— Мы и не собираемся его будить, — спокойно ответил Иосиф Виссарионович. — А всю ответственность берет на себя товарищ Сталин. Открывайте проход в Омегу!
На этот раз за бронированным стеклом дежурил рыжебородый монстр, весьма похожий, как определил Юсов, на Виктора Юмина. Сталин превратил его всего лишь одной стрелой-молнией. То ли заряды экономил, то ли решил, что по такому ничтожеству бить дуплетом не по чину.
Уже привыкшие к легким вспышкам, в которые превращались монстры, спутники, увлекаемые оживившимся Аркадием, за ним следовал Иосиф Виссарионович, а ослабевшего вдруг доктора держали под руки Дима и Николай, спутники вождя проникли в просторную комнату. Скорее она являла собой небольшой зал, в центре которого высилось сооружение, напоминающее гигантский сейф, выкрашенный в серебристый цвет. Сооружение было опутано проводами и кабелями разных диаметров, на нем помещалось множество разнообразных, непонятного назначения датчиков и циферблатов со стрелками и без оных.
«Почище чем в кабине истребителя», — подумал Юсов.
Сейф мерно гудел, поблескивал экранами осциллографов, дергались стрелки, не оставляло ощущение: перед ними живое существо или сложнейшая электронно-вычислительная машина, огромный универсальный мозг.
— Он здесь? — спросил Сталин у Льва Николаевича.
Тот стоял между Юсовым и Лысенковым, молча кивнул.
— Откройте! — приказал вождь.
Завлаб повиновался.
Он овладел собой и относительно твердым шагом подошел к овальному люку в торце сейфа. Но едва Лев Николаевич взялся за блестящий никелированный рычаг, голос монстра остановил его:
— Дяденька, вы забыли сигнализацию тревоги отключить…
— Ах, да, — пробормотал доктор. — Растерялся, знаете ли…
— Еще одна такая растерянность, и мертвее вас в этом доме человека не будет, — категорично промолвил Сталин. — Майор Юсов! Держите доктора на мушке и не пожалейте для него патронов.
Когда широкий люк распахнулся, они увидели за ним саркофаг со стеклянным верхом, за которым угадывалась человеческая фигура.
Все бросились к саркофагу. В нем лежал писатель Станислав Гагарин. Лицо его, обрамленное рыжеватой с проседью бородой, было бледным, глаза закрыты.
С минуту они рассматривали бесчувственного председателя «Отечества», за которым пришли, миновав опасные барьеры, и сердца их наполнялись гневом к ломехузам, затеявшим бесчеловечный эксперимент.
— Смотрите! — послышался вдруг голос монстра Аркадия. — Смотрите, дяденьки!
Люди повернулись и увидели, как позабытый ими в суматохе, вызванной обнаружением саркофага, Лев Николаевич подобрался к противоположной стене, украшенной пультом, и лихорадочно ищет рубильник, небольшой такой рубильник, который…
— Убейте его сейчас! — вскричал товарищ Сталин. — Стреляйте! Стреляйте, Дурандин!
Да, именно Геннадий Иванович находился ближе всего к завлабу, и тот был открыт для стрельбы с его стороны.
Мгновенно подполковник прижал к бедру автомат Калашникова и, не целясь, но твердо водя стволом, ударил очередью по туловищу доктора. Тот подпрыгнул, намертво ухватился за проходящую над головой штангу, судорожно вцепился в нее, ноги Льва Николаевича слегка оторвались от пола.
Автомат в руках Дурандина вновь задергался. Подполковник бил короткими очередями в одно и тоже место, едва поводя стволом, чтобы пули шли узким веером, и все до одной попадали в цель.
Стрелять бывший ракетчик умел…
Остановил его лишь опустевший магазин.
Лев Николаевич по-прежнему висел на штанге, так и не отпустив ее коченеющими руками.
И тут они увидели, как принялась отваливаться нижняя часть перерезанного пополам туловища. На стерильный кафель секретной лаборатории потянулись перебитые пулями кишки, теряющие кусочки полупереваренной пищи и задержавшегося кала.
Зрелище было не из приятных.
Дурандин отбросил автомат с пустым рожком-магазином и отвернулся.
— Крепитесь, товарищ, — улыбнулся ему вождь. — Вы же оператор-ракетчик… В ваших руках было оружие куда мощнее, понимаешь, этой тарахтелки. Миллионы жизней держали на прицеле. А тут какой-то теперь надежно мертвый пособник ломехузов… Возьмите себя в руки, подполковник.
— И все-таки человек, — пробормотал Геннадий Иванович.
— Я его понимаю, — сказал Николай Юсов. — Мой первый убитый душман в Афгане долгое время мне снился…
Дурандин судорожно вздохнул и поднял с пола автомат Калашникова.
— Что это? — подал вдруг голос Дима Лысенков.
На изрешеченном пулями пульте заискрило, послышался треск, возникло вдруг синеватое пламя.
— Замыкание, дяденьки, замыкание! — радостно завопил монстр.
— Телекамеры! — крикнул Сталин. — Ищите телекамеры… Сейчас грянет общая тревога!
Они лихорадочно зашарили взглядами по лабораторному залу и обнаружили четыре электронных соглядатая на кардановых подвесах, позволявших камерам двигаться в трех измерениях.
— Бейте по ним! — распорядился вождь.
Затрещали очереди, и тут же завыли ревуны снаружи.
— Тревога! — радостно захихикал Красногор. — Сейчас сюда другие дяденьки прибегут…
Телекамеры были разбиты, и какое-то время у них оставалось.
Сталин подбежал к окну, и в тот же миг со двора донесся глухой взрыв.
— Они взорвали нашу машину, — спокойно сообщил Иосиф Виссарионович. — Придется брать Станислава Гагарина вместе с саркофагом, будить его здесь уже нет времени.
Он сунулся в пасть открытого люка и отсоединил главный кабель, связывающий автономную систему жизнеобеспечения, от громадины Метафора.
— Того, что есть в саркофаге, Станиславу Гагарину хватит на два часа, — пояснил вождь. — За это время мы будем уже далеко.
— Но как мы выберемся? — спросил Дима Лысенков.
Аспирант старался говорить бодрым тоном, но голос его выдавал. Да и кто бы не замандражил, когда вовсю заливаются ревуны и звонки тревоги, и здесь сейчас будет полным полно вооруженных ломехузов?!
— Это моя проблема, — сказал Иосиф Виссарионович. — Придется вам полетать по воздуху… Дурандин, Юсов! Вынимайте саркофаг! Сейчас я лишу его веса, да и вас заодно. Тащите его вон к тому окну! А вы, Дмитрий, держите под обстрелом входную, понимаешь, дверь. Если кто попытается войти — стреляйте без моей команды…
Поначалу саркофаг показался Николаю и Геннадию Ивановичу тяжелым, но затем они почувствовали вдруг, что он ровным счетом ничего не тянет и даже плывет невесомо.
