К вечеру начался мороз, снег покрылся колючей наледью, а в вырытой хэуром пещере было хорошо и уютно. От теплого дыхания стены покрылись твердой коркой льда — это мешало снегу падать внутрь, и помогало сохранять тепло. Сигарту не спалось. Он осторожно пошевелился и взглянул на Моав — она пригрелась и теперь дышала ровно и спокойно. Стараясь не разбудить ее, хэур осторожно вылез из укрытия на снег. Его всегда завораживало холодное величие гор — мертвое, жестокое и в то же время щемяще прекрасное. Сколько раз он уже переходил снежные перевалы и все не уставал любоваться их красотой. Немного отойдя от пещеры, он уселся прямо на снег и задрал голову. Ему нравилось сидеть в горах вот так, ночью, когда звуки дня умирают, и становится слышно, как звенит от мороза воздух. А какими близкими кажутся здесь звезды… Кошачий силуэт четко выделялся на фоне голубоватого снега, над ним опрокинутым черным куполом высилось небо, усеянное миллионом светящихся точек. От холода они мигали, точно живые — хэуру казалось, будто они знают, что он наблюдает за ними, а может быть, даже смеются над ним. Ну и пусть себе смеются, лишь бы не исчезали! Он еще некоторое время смотрел, как звездное небо совершает свой вечный оборот, затем поднялся и, последний раз глянув вверх, исчез в пещере.
Посреди ночи он проснулся — ему показалось, что снаружи потеплело. Снег внутри пещеры слегка подтаял, стенки стали мокрыми и рыхлыми, с них капала вода. Хэур высунулся из укрытия — над поверхностью снега гулял небольшой ветерок, звезды стали туманными и бледными. Недовольный, Сигарт залез обратно — только бы не оправдались его предчувствия…
***
Моав проснулась бодрая и полная сил. Она села на полу пещеры и потянулась. Через мгновение в пещеру заглянул Сигарт — его лицо было мрачным, спутанные волосы — все в снегу. Отряхнувшись, он залез к эльфе.
— Доброе утро, моя радость! Хотя, что в нем доброго — ума не приложу.
Моав снова сладко потянулась.
— А что такое?
— А ты выгляни.
Она подползла к выходу, высунула голову и ахнула. Казалось, весь мир вокруг в одну ночь исчез — его застилала сплошная белая пелена из кружащихся в воздухе снежных хлопьев. Одинаково белые, небо и земля смешались, так что уже нельзя было понять, где заканчивается одно и начинается другое. Моав быстро залезла обратно — ее голова была покрыта солидным слоем снега.
— Что же нам делать?
— Да что делать — идти надо, — спокойно ответил хэур, зачерпнул пригоршню снега и пожевал ее. — Раньше выйдем, раньше перевалим; раньше перевалим — раньше согреемся. Внизу, наверное, льет дождь, но это и то лучше, чем снег — так что давай, вылезай, я жду тебя снаружи.
Однако сказать это было куда проще, чем сделать. За ночь метель успела намести глубокие сугробы — несмотря на все рысьи ухищрения даже Сигарт проваливался в них по брюхо. Эльфу же и вовсе было почти не видно из-за снежной каши: увязая в снегу, она еле продвигалась вперед. Снегопад усиливался с каждой минутой. Крупные лохматые хлопья застили глаза, так что путники едва могли видеть друг друга, густой снег мгновенно заметал следы. Через некоторое время к этому прибавилась еще одна проблема — несмотря на то, что мороз немного уменьшился, оба промерзли до костей. Возросшая влажность зябким холодом пробиралась даже под густой рысий мех, не говоря уже о легкой одежде эльфы. Вокруг было удивительно тихо — снег поглотил все звуки. Слышно было лишь тихий, с похрустыванием, шелест — это снежинки падали, укладываясь пушистым ковром. Внезапно глухую тишину разорвал оглушительный грохот, как будто совсем рядом что-то взорвалось. Эльфа испуганно рванулась к Сигарту, успевшему принять свое обычное обличье. Хэур инстинктивно прижал ее к себе, защищая.
— Что это?! — прошептала она.
— Лавина, — мрачно ответил он. — Иди прямо по моим следам, никуда не отходи — это опасно.
Последние слова были лишними, даже если бы Моав захотела, она вряд ли смогла бы куда-то пробраться. Теперь они шли медленнее — хэур то и дело останавливался, вслушиваясь в полную скрытых опасностей тишину, но все было спокойно. Белое молоко обступало путников со всех сторон, ощущение пространства почти пропало — даже Сигарт уже не мог сказать точно идут ли они вверх или вниз.
Они прошли совсем немного, когда Моав снова попросила сделать привал. Сигарт сел рядом с ней и стал растирать своими большими руками замерзшие ладошки эльфы. Время от времени он бросал на нее внимательный взгляд, и с каждым разом его лицо становилось все более безрадостным. Он вдруг почувствовал, что и сам начинает замерзать. Обернувшись рысью, он бегом описал несколько кругов по снегу. Кровь быстро разогналась по венам, тут же стало теплее. Он подбежал обратно к Моав — эльфа уже ничего не говорила, лишь дрожала, сжавшись в комок. Поднявшись, она попробовала было пройти по рысьим следам Сигарта, но тут же увязла в глубоком снегу. Силы покидали ее, хэур понял, что долго она не продержится. Он подошел к ней и лег, вытянувшись на снегу. Она удивленно посмотрела на него, Сигарт кивнул мохнатой головой себе за плечо. Поняв его идею, Моав осторожно взобралась на пушистую крапчатую спину и схватилась окоченевшими пальцами за густую шерсть на загривке.
Так не путешествовал еще ни один эльф. Огромными прыжками хэур мчался сквозь снегопад, неся свою почти невесомую ношу, звериное чутье точно указывало ему направление. Припав всем телом к кейнару, Моав уже не подавала признаков жизни, просто держалась изо всех сил и прятала лицо в пятнистой рысьей шерсти. Так они добрались до перевала; правда, понять, что это был перевал, Сигарт смог лишь по тому факту, что бежать стало легче — склон уходил вниз. Снегопад постепенно редел, сквозь него уже можно было разобрать очертания скал. Вскоре он прекратился совсем. Спуск с Милданаса оказался куда легче, чем подъем — удерживая равновесие сильными лапами и взвивая за собой вихри снега, хэур скользил вниз, как на санях. Благодаря этому меньше чем через час оба уже были на границе ледника. Моав медленно подняла голову и открыла глаза.
Глава 8. Неожиданные открытия, к которым может привести недружелюбный прием
Точно разделяя радость путников, погода резко установилась. Снегопад прекратился, в разрывах среди туч показалось солнце. Снег на леднике искрился в его лучах, заставляя горовосходителей щуриться. Прямо перед ними, внизу, бескрайним ковром расстилался лес, его листва сияла на солнце необычным светло-серым цветом. Серебристый лес… Моав чуть неуклюже спрыгнула с пушистого бока хэура, расправила замерзшие руки. Побелевшее от холода лицо постепенно приобретало свой нормальный цвет. Отряхнувшись, Сигарт принял человечий облик.
— Приехали, — объявил он и тоже потянулся. — Почти без потерь.
— Это все благодаря тебе, — все еще ежась, с улыбкой заметила эльфа. — Ты, как обычно, спас мне жизнь.
Хэур сделал вид, что не услышал это замечание. Сделав серьезное лицо, он констатировал:
— Итак, мы почти у цели — осталось спуститься, и мы на тропе.
— Давай пойдем через лес, — попросила вдруг Моав, — мне не хочется лишний раз встречаться с твоими братьями — вдруг кто-нибудь из них как раз топает по дороге… Не все хэуры такие, как ты.
Она робко улыбнулась, однако лицо Сигарта вдруг приняло каменное выражение.
— Ну уж нет! — решительно запротестовал он. — Туда я не ходок! Слышал я про этот лес — ничего хорошего. Ни одна рысь в здравом уме не сунется в эти заросли. Там пропал не один хэур, а что с ними случилось — никто не знает.
— Все зависит от того, с какими намерениями ты идешь, — не сдавалась Моав. — Если у тебя в мыслях нет ничего плохого — лес не тронет тебя. Его магия — лишь защита. К тому же, так будет быстрее — прямо за Мермином ты сможешь свернуть к Озеру.
— Мермин, Мермин… — пробормотал хэур, точно что-то перебирая в памяти. — Там еще живут такие полоумные твари, появляющиеся не пойми откуда?..
Моав нахмурила белый лобик, отчего тут же стала похожа на не в меру серьезного ребенка.
— Ну да, сильфы! Только я не вижу в них ничего полоумного, просто они живут не совсем так, как мы. Они — маги воздуха, они научились перемещаться с помощью него, вот и все… И вообще, нам вовсе не обязательно встречаться с ними, мы ведь можем пойти в обход Мермина.
Она стушевалась и опустила взгляд, но Сигарт, к счастью, не обратил на это внимание — его занимал совершенно другой вопрос.
— А правда, что они рождаются из деревьев? — оживился он.
— И да, и не нет — деревья только вынашивают сильфов, а зачинают их матери. К тому же, это не обычные елки или клены, а элефты — великие матери леса.
— Здорово они придумали: отдал детеныша какому-то дереву и никаких проблем!
— А то, можно подумать, у хэуров на этот счет одни проблемы, — не упустила случая поддеть своего друга Моав. — Ты вот, например, знаешь, где твои детеныши, и есть ли они вообще?
