— Ломехузы тебе товарищи, — проворчал Юсов. — Караул там есть?
— Восьмой этаж, — ответил монстр, — охраняется особо. Лифт идет на девятый, проскакивая восьмой, на него можно попасть только по лестнице, с девятого. Там и охрана…
— Поехали, — коротко бросил вождь, направляясь к лифту.
Они сумели войти теперь уже впятером, и Юсов, ни в коей мере не доверявший монстру, хотя и слышал от Сталина о перестройке его программы, подумал, что это хорошо, разделяться на две группы ему не хотелось.
— Значит, девятый? — спросил Сталин у монстра, и тот с готовностью закивал.
Лифт шел быстро и почти бесшумно.
В кабине перегруппировались, поставили у двери Красногора, велев ему быстро выйти, оглядеться на площадке по сторонам, повернуться и подать остальным соответствующий знак.
— Если на этаже кто-то есть, товарищ Сталин, понимаешь, выйдет следом… А вы жмите кнопку последнего этажа, поднимайтесь, подождите там ровно три минуты — и снова на девятый.
— А как же вы один? — растерянно спросил Геннадий Иванович. — Мы готовы с вами…
— Спасибо, товарищ подполковник, — улыбнулся Иосиф Виссарионович. — Мне здесь, в этом здании никто и ничего плохого причинить не может. А вот с вами сложнее. Уж очень вы хрупкие, белковые существа. Внимание!
Кабина лифта остановилась и на верхнем табло зажглась Цифра девять. Дверь распахнулась, и монстр Аркадий Ионович проворно выскочил на площадку.
Осмотревшись, он подал знак выходить и растерянно сообщил вождю:
— Никого нет… Странно, что до сих пор не сработал механизм общей тревоги.
— Чем угрожает моим друзьям такой механизм? — спросил его Сталин.
Красногор испытующе, несколько даже презрительно посмотрел на спутников вождя.
— Белковые… Отличная мишень для наших «Ти-Эй», телеавтоматов.
— Это что за сюрпризы, понимаешь? — осведомился Иосиф Виссарионович.
— При сигнале общей тревоги, — принялся объяснять начальник безопасности Центра, — перекрываются этажи, вырубаются лифты. А главное, включаются телекамеры, которые синхронно работают с автоматическим оружием. Камеры обшаривают помещение, и когда в поле их зрения попадает живое существо, раздается автоматная очередь.
Камерам помогают и приборы-датчики, реагирующие на любую биологическую массу. После сигнала общей тревоги вам, белковым, не выжить здесь и трех минут.
— Ну и монстры! — возмутился Дмитрий. — Превратите его в ничто, товарищ Сталин…
— Нет-нет-нет! — заверещал Красногор, отбежав от Лысенкова и прячась за спину низкорослого, если не сказать маленького Сталина. — Не надо меня превращать, не надо!
— Успокойтесь, — сказал вождь. — Ведите нас к лестнице на восьмой, понимаешь, этаж, в лабораторию Омега.
Монстр показал рукою вправо от лифта, они прошли коридором метров пятьдесят. По обе стороны были двери, ведущие в неведомые помещения, и Юсов обратил внимание: на косяке каждой из них устройство для кодового замка, он откроется, если наберешь лишь тебе известную комбинацию цифр.
Коридор вдруг расширился до размеров просторного холла овальной формы. В цетре размещались круглые перильца, меж ними таинственно исчезала вниз винтовая лестница. Вход на верхние ступени перекрывала калитка.
— Там, — повел подбородком с роковой для женщин, любящих блондинов, ямочкой Аркадий, сын Ионы.
Хотя, тьфу на него, какой он сын! У монстров отцов не бывает, и слово Ионович, которое приставляли к именам сотрудников Центра, попросту заменяло порядковый номер модели.
Словом, начальник службы безопасности показал, что именно по винтовой лестнице можно попасть на особо охраняемый восьмой этаж, где в лаборатории Омега томится плененный ломехузами председатель Российского творческого объединения «Отечество».
Дима Лысенков нетерпеливо бросился к перилам, явно намереваясь перемахнуть их.
— Назад! — негромко, но внушительно бросил товарищ Сталин, и аспирант остановился, застыл, будто вкопанный.
— Нехорошо, гражданин Краснргор, — пронзительно глянул вождь на монстра. — Почему вы не предупредили, что в эти безобидные, понимаешь, перила вмонтированы фотоэлементы? Достаточно рукой провести сверху, как тут же включается сигнал общей тревоги… А вон в углах и телекамеры с автоматами, которые тут же расстреляли бы моих товарищей. Нехорошо, гражданин Красногор!
— Не успел… Не сердитесь… Я лояльный, — пролепетал монстр. — Простите меня! Я больше не буду…
Люди заметили, что у него изменился тембр голоса, стал вроде как тоньше, писклявее, плачущий какой-то. Но раздумывать на сей счет было уже некогда, надо было спешить этажом ниже.
— Как вырубить фотоэлементы? — решил проявить инициативу Юсов, обратившись к монстру помимо вождя.
— Это можно, — заулыбался Аркадий. — Но только я и смогу их отключить…
— Сделай одолжение, — продолжал самостоятельничать коммерческий директор. — Только смотри у меня!
Он недвусмысленно повел в сторону монстра стволом отобранного у него же автомата «Узи».
Сталин ухмыльнулся в усы, но вмешиваться не стал.
А Красногор тем временем подошел к одной из панелей, которыми был отделан холл, нажал так, что она отодвинулась, обнаруживая небольшую металлическую дверцу в три ладони в высоту и две в ширину.
Монстр достал ключи, открыл дверцу, затем сунул туда правую руку, и люди услышали легкое гудение. Затем оно стихло, и ничего больше не произошло.
— Готово, — доложил теперь уже ломающимся голосом подростка.
Он привел дверцу и панель в прежнее состояние и в доказательство подошел к перилам и провел над ними рукою.
«Сейчас и начнется», — как бы отстраненно, готовый ко всему подумал Дурандин.
Никаких тревожных звонков не последовало.
— Первым идет вниз товарищ Сталин, — тоном, не терпящим возражений, распорядился вождь.
Красногор, теперь уже восторженно и преданно глядя на Сталина, согласно кивнул.
— Потом Лысенков и Юсов — главная ударная сила. Подполковник прикрывает, понимаешь, тыл. Вопросы?
— Вопросов нет, товарищ Сталин, — ответил за всех Лысенков.
— Тогда — вперед! Но сначала наденьте предохранительные маски, которые я дал вам по дороге сюда.
Он достал из кармана желтый цилиндр и показал его соратникам.
— Здесь особый газ, — пояснил Сталин. — Распространяется мгновенно и тут же делает людей беспомощными. Людей… Монстры есть среди охраны?
— Караулы смешанные, — ответил Аркадий. — Бывают только белковые, иногда только наши. По-разному…
