В Опытальне стало тихо. Такого хода никто, конечно, не ожидал. На надменном лице Зиги появилась улыбка неопределенного значения. Он был застигнут врасплох и не знал, что говорить. Толпа одобрительно загудела. Симпатии явно были на стороне изобретателя, и тут из-за спины Зиги снова вылез проклятый Рабик.
— Да извинит меня мой многоуважаемый коллега, — заговорил он келейным тоном, — если я выскажу одно небольшое возражение его идее.
Он обратился с постной мордочкой к Главному Сторожиле:
— Я вполне допускаю, что у моего жаждущего славы коллеги хватит терпения перенести побои и даже улыбаться при этом, особенно если в пилюлях содержится обезболивающее вещество.
— Нет там никакого обезболивающего! — выкрикнул Лаки. — Можете взять на анализ!
— …Но даже если его там нет, — не моргнув глазом продолжал Рабик, — то можно предположить, что подобный опыт будет говорить скорее о личных качествах изобретателя или его искусстве незаметно смягчать силу удара, нежели о действительных возможностях препарата. Поэтому доказательной силы его опыт иметь не может.
Произнеся всю эту ахинею, Рабик отступил, пряча в усах тонкую усмешку. И попал в цель! Легковерная аудитория сразу переменила настроение. Лаки с изумлением и горечью услышал одобрительные реплики: «А что, верно говорит! Молодец, Тушка!». Покивал, соглашаясь, Зига, благожелательно похлопав по плечу смышленого ученика.
— Мы примем к сведению ваш аргумент, господин, — сказал Главный Сторожила.
Его слова ранили Лаки в самое сердце.
— Каманна Главный Сторожила! — закричал он, чуть не плача. — Они вас дурачат, потому что вы не знаете, что такое боль! Да ни один человек на Астре не выдержит удара ремнем по голому телу! Такие люди жили только в эпоху Тьмы, это же все знают!
Он с ужасом видел, что слова его не доходят до сознания робота. Главный Сторожила сосредоточенно молчал, принимая, очевидно, решение. Назревала катастрофа. Отсутствие информации в памяти Мысливца серьезно осложнило все дело. Главный Сторожила мог отложить разбирательство, и тогда, считай, все пропало. Опытные интриганы подготовятся ко второму туру и утопят спор в словесной казуистике. Лаки был в отчаянии.
В ходе разбирательства наступил критический момент, и в этот момент на толпу сбоку наползла большая тень, сверху послышался тихий рокот. Лаки задрал вверх голову, и сердце у него радостно подпрыгнуло. Над двориком Опытальни зависла летающая тарелка с изображением совиного глаза на серебристом брюхе. Это появилась одна из многочисленных телевизионных ватаг, которыми изобиловал Свистун. Похоже, ватажники уже давно вели съемку с дальней дистанции, а теперь решили спуститься пониже.
Увидев тарелку, Зига сильно разволновался.
— Кто разрешил? Куда смотрит ПТЗ? — закричал он, озираясь. — Эй, робот, немедленно вызови службу ПТЗ.
— Я полагаю, можно расходиться, — внес предложение Рабик, опасливо косясь на небо. — Все уже ясно.
— Ну уж нет! — со злой радостью закричал Лаки. — Еще ничего не ясно!
Гениальная и страшная мысль озарила вдруг его. На них смотрели сейчас тысячи, возможно, миллионы зрителей, потому что подобного рода скандалы были излюбленным зрелищем для публики. Ситуацию можно было блестяще использовать.
— Каманна Главный Сторожила! — громко сказал Лаки. — Я намерен показать зрителям захватывающую и ужасную сцену, которая убедительно продемонстрирует возможности моего препарата.
Его заявление вызвало замешательство в рядах противника.
— Я требую немедленно прекратить эту комедию! — теряя лицо, взвизгнул Зига. — Здесь творческая организация, а не балаган!
— Прекратить, прекратить! — загомонили ученики. Поздно! Наверху уже проглотили приманку, брошенную Лаки.
— Прошу внимания! — пророкотал с небес мегафон. — Сейчас мы узнаем мнение господ телезрителей — прекращать или не прекращать.
Зига снова попытался было протестовать, но тут счел нужным вмешаться Главный Сторожила.
— Доводится до сведения неосведомленных, — объявил он, — что мы живем на планете абсолютной демократии, где мнение масс имеет силу закона.
…И это мнение пришло через несколько минут, в течение которых участники разбирательства стояли в напряженном ожидании, задрав вверх головы.
Голос с неба прогремел:
— По результатам только что проведенного телеголосования все три миллиона зрителей, смотрящих сейчас наш репортаж, единодушно высказались за предложение стажера Курнаки. Просим вас, Лаки!
И тогда Лаки уверенным голосом, и в то же время отчаянно труся, объявил:
— Мои оппоненты считают, что сечение ремнем можно вытерпеть. Что ж, в таком случае я предлагаю провести более серьезное испытание. Пусть приведут сюда робота-дантиста и он прямо здесь без наркоза вырвет мне коренной зуб.
С этими словами Лаки высыпал на ладонь все оставшиеся таблетки и одним махом проглотил их.
Эффект был сильный. Наступила мертвая тишина, смолкли все голоса, и стало слышно, как обезьяночеловек сотрясает ручищами прутья своей клетки, глухо бубня:
— Зу-уб, зу-уб.
— Заговорил! — вякнул не к месту один из учеников, но на него цыкнули.
Через несколько минут в Опытальню экстренным порядком был доставлен робот-дантист вместе с зубоврачебным креслом. Сверху в люльке спустился лохматый оператор и повис над головами стоящих, наводя съемочную камеру на изобретателя. Робот усадил Курнаки в кресло, задрапировал его по самый подбородок простыней и приступил к операции.
Как писали потом газеты, это было действительно захватывающее и ужасное зрелище. На экранах телевизоров появилось бледное лицо изобретателя с разинутым ртом, украшенным крепкими, здоровыми зубами. Зрители увидели, как дантист обхватил его голову четырехпалой левой конечностью, а правую, уснащенную хирургическими инструментами, запустил в рот. Послышался жуткий, леденящий душу хруст, уловленный сверхчувствительным микрофоном направленного действия, и вслед за ним громкий, счастливый хохот изобретателя.
Многие телезрители, не выдержав ужасной сцены, попадали в обморок и поэтому не увидели окровавленного зуба, показанного крупным планом.
Потом дантист обрабатывал и тампонировал рану, и все это время корчившийся от наслаждения изобретатель громко хохотал на миллионах экранов, зарабатывая себе славу.
* * *
Тут бы в самый раз поставить точку в нашем повествовании, потому что дальнейшая судьба героя представляется достаточно ясной. Приблизительно такой: потрясенные телезрители требуют открыть дорогу талантливому изобретению, лидеры клуба СВОЛИЧ получают на сей счет предписалку от БЗИГ и выполняют требование масс. Лаки присваивается звание четверть-метра, а то сразу и полуметра. К его услугам мощная исследовательская техника клуба, и вскоре налаживается массовое производство препарата. Тысячи людей хохочут от наслаждения на операционных столах под ножом хирурга. Лаки становится знаменитым, получает награды, премии…
