и не может быть, уважаемый Пётр Георгиевич. Что Вы смогли бы сказать по поводу его реакции на запахи и свет?
Пока ничего не скажу, мы к этому только приступаем, но я предполагаю, что после завершения обследования этого молодого индивида, нам с вами можно будет писать докторские диссертации.
Хохотнул, с удивлением в голосе, Виктора Афанасьевича.
– Возможно.
Без особого оптимизма ответил ему более опытный невролог Пётр Георгиевич и спокойно добавил к сказанному:
– Или писать заявления о переводе в дворники. Вы как полагаете, мы за неделю сможем разобраться с диагнозом или нет?
– Полагаю, сможем. Ведь малый он открытый, бесед не сторониться. Я с ним общался, словно открытую книгу читал.
– Вы книгу читали, поздравляю, а я сплошные ребусы разгадывал. Что вы скажете по поводу его полёта на «Фаэтон»? Кстати учтите, когда он рассказывал мне эту историю, я его ни разу не перебил, после задал тринадцать повторных уточняющих вопросов, он ни разу не сбился, он повторил слово в слово все характеристики видов этой планеты. Я конечно занимался не Вашими проблемами психиатрии, я наблюдал его взгляд, работу мышц рта, височные мышцы, но… Для меня вопрос вопросов, как можно выдумать и запомнить такой объём информации, который способна уловить только фотографическая память особо одарённых людей. А его взгляд… Это само спокойствие. Я ещё не раз вернусь в своих экспериментах к этим описаниям исчезнувшего Фаэтона, но заранее предвижу, что объяснить данного явления я не смогу, а Вы как к этому относитесь?
– Признаюсь, что и я слегка поражён выдержкой Саши. Я пытался запутать его сложной постановкой вопросов, но он этого даже не заметил. Он не запутался ни разу. Я спросил его: «Когда ты облетал Фаэтон в третий раз, где находилась твоя мама?», представляете, он ответил на мой вопрос рассуждением: «Пока я был там, она, наверное, была дома, потому что когда я вернулся, встретился с ней в комнате». Как Вам такое?
– Да, это робот, но как он мог родиться от нормальной русской женщины, вопрос…
– Вы всё смеётесь надомной, Пётр Георгиевич, а мне не до смеха.
– Нет, дорогой Виктор, я смеюсь над нами, не видать нам докторских диссертаций, как собственных ушей. Разве что помечтать об этом можно.
Сам Шурка с мамой разместились в отдельной палате на третьем этаже хирургического отделения больницы, и Шурка был приятно удивлён встречей с одноклассницей, Наташей Соколовой. Они случайно столкнулись в коридоре перед тем, как пойти на обед в буфет.
– Шурка, привет, ты как здесь оказался?
Удивлённо пропищала Наташка.
– Просто оказался, на автобусе привезли. Я, лучше бы, на велике у себя дома по улица гонял, чем здесь с разными врачами по часу болтать. Если бы ещё слушали меня, а то спрашивают об одном и том же по сто раз, достали, сил нет. А ты, кстати, что здесь делаешь?
– А меня на обследование направили. Дома что-то с желудком случилось, болело сильно. А здесь ничего не находят, говорят, что временное обострение какое-то было, скоро, наверное, домой отправят. У тебя сегодня ещё процедуры намечены, или нет?
– Не знаю точно, утром слушали, болтали, говорил мне один врач, что ещё слушать будет, но не знаю когда. А что ты хотела?
– Давай во двор после обеда пойдём, там качели есть, можно покататься.
– Давай, а то скукотище, я только маме скажу, что бы знала где мы, если к врачам позовут.
– Ладно, пойдём на обед. А у тебя что ищут, ты заболел, что ли?
– Я, нет не заболел, а они что-то ищут. Мама точнее знает, а мне почти ничего не говорят.
– Шурка, это из-за твоего полёта на шаре?
– Нет из-за полёта я простудился, это давно прошло.
– А из-за чего тогда?
– Это я, ну, как тебе сказать, я на шаре летал к Фаэтону, а они, наверное, не верят, думают, что я выдумал.
Наташа стояла молча, всё пытаясь сообразить, к какому такому «фаэтону» можно слетать из их села, так ничего и не придумала, решила переспросить и Шурки.
– Шурка, ты толком объясни,
