– Наверное, это мехс, – сказала я.
– Нет, – возразила Ламия. – Я их видела. Этот похож на человека гораздо больше, чем мехсы. Может, это…
Она не договорила, потому что мальчик улыбнулся и на мгновение исчез из поля зрения. А в следующее мгновение появился возле колонны. Мальчик-лев оказался живым. Его раскосые янтарные глаза смотрели на нас со снисходительным спокойствием божества. В этом заросшем ярко-зелёной травой дворике со сверкающими зеркальными колоннами он походил на неведомого языческого бога, который решил заглянуть в свой храм, когда-то давно построенный из вечного льда посреди зачарованного леса. Наверное, перед нами действительно было божество этого странного мира, где всё кажется не мёртвым, но и не живым. Мира, где трава не вянет, лёд не тает, а солнце восходит, но никак не может взойти.
– Я знал, что вы придёте опять, – произнёс мальчик чуть гортанным голосом.
– Вообще-то мы тут первый раз, – сварливо возразила Ламия.
Видимо, магия, которой она обладала, позволяла ей понимать любой язык.
– Вы – то есть обитатели Вечного Лета. Разве вы не оттуда?
– Мы перешли сюда из мира, который там называют Пандиона, – ответила я, крепко сжимая в руке эльхангон. Его луч не способен сильно повредить живому существу, но может немного обжечь или отпугнуть. Вообще-то я надеялась, что мне не придётся использовать магический камень. Несмотря на звероподобную внешность, незнакомец выглядел вполне дружелюбным. Или просто хотел таким казаться? – Там действительно всегда тепло.
– Оттуда приходили люди, с которыми охотно ушла часть гелонов. Эти кошки привязываются только к благородным. Особенно к тем, в ком чуют звериную кровь, даже если в человеке её всего лишь капля. Не знаю, что за оружие в твоей руке, воительница, но я бы не хотел сражаться с гостями, пусть даже и незваными.
– Но твоя рука совсем близко к твоему кинжалу.
Мальчик засмеялся раскатистым смехом, в переливах которого улавливался рокочущий звук, похожий на рычание, и положил руки на свой широкий кожаный пояс. Ногти этого существа походили скорей на когти.
– Если любишь одинокие прогулки, совсем без оружия нельзя. Так говорит моя мать, хоть и знает, что мои руки способны разорвать на части небольшого зверя. Клянусь этими самыми руками, что не причиню вам зла, если вы сами не попытаетесь навредить мне и этому миру.
Он произнёс это без намёка на пафос, но я поняла, что слышу речь хранителя этого мира. Будущего властителя, который уже готов защищать своё царство от любого врага.
– Обещаем, что не попытаемся, – я посмотрела на Ламию, и та поспешила кивнуть. – К тому же это довольно глупо – являться вдвоём в незнакомое место и затевать там ссору. А кто твоя мать?
– Правительница Карана.
– Мы могли бы поговорить с ней?
– Нет. Моя мать и её супруг сейчас не здесь. Уверяю вас, вам будет вполне достаточно разговора со мной. Я знал, что люди Лета придут сюда из-за того прекрасного зверя. Летняя королева готова была унести его вместе с глыбой нардиаля, но это невозможно. Солнечный лёд образуется только в нашем мире, из струй ночного дождя и лучей ночного солнца, и глубоко врастает в землю Карана. А растопить этот лёд может только солнце мёртвых. Только Нарда может разбудить мёртвых, ибо она владычица всех двойников. Она вернёт им двойников, которые помогут им достигнуть Западного царства.
– А когда взойдёт это ночное солнце?
– Нескоро. Хотя сейчас оно восходит чаще, чем в прежние времена. Мне жаль, что того зверя пока нельзя освободить. Он живой. Мерф повредило его тонкие тела, но не сумело забрать его душу. Он оказался особенным, хотя всё равно погиб бы, если бы солнечный лёд не защитил его. С тех пор прошло много лет, и, думаю, нардиаль исцелил его, но освободить его пока нельзя.
– Значит, все эти существа, заключённые в солнечный лёд, живы?
– Нет, почти все мертвы. Когда лёд растает, мы должны помочь им достигнуть обители мёртвых. Я охраняю их, пока мы не можем их освободить.
– Но ведь если ничто, кроме ночного солнца, не способно растопить этот лёд…
– Существует магия, которая всё равно может им повредить, – не дослушав мой вопрос, ответил мальчик. – Вы хотите увидеть золотого зверя?
– Конечно! – с энтузиазмом воскликнула Ламия. – Мы благодарны за твоё гостеприимство. Как нам к тебе обращаться?
– Моё священное имя – Мерфий, – сказал мальчик. – Следуйте за мной.
– А то имя, которое тебе дали при рождении? – упорствовала моя спутница.
Я тихонько толкнула её в бок. Что за вредная старуха! Как будто не знает, что в некоторых мирах вопрос об имени считается таким же бесцеремонным, как и вмешательство в личную жизнь.
– Я же не спрашиваю, каков твой истинный облик, – не оборачиваясь, промолвил Мерфий.
– Да-а, ты необычное дитя, – усмехнулась Ламия. – А каков истинный облик моей спутницы?
– Она его не скрывает. Она многое привыкла скрывать от окружающих, но изменять облик она не способна. Зачем тебе этот зверь, воительница? Ты тоже считаешь, что у него и летнего принца одна душа на двоих?
– Не знаю, Мерфий, но у меня такое чувство, что он мог бы помочь мне спасти одного человека.
– Человека, которого ты любишь… Тогда я тем более сожалею, что нельзя освободить зверя сейчас. Вот он.
Мы остановились возле мощного четырёхгранного столба, подобно колонне подпирающего зеркальный потолок. «Дворик», где мы оказались на этот раз, был крытым. Он походил на святилище, в центре которого возведён прозрачный алтарь с заключённой в нём статуей божества. Впрочем, не надо было долго приглядываться, чтобы понять, что огромный золотистый лев в глыбе так называемого солнечного льда – настоящий. Мерфий прижал к гладкой поверхности колонны ладонь.
– Он, как и гелоны, неподвластен мерф. Он не позволил отнять у него душу, но потерял часть жизненной силы. У гелонов сильней защита от мерф.
– Что такое мерф? – спросила я.
– Это долго объяснять. Беда нашего мира, с которой мы уже отчасти справились.
– А твоё священное имя…
– Да, оно связано со всем этим. У меня есть власть над мерф, но я не могу освободить этого зверя до восхода западного солнца.
– Тогда позволь попробовать мне, – я показала Мерфию кристалл эльхангона. – Обещаю, что вреда от этого не будет.
Мальчик-лев был вне себя от удивления, когда вырвавшийся из камня луч заставил прозрачную глыбу слегка подтаять. К сожалению, лишь на мгновение. Сколько я ни пыталась разрезать этот солнечный лёд своим эльхангоновым «лазером», мне удавалось лишь чуть-чуть повредить сверкающую стену, которая через несколько секунд снова становилась гладкой.
