— Дэниел, у меня для вас есть два задания.
— Какие, партнер Элайдж?
— Во-первых, свяжитесь с доктором Тулом и выясните, в каком состоянии была госпожа Дельмар после убийства мужа. Много ли с ней было хлопот и так далее.
— Вы хотите выяснить что-то определенное?
— Нет. Просто пытаюсь собрать данные. У них здесь это нелегко. Во-вторых, узнайте, кто замещает Грюера в Службе Безопасности, и завтра прямо с утра устройте мне с ним сеанс. Ну а я, — безрадостно добавил Бейли, — пойду спать и, будем надеяться, усну. Как вы думаете, можно здесь достать приличный книгофильм? — почти капризно спросил он.
— Я посоветовал бы вам обратиться к роботу-библиотекарю, — ответил Дэниел.
Бейли раздражало, что придется иметь дело с роботом — он предпочел бы сам порыться всласть в библиотеке.
— Нет, — говорил он, — классики мне не надо. Обычную беллетристику из жизни современной Солярии. С полдюжины штук.
Робот повиновался — куда ему было деться. Но все время, пока нажимал нужные клавиши, чтобы извлечь заказанные книгофильмы с полок и доставить их к щели выдачи, и пока вручал их Бейли, он не переставал почтительно бубнить, знакомя инспектора с богатствами своей библиотеки.
Не желает ли хозяин приключенческий роман о временах заселения планеты? Или прекрасное пособие по химии, с движущимися моделями атомов? Или фантастику? Или учебник галактографии? Перечню не было конца.
Разозленный Бейли дождался своей полудюжины книг, сказал «хватит», сам (сам!) схватил проектор и пошел прочь. Робот потащился за ним, спрашивая:
— Помочь вам с настройкой, хозяин?
Бейли повернулся и рявкнул:
— Нет! Стой где стоишь.
Робот поклонился и остался на месте.
Улегшись в постель со светом у изголовья, Бейли почти пожалел о своем решении. Проектор был не той модели, с которой ему раньше доводилось иметь дело, и Бейли попросту не представлял, как вставлять пленку. Но он не сдался — разобрал аппарат и кое-как сообразил, что нужно делать. Фильм он зарядил, и, хотя изображение было несколько нечетким, краткая независимость от роботов стоила того.
В следующие полтора часа Бейли просмотрел четыре из шести книгофильмов — и разочаровался.
У него родилась было теория, что лучший способ ознакомиться с солярианским образом жизни — почитать их романы. Ведь без знакомства с Солярией и ее нравами вести следствие с умом было невозможно.
Теперь теория провалилась. Он просмотрел эти романы — там люди со смехотворными проблемами вели себя как дураки и совершали загадочные действия. Почему женщина бросает свою работу, узнав, что ее отпрыск избрал ту же профессию, и отказывается объяснить причину своего поступка, пока все не запутывается самым смешным и невыносимым образом? Почему доктор и художница чувствуют себя униженными, когда их назначают друг другу, и что такого благородного в намерении доктора заняться роботехникой?
Бейли заправил в проектор пятый фильм и отрегулировал изображение. Устал он как собака.
Так устал, что впоследствии никак не мог вспомнить, о чем был пятый роман, обещавший быть остросюжетным. Помнил только начало, где новый хозяин вступает во владение поместьем и просматривает счетофильмы, предоставленные ему почтительным роботом.
Он, должно быть, так и уснул — с проектором на голове и при полном свете. Потом, наверное, тихонько вошел робот, осторожно снял с Бейли проектор и выключил свет.
Во всяком случае, Элайдж спал, и ему снилась Джесси. Все было как прежде. Он никуда не улетал с Земли, и они собирались в столовую, а потом на субэфирное шоу с друзьями. Поедут на экспрессе, там будет много народу, все хорошо, никаких забот. Элайдж был счастлив.
И Джесси была такой красивой. Она как-то ухитрилась похудеть. Почему она такая стройная и красивая?
И еще одна странность. Почему-то на них светило солнце. Элайдж смотрел вверх — там было только сводчатое перекрытие верхнего горизонта, и все же солнце светило, ярко озаряя все вокруг, и никто не боялся.
Бейли проснулся в тревоге и сел завтракать, не обращая внимания на роботов, прислуживающих за столом. Он не разговаривал с Дэниелом, не задавал вопросов и поглощал превосходный кофе, не разбирая вкуса.
Почему ему приснился свет невидимого солнца? Можно понять, если снятся Земля и Джесси, но при чем тут солнце? И почему этот сон продолжает его беспокоить?
— Партнер Элайдж, — осторожно сказал Дэниел, — Корвин Аттлбиш выйдет на связь через полчаса. Я договорился.
— Какой такой Корвин? — буркнул Бейли, подливая в чашку кофе.
— Он первый заместитель агента Грюера и сейчас исполняет его обязанности.
— Тогда давайте его.
— Я же говорил, что сеанс назначен через полчаса.
— Мне безразлично, когда он назначен. Соедините меня с ним немедленно. Это приказ.
— Я попытаюсь, партнер Элайдж, но он может не дать согласия на сеанс.
— А вы попробуйте, Дэниел, — и поживее.
Заместитель директора Службы Безопасности ответил на вызов, и Бейли в первый раз на Солярии увидел космонита, который соответствовал земным представлениям. Аттлбиш был высоким, стройным и бронзовокожим. У него были светло-карие глаза и выступающий подбородок.
Он немного походил на Дэниела, но Дэниел был безупречен почти как бог, а у Аттлбиша все же проступало в лице нечто человеческое.
Сейчас он брился. Из карандашика у него в руке била струйка тонкого абразива, снимая растительность со щек и подбородка и превращая ее в невидимую пыль.
Бейли узнал этот прибор по описанию, хотя никогда раньше не видел его.
— Вы землянин? — процедил Аттлбиш сквозь сжатые губы — он как раз проводил струей абразива под носом.
— Элайдж Бейли, инспектор класса С-7, Земля.
— Уж очень вы рано. — Аттлбиш закрыл свой бритвенный прибор и бросил куда-то за пределы кадра. — Что там у вас, землянин?
Бейли и в лучшие времена был бы не в восторге от такого тона, а сейчас он просто вскипел.
— Как себя чувствует агент Грюер? — спросил он.
— Жив пока. Может, и выживет.
— Ваши солярианские отравители не разбираются в дозах, — кивнул Бейли. — Опыта не хватает. Грюеру подсыпали слишком много, и его вырвало. Половина этой дозы убила бы его.
— Отравители? Никаких следов яда не обнаружено.
— Иосафат! Вам что, мало доказательств?
— Всякое случается, — Аттлбиш потер лицо, проверяя, гладко ли выбрит. — Кто знает, какие нарушения обмена могут быть у человека старше двухсот пятидесяти.
