Я прикинул расклад. Парни из военной разведки тоже изрядно дерут нос, но им все время чего-то требуется. А уж теперь, когда я привезу фотографии!..
– Будет у тебя ранец в Штатах, обещаю. По выходным и на День Благодарения – точно.
Фогель взглянула удивленно.
– В Штатах? Ты, кажется, начал решать за нас двоих, Норби? Напрасно, мне никуда не хочется уезжать. Зачем? Я вдруг поняла, что измерений в мире много и миров много. Только не тащи меня к врачу, я в больницах годы провела. Неужели после всего, что мы увидели, жизнь для тебя осталась прежней? Ты все-таки.
– Бизон, – подхватил я, прикидывая, что Мухоловку надо увозить за океан первым же рейсом. – А иногда еще и сволочь. Анна! Я знал, что увижу нечто невероятное, и не ошибся. Но люди все равно остаются людьми, даже если они с планеты Аргентина. К чудесам мы скоро привыкнем, а наша служба никуда не денется. Иностранная разведка, инопланетная – велика ли разница?
Фогель встала, подошла ближе.
– Знаешь, Норби, когда ты молчишь, с тобой еще можно иметь дело. Иногда. По выходным и на День Благодарения. Но когда открываешь рот, становишься даже не бизоном, а просто болваном. Ты нарочно?
От ответа меня спас стук в дверь.
– Разрешите?
В комнату вкатился мрачный колобок, рухнул на стул, провел ладонью по лбу.
– Ничего не могу сделать. Заражение удалось остановить, но.
– Плох майор? – понял я.
Бенар кивнул.
– Такое впечатление, что ему просто не хочется жить. Как будто у него забрали нечто очень важное, без чего даже дышать не имеет смысла.
– Объект «Плутон-1», – вздохнула Мухоловка. – Ваши лекарства не помогут, профессор.
Я понял, что подобные разговоры следует пресекать и давить, причем сразу, не думая.
– Дамы и господа! О делах потом. Встали. Улыбнулись. Пошли!..
* * *
Странный парень по имени Антек сидел в самом углу и пил кофе. На нас отреагировал вяло, махнул рукой и снова уткнулся в чашку. На его столе я заметил знакомую книгу с рыцарем на обложке. Для его возраста – вполне.
Пока Анна и профессор вникали в тонкости здешнего меню и нажимали на кнопки, я переваривал то, что услыхал от Фогель. Пессимист считает, что стакан наполовину пуст, оптимист – настолько же полон. Бизон и болван, конечно, минус, но выходные, да еще День Благодарения в придачу… Для начала совсем не плохо!
Тонкости здешней кулинарии пролетели как-то мимо. Есть можно – и ладно. Но что потом? Если верить словам польского майора, марсианин перебил всех его солдат, одного за другим. Господин Виммер не шутит.
– Salve, dominarum et iudices! [49]
Я невольно похолодел. Вот помянул и.
– Cenam vestram fruimini! [50]
В проеме двери обозначился некто в знакомом синем балахоне, невысокий, очень бледный, светлые волосы дыбом. Типичный сумасшедший ученый из голливудского фильма.
– Gratias! Etiam tibi, [51] – как ни в чем не бывало, ответила Фогель.
Гость кивнул, затем поглядел на побледневшего колобка, криво усмехнулся – и направился прямиком к кнопкам.
– Знаете его? – шепнул я профессору.
Бенар поморщился.
– Лучше бы не знал!
* * *
Круглого стола не нашлось, обошлись обычным, как раз на четверых. Странный парень Антек от приглашения отказался, оставшись в своем углу. Анна поставила перед гостем чашку кофе. Тот улыбнулся.
– Спасибо, фройляйн. Надеюсь, немецкий здесь все понимают? И ты, Жеак, тоже?
Колобок заерзал на стуле, но предпочел промолчать. Господин Виммер покачал головой.
– Знаешь, Жеак, почему я тебя не застрелил? Потому что тоже дал слабину, пустил поляков на объект. Но я попытался что-то исправить. Господин Корд, вы, как я понимаю, главный. Кого вы представляете?
Пора было выкладывать карты на стол, причем начинать с козырей.
– Государственный департамент Соединенных Штатов Америки, господин Виммер.
Тот взглянул удивленно.
– Клеменция не враждует с вашей страной. Насколько я знаю, ни один американский гражданин не пострадал.
Когда я открываю рот, то становлюсь. Ладно, попробуем.
– Господин Виммер! Вы отдаете себе отчет, что Клеменция вне зависимости от признания или не признания, по сути уже стала субъектом мировой политики? Вы построили тайные базы, завезли оружие, внедрили агентуру. Более того, свое оружие вы уже неоднократно применяли, перебив уйму народа. Если это не агрессия, то что?
Клементиец дернулся словно от удара, но ответил на удивление спокойно.
– Сфера наших интересов – Европа. Соединенные Штаты Америки находятся на другом полушарии.
Я мысленно встряхнул колоду. Где тут старший козырь?
– Вот-вот начнется Мировая война. Мировая, господин Виммер! Границы исчезнут, вместо них будут фронты. Вы своим вмешательством уже подстегнули гонку вооружений. Британцы надеются поднять в воздух летающий аэродром, немцы обогащают уран. Здесь, на объекте «Плутон-1», вы прячете гребанную бомбу, которая может разнести полмира. Правительство Соединенных Штатов вправе знать, что нам угрожает.
Ответил он все так же спокойно, даже равнодушно.
– Мне приходится искупать чужие грехи и оплачивать чужие счета… Ладно, я вам все покажу, знание изгоняет страх. Но потом вы уйдете, объект останется под контролем Клеменции.
Последняя фраза чрезвычайно не понравилась, но я сделал вид, что так и надо.
– Договорились!
7
Когда господин Виммер вошел, Антек как раз перелистывал Роланда.
– Странно, – заметил он. – А ведь действительно понимаю! Не все слова, но общий смысл.
Клементиец пожал плечами.
– В данном вопросе не специалист, спросите лучше у Жеака. Может, вы читали перевод, а теперь просто вспоминаете? Господин Земоловский! Ваше присутствие необходимо, Польша тоже должна знать, что на самом деле хранится на объекте. В Варшаве наверняка уверены, будто мы держим здесь запас каких-то сверхбомб.
Бывший гимназист прикинул, что если его и станут спрашивать, то где-нибудь в подвалах Дефензивы. А потом похоронят под салют на Повонзках, не исключено, что заживо. Стране нужны герои! Спорить, однако, не стал.
– Ладно! Только мой рассказ никого не убедит.
Господин Виммер на миг задумался.
– Может, и убедит. Дело в том, что войне, судя по всему, конец. По сведениям Би-би-си, русский посол в Швеции Коллонтай ведет переговоры со своим польским коллегой. У Сталина нет выбора, под Номонганом японцы снова наступают. Только не спрашивайте, где узел связи – настоящий, а не тот, что этажом ниже. Впрочем, если хотите отправить радиограмму, я не против.
Антек пожалел, что не знает адреса Мары. Не обращаться же во французский Генштаб! А вот что войне конец – хорошо. Мертвым солнце ни к чему, покойный Оскар Стефан Сторсон прав.
– Выходит, бомбу взорвали все-таки не зря?
Клементиец пожал плечами.
– Я мало понимаю в политике, господин Земоловский, однако мне кажется, что войну остановил тот, кто ее и затеял. А мы все – оловянные солдатики с бомбой или без.
* * *
Главный Янки несколько выпадал из образа. Американцы, как помнил Антек, сплошь горласты, бесцеремонны, пьют исключительно виски и курят по три пачки папирос в день. Этот не таков, мельком взглянуть – типичный клерк из банка, пусть и с кобурой на ремне. Но командовать умеет, по голосу ясно.
В боксе господина Корда и собрались. Не все, господин Бенар остался с раненым майором. То, что толстячок врач и даже опытный, поначалу удивило. Парень по виду почти его возраста, такому на студенческой скамье сидеть. Однако он – клементиец, может, там научились не стареть? Мара тоже такая, если не присматриваться.
Антек тоже зашел к Орловскому. Пан майор лежал на кровати тихий, непохожий на себя. Без привычного монокля он казался старше и добрее. Его война уже позади.
