Я посмотрела в окно и увидела темнеющее зарево заката. Я что – проспала до вечера? Легко задремать, откинувшись на подушки, но почему открылись врата? Как я умудрилась открыть их, сама того не заметив? Ламия словно прочла мои мысли.
– Магия не всегда срабатывает быстро, дорогуша. Примешь иное зелье, а действие начинает сказываться через час, два… А то и через сутки. Эта картина появилась в магическом зеркале уже после того, как ты забылась от усталости. Ну а поскольку целью твоей было открыть врата, твоё желание сыграло свою роль, хоть ты уже и отключилась. Хорошо, что вообще всё не проспала. Что это за мир, и почему тебе так хочется туда попасть?
– Я хотела, чтобы на экране появился какой-нибудь пейзаж планеты под названием Каран. Возможно, мне это удалось, но я не уверена. Я не знаю, как выглядит этот мир. Вот при помощи чего я вызвала эту картину…
Я показала Ламии эльхангоновый кристалл, который так и держала в руке. Когда я разжала пальцы, врата не исчезли.
– Возьми с собой этот камень – на всякий случай, – Ламия помолчала, глядя на сумрачный пейзаж. – Тамошнее солнце ещё не взошло. И, по-моему, взойдёт нескоро, но оно близко… Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– Думаю, эти лучи тебе не повредят. Вообще-то странное солнце… Ну так мы пойдём или ты снова решила вздремнуть? Тогда я одна туда прогуляюсь.
– Там может быть небезопасно.
– Я, конечно, не такая храбрая, как ты, но и не трусливая, как мышь. Пойдём, вдвоём веселее.
Признаться, я ощутила лёгкий дискомфорт, когда, пройдя по тропе шагов десять, оглянулась и не увидела уже ставшего почти родным «музейного зала». Вместо него до самого горизонта простиралось море травы. Она окружала нас со всех сторон – тёмно-зелёная, густая и вроде бы свежая, но какая-то… Не знаю почему, но напрашивалось слово «неживая». Она никак не пахла, а когда мы наступали на длинные, упругие стебли, они поднимались вновь – быстро и пружинисто, принимая тот же вид, какой у них был до того, как их примяли.
– Да вернёмся мы, не волнуйся, – успокоила меня Ламия. – Единственный случай, когда я не смогла вернуть свою спутницу, – это путешествие в глубины океана, где твоей подруге предстояло разрушить тот проклятый тоннель. Здесь мы подальше от бездны, хотя её дыхание ощущается и здесь. Зловещее место… Ты надеешься найти тут того, кто поможет освободить Диану? Встретить бы хоть кого-нибудь. Как будто вымерли все…
На небе по-прежнему сияло зарево, хотя краски стали мягче. Такое впечатление, что восходящее солнце остановилось где-то близко к линии горизонта, не желая являть свой лик непрошеным гостям. Зато сияющее огнями здание, очертания которого уже угадывались среди приземистых хвойных деревьев, светилось всё ярче и призывней. Загадочное строение занимало огромную площадь, но этажей там было вряд ли больше двух. Я вспомнила магратский ледовый дворец, представлявший собой три больших крытый катка, между которыми размещались раздевалки и склады инвентаря. По вечерам дворец сиял огнями, и их свет пробивался сквозь густой парк, окружавший его со всех сторон. Почти так же сейчас пробивался сквозь заросли радужный свет загадочного здания, непонятно зачем построенного в глухом лесу.
Когда мы добрались до этого леса, полное отсутствие запахов показалось нам особенно странным. Такие свежие хвойные деревья – и совершенно не пахнут. Изредка среди них встречались рощицы низкого кустарника с круглыми мясистыми листочками и нежно-розовыми цветами, отдалённо похожими на любимые мамины фиалки, только эти цветы скорей напоминали искусственные – вроде тех, что продавались на Ариане у ворот каждого кладбища. Не у всех же есть возможность сажать возле могил живые цветы и оплачивать уход за ними. Искусственные, раскрашенные несмываемой яркой краской по несколько лет выглядят свежими, но я до сих пор помню, как меня в детстве пугала эта безжизненная свежесть, напоминающая о том, что ты пришёл в обитель смерти.
И вот теперь этот детский страх вернулся ко мне здесь, в странном мире застывшего восхода и растений, отталкивающих своей фальшивой красотой. Я знала, что они не искусственные, но не были они и живыми. Кто-то словно высосал из них все жизненные соки, дав им взамен мертвенную вечность. Что-то было не то с материей этого мира – как и в Хангар-Тану. То есть не совсем так, но…
– Странный мир, – заметила Ламия. – Уверена, тут произошло большое бедствие. Всё, вроде бы, спокойно и красиво, но тут явно случилось что-то очень плохое. У меня чутьё на такие вещи.
– И насколько всё плохо?
– Достаточно плохо, но сейчас я опасности не чувствую.
– А вот мне как-то тревожно.
– Вы, люди, слишком нервные.
То, что я представляла похожим на магратский дворец спорта, оказалось чем-то вроде ледяного лабиринта. Эта материя походила на лёд – настолько прозрачный, что сквозь его толщу были довольно отчётливо видны деревья и кусты. Мерцающие радужными бликами стены, колонны и арки словно вырастали из земли и заканчивались на разной высоте. Пройдя по длинному коридору, где вдоль прозрачных стен росли цветущие кусты, мы с Ламией оказались в своеобразном внутреннем дворике, маленьком, но окружённом мощными колоннами. Между ними начинались поросшие травой и кустарником коридоры, которые вели дальше в глубь лабиринта. Деревья тоже попадались, но всё реже и реже. Из-за разноцветных бликов и отражающихся во «льду» растений мы не сразу поняли, что в некоторых стенах и колоннах можно увидеть не только отражения. Кое-где попадались словно вмёрзшие в лёд существа. В основном это были животные – как похожие, так и не похожие на тех, что мне доводилось видеть на планетах земного типа. Людей мы пока увидели только двоих – сперва старика, потом совсем юную светловолосую девушку. Они словно заснули стоя с блаженным выражением на лицах. В одной из стен оказалась жуткая тварь, похожая одновременно на корявый пень и на гигантского осьминога. То и дело попадались белые существа с суставчатыми телами, напоминающие скелеты огромных лошадей. А в круглой колонне, возвышающейся посреди очередного «внутреннего дворика», застыл с открытыми глазами странный подросток лет тринадцати в узкой набедренной повязке. Она представляла собой что-то вроде бандажа на широком кожаном ремне, к которому крепились ножны с кинжалом. Странность этого мальчика заключалась в том, что его стройное, мускулистое тело покрывала короткая золотистая шерсть, а лицо было наполовину звериным. Ну, может, и не наполовину, но уж больно его черты напоминали кошачьи. Или, скорее, львиные. Сходство со львом подчёркивали и пышные золотисто-рыжие волосы, которые больше хотелось назвать гривой.
