Павел себе налил почти одного сиропа, зато Григорию и Люське набулькал от души. У Люськи оживленно блестели глаза. Павел знал, как ей жутко хотелось совратить еще и Григория, но он подчеркнуто не замечал ее. И вот, на тебе, и этот не выдержал, пришел отметиться… Как не вовремя… Завтра будет бессонная ночь… А эту где прикажете ночевать?!
Павел поднял стакан, сказал:
— За прекрасных дам!
Григорий с Люськой чокнулись, не обращая внимания на его стакан. Но Павел дотянулся, звякнул своим стаканом об их, выпил ликер, посмотрел на Люську: — "Вот ведь сучка! Ясно объяснили, что ночевать негде, что ловят с явной целью убить… Тоже, видать, интеллигентка…"
Павел попытался встрять в разговор, но Люська величественно изрекла:
— Твои представления о литературе, заканчиваются пятым классом общеобразовательной школы. Чего ты лезешь со своими суждениями? А лучше всего, Паша, шел бы ты отсюда?..
Павел больше не стал нарываться, откинулся на спинку кресла и стал ждать подходящего момента. Наконец, дождался, Люська пошла на кухню, заваривать кофе. Он пошел за ней, спросил:
— Люся, ты не забыла, я ведь к тебе насовсем?..
— Да на что ты мне нужен?! Графоман и ничтожество…
— Ну, эт понятно; графоман и ничтожество… Но мне же пойти некуда, за мной идет охота, меня ж убить хотят…
— Это твои проблемы…
И она величественно удалилась из кухни. Павел постоял, тупо глядя на печку, проговорил в полголоса:
— Н-да… Положенице…
Достал из кармана пузырьки с таблетками, вытряхнул по одной из каждого, подумал, добавил еще по одной. Вернувшись на свое место, полюбовался двумя творческими личностями, увлеченно беседующими о достоинствах стиха Бродского, и недостатках стиха Евтушенко. Когда Григорий начал декламировать что-то свое, сосредоточенно глядя в потолок, Павел принялся разливать водку. При некоторой сноровке, к тому же, если у тебя сильные, жесткие пальцы, совсем не трудно истереть пальцами четыре таблеточки одна об одну. Григорию он налил побольше водки, сиропу лишь на треть стакана, остальную водку вылил Люське, добавил до полного стакана сиропом, себе налил одного сиропа. Подняв стакан, восторженно вскричал:
— Великолепно, Гриша! Ты здорово подрос за последнее время. Давай, выпьем за наши успехи…
Григорий не удостоил его даже взглядом. Поднял стакан, Люська с готовностью протянула свой. Они чокнулись, выпили. Павел внимательно глядел на Григория. Нет, похоже, ничего не почувствовал… Павел вылез из кресла, сказал Люське, даже не стараясь скрыть ярость в голосе:
— За бушлатом завтра приду… Посмей только не открыть мне дверь, вышибу вместе с косяками…
Конечно, можно было начистить Григорию физиономию, за все прошлое и выкинуть из квартиры, но это не исправило бы положения, получился бы шум, наверняка кто-нибудь из жильцов вызвал бы милицию, квартира оказалсь бы безнадежно засвеченной.
Надев куртку, Павел вышел на улицу. Поглядел на светящиеся окна седьмого этажа, медленно выговорил:
— Тварь сумасшедшая…
Было прохладно. Застегнув молнию до шеи, прикинул, куда бы пойти переночевать? Конечно, можно бы и домой, но это разрушило бы легенду, будто он уехал в Урман, а время следовало тянуть как можно больше, как можно дольше отводить угрозу от Ольги и Дениса… Он дошел до ближайшей телефонной будки, и позвонил по номеру, который ему нашептала Оксана. Судя по голосу трубку, подняла женщина в годах, Павел вежливо попросил:
— Будьте добры, позовите к телефону Оксану.
В ответ прозвучало не менее вежливое:
— А Ксаночки нет, она сегодня в ночь…
— А где она работает?
— О-о! Очень просто найти. Возле площади Ленина знаете большой магазин? Вернее, там несколько магазинов. Так вот, в продовольственном она и работает. Он круглосуточный…
— Спасибо большое, — сказал Павел и повесил трубку.
Час от часу не легче… Может, на вокзал? Так ведь туда теперь просто так не пускают. Ну что ж, на вокзал все равно удобнее с площади Ленина отъезжать, вот и загляну к Оксане. Может, чем-нибудь поможет…
Магазинный комплекс светился так, как будто тут снимали кино про райскую забугорную жизнь. Павел нашел вход в продовольственный магазин, вошел. Да-а… Давно он в таких не бывал. Он прошел мимо длинной стеклянной витрины, заглядывая туда; рыба красная, рыба белая, икра черная, икра красная, колбасы… Те самые пресловутые пятьдесят сортов, про которые ходили анекдоты в начале перестройки. А это что? Ба, лягушачьи окорочка! Трепанги! Омар! Вот только денег у Павла… Вся зарплата уйдет на то, чтобы четыре раза в месяц купить, ну, хотя бы грамм по двести вот этой, самой дешевой.
— Паша, ты?..
Он поднял голову, перед ним стояла Оксана и радостно улыбалась.
— Как видишь… Свиделись даже раньше, чем предполагалось. Понимаешь… — он замялся. — Мне идти некуда. Домой нельзя, там меня эти караулят. В бассейн — тоже. Мне отоспаться надо. А то на дежурстве завтра я не выдержу, засну…
— Паша! Да нет проблем! Пойдем…
Она провела его в подсобку. В крошечной комнатке сидел рослый парень и пил кофе.
Оксана сказала строгим голосом:
— Послушай, Алик, это Паша, он друг Гены и Димыча. Сегодня он будет ночевать тут. Если ночью что случится, ты его разбудишь, если нет, он утром уйдет, и все.
— Понял… — протянул Алик, оглядывая Павла профессиональным взглядом профессионального охранника. Указав пальцем на шрам, спросил: — Где метку получил? В Афгане?
— Да нет, на фронте борьбы с преступностью, — сказал Павел.
— Есть хочешь?
— Да не мешало бы…
Охранник вытащил из холодильника огромный кус ветчины, шмякнул на стол, подумал, достал еще пару крупных луковиц, сказал:
— Давай, не стесняйся. У нас по-простому… Хлеб в шкафу. Поешь, и иди в комнату отдыха, следующая дверь. Там тебе никто не помешает.
У Люськи Павлу не удалось подкрепиться, так что он наверстал упущенное здесь. Оксана с охранником сразу же ушли в зал, а Павел постарался подкрепиться с запасом, здраво рассудив, что неликвидной ветчины в этом магазине навалом, так что он, нисколько не мучаясь угрызениями совести, слопал весь кусок.
В соседней комнате стоял прозаический диван. Павел с блаженным стоном растянулся на нем и уснул. Впервые за много дней спал без кошмаров и даже сновидений. Утром его разбудила Оксана, уже одетая в свою модную курточку, в сапожках на высоком каблучке. Она выглядела усталой. Павел спросил, натягивая куртку:
— Что такая усталая?
— Народ всю ночь толкался, как сдурели; кто за выпивкой, кто за закуской…
Они вышли из магазина, Оксана взяла его под руку, спросила:
