— Что «почему»?
— Все почему! — Усилием воли Максим заставил роящиеся в голове вопросы выстроиться по порядку. — Прежде всего, почему у вас… извиняюсь… чальдейцев?
— Чальдиниан, — поправил его зеленый камзол.
— Ага, чальдиниан… такие странные традиции наследования? Почему трон и корона должны достаться младшему сыну короля, а не старшему, что было бы логичнее?
— То есть… как это? — опешил принц. — Что значит логичнее? — И так посмотрел на Максима, словно раскаивался в своих недавних словах об осмысленном взгляде и связной речи. — Но ведь… чем человек моложе, тем он умнее, разве нет? — Заговорил он тоном взрослого, которому приходится объяснять ребенку очевидное. — Когда мы появляемся на свет, наш мозг хранит в себе все, что когда-либо знали и помнили наши предки. Родовая память, неужели вы забыли об этом? Почему младенец молчит первые месяцы жизни? Потому что все знает!
— Шутка, — вполголоса прокомментировал лопоухий.
— Гы-ы! — с готовностью ухмыльнулся Грюэль на зависть тыкве-рекордсменке, выпотрошенной на Хэллоуин.
— Естественно, шутка, — согласился принц. — Но с изрядной долей правды. По крайней мере говорить и забывать человек начинает примерно в одном и том же возрасте — в районе года. До этого момента он в полном объеме владеет обобществленным опытом, который успели накопить его предки. После него — каждый день, если не час, что-нибудь теряет, растрачивая знания по крупицам. Мало кому удается сохранить к пятнадцати годам хотя бы маленький чемоданчик из того огромного багажа знаний, который дается нам изначально. Большинство подходит к этому рубежу налегке: интеллект на нуле, зато отлично развиты рефлексы, которым не мешает — прошу прощения за каламбур — излишняя рефлексия. Вот как это происходит на Чальдине. А у вас, землянинов, разве не так?
— Землян, — уточнил Максим. — Что вы, совсем не так! Нам ничего не дается от рождения. Ну, кроме зычного голоса и скверного характера. Чтобы овладеть знаниями, землянам приходится долго и упорно учиться.
— Нам тоже приходится учиться — чтобы не так быстро забывать. В определенном возрасте каждый чальдинианин обязать выбрать себе имя и будущую профессию. После этого он день за днем тренирует память, чтобы важные для него воспоминания оставались с ним как можно дольше. Например, Карл постоянно освежает свои познания в области лингвистики, Эрик каждую свободную минуту оттачивает навыки информационного сканирования, а я… я пытаюсь не разучиться управлять государством. И пока этого не произошло…
Когда Командор умолкал, он становился неотличим от обычного ребенка. Сейчас, с поджатыми губками и мокрой дорожкой на щеке, он напоминал малыша, у которого обманом отняли любимую игрушку… или любимую планету.
— Понимаю, понимаю. — Максим поспешил отвлечь собеседника от тягостных дум. — А теперь — внимание, вопрос на миллион! Я-то чем могу быть вам полезен?
— Мы не знаем, — признался принц. — То есть, не знаем, чем, но точно знаем, что это должны быть именно вы.
— Это еще откуда?
— Объясни ему, Эрик.
— Хорошо, мой принц. — От пронзительного взгляда синего камзола Максим поежился. — Прежде чем высадиться на вашу планету, нам удалось настроить инфопортал и при помощи голопроекции вступить к контакт с одним из местных жителей. Он и посоветовал обратиться за помощью к вам.
— Ко мне? — Максим недоверчиво хмыкнул, мысленно прикидывая, кто из его знакомых способен на столь глупую шутку. — А кто это был?
— Источник, достойный доверия, — уклончиво ответил Эрик, затем опустил свои невозможные глаза и даже, как показалось Широбокову, слегка уменьшил размах ушей. — То есть… так нам казалось тогда. Мы же не знали, что у вас, землян…
— Это уже не имеет значения, — прервал его лепетания маленький принц, снова становясь Командором. — Наш пилот как раз сейчас переживает кризис среднего возраста — ему скоро десять! Еще неделя промедления — и он разучится водить звездолет. Так что либо нам поможете вы, либо никто. Решайтесь!
— Да я не против помочь, — попытался объяснить Широбоков. — Просто никак не возьму в толк, чем. Мне нет еще восемнадцати, в армии не служил, из видов оружия владею разве что лопатой. В случае чего могу правильно надеть противогаз и разобрать автомат за полминуты. Насчет собрать — и то не уверен. Да, в детстве я, как и все, мечтал стать космонавтом, но стал пока что только младшим маркетологом в компании, которая производит пиво, и я просто не знаю…
— Пиво? — перебил его Командор. — Давно собирался спросить, что такое пиво?
— Ну… это… — Как часто бывает при попытке определить элементарное понятие, Максим испытал затруднение. — Пиво оно и есть пиво. Вот!
Он взял со стола баклажку безымянного пока продукта и машинально открутил крышечку.
— Ммм, как приятно пахнет, — прокомментировал Командор, придвигаясь поближе.
Эрик и Карл тоже приблизились к столу, точно загипнотизированные, а Грюэль, который и так стоял вплотную, склонился над откупоренной бутылкой, поводя из стороны в сторону огромным, как двухсотваттная лампочка, носом.
— Хотите попробовать? — растерянно предложил Максим.
Четверо инопланетных гостей только громко и согласованно сглотнули.
Совершив далеко не первый за сегодня должностной проступок, Широбоков достал из тумбочки Валерия Александровича, переоборудованной в минибар, несколько разнокалиберных сосудов. С горкой наполнил кружки себе и великану. Не экономя на пене, размашисто плеснул в граненые стаканы Эрику и Карлу. Подумав, капнул и принцу — самую малость, на донышко рюмки, но все равно некоторое время потом чувствовал себя неуютно, как будто спаивал малолетних. Предложил:
— Ну… за встречу?
— Да. За встречу и за нашу победу! — провозгласил принц и серьезно кивнул Максиму, подняв рюмку на уровень глаз. — С вашей помощью.
Максим пожал плечами и отхлебнул из кружки.
— Ммм… На вкус она еще приятней, — заметил Командор, поправляя съехавший на лоб терново-платиновый венец.
— Оно, — внес поправку дотошный лингвист. — Пиво среднего рода.
— Я имел в виду не любое пиво, а конкретно «Оболонь», — холодно возразил Командор.
— Прошу прощения, мой принц, — потупился Карл. — Вы совершенно правы. Это восхитительный напиток. И, если хозяин не против, я бы не отказался повторить.
— В самом деле, — поддержал принц, теплея лицом от одного взгляда на бутылку с неровной надписью «ОБРАЗЕЦ» на обычном листочке, заменяющем этикетку.
— Гы-ы, — по-своему выразил согласие Грюэль.
— А мне, значит, весь вечер разливать? — поворчал для вида Широбоков.
— Ну вы же главный по «Оболони»! — резонно заметил Эрик.
Максим снова пожал плечами и разлил по второй.
— Эй, Грюль! Грю-уша! — страшным шепотом говорил он несколько часов спустя. — Ты это, слышь? На ночь корону положи куда-нибудь на холод. В морозильник там или что у вас вместо него. Чтобы с утра, значит…
Великан остановился и обернулся в дверях. На его руках, свернувшись домашним котенком, мирно посапывал принц. Терновый венец, чтобы не потерялся, Грюэль нахлобучил себе на макушку, но из-за несоответствия размеров символ мученичества постоянно соскальзывал набок, норовя повиснуть на ухе огромной серьгой. На левом плече великана болтался Эрик. Его глазные яблоки, размером не уступающие крупному ранету, беспорядочно двигались за полуприкрытыми веками, отчего казалось, что и во сне суперсенсор продолжает сканировать информационное пространство. Карл пока еще стоял на собственных ногах, держась за правый локоть Грюэля. Развернувшись вместе с гигантом, он широко улыбнулся Максиму и послал ему воздушный поцелуй.
Грюэль молча кивнул и вышел, бережно прижимая к груди спящего принца. Широбоков так и не понял, дошло ли до великана хоть что-нибудь из сказанного.
— Значит, завтра на рассвете, как договорились. На старой автостоянке за кольцевой, — на всякий случай напомнил он гулкой пустоте коридора.
Никто не ответил ему. Даже Сергеич, который, положив под щеку кулак, спал на своем рабочем месте. Из кулака наружу пробивалось едва заметное красноватое свечение, а на расслабленном лице охранника читалась полная гармония между внешним и внутренним миром.
— Ну и хорошо, — сказал Максим, закрывая за собой дверь.
В самом деле хорошо. Даже замечательно.
Первые в истории взаимоотношений двух рас переговоры прошли успешно. Можно сказать, на высшем уровне.
Прежде всего само собой родилось название для нового сорта пива. «Оболонь — Королевское», на вкус Максима, звучало неплохо. Командор и Эрик разделили его точку зрения, Карл хотел было предложить вариант «Последний довод», но вовремя вспомнил о субординации, а довольное «Гы-ы» великана никак не сказалось на результатах голосования.
