– Вот уж не думал, что тебя волнуют Темные.
– Для меня теперь все равны. Я же Инквизитор.
– Что еще?
– Это все.
– И только? А что взамен?
– Я верну вам Силу, Великий.
– Учти, наставник, обмануть меня второй раз не выйдет.
– Простите, Великий, сейчас все выйдет. Но я не собираюсь обманывать.
– Как ты снова сделаешь меня Иным, если книга оказалась фальшивой? – В глазах Александра блеснул такой гнев, какой, наверное, не смог бы передать ни один исполнитель его роли.
– Я вижу ауру Иного. Не буду врать, аура несильная. Вам все придется начинать сначала. Но главное, что она существует. Видимо, заклинание как-то действует на внутренние часы. Как бы переводит стрелки на момент «до инициации». Поэтому я вас инициирую заново. После того, как книги не будет, а вы дадите мне обещание выполнить все, что я сказал.
– Как я теперь поклянусь? Я не могу вызвать Свет и Тьму, не могу даже печатью…
– Это и не нужно. Вы ведь сами выписали себе индульгенцию? Только Великим дано такое право. Так что просто обещайте. Я запомню. Слепок с памяти останется, даже если меня развоплотить.
– Все продумал. – Александр одобрительно кивнул.
– Хорошие наставники, – согласился Дреер. – Итак, Великий, вы даете свое обещание перед Светом, Тьмой и Договором?
Дмитрий сам раскрыл в воздухе текст.
– Даю клятву сделать все, как ты просишь, и в точности, как ты разумеешь. Даю слово не пользоваться этой клятвой против тебя. Достаточно?
– Да, Великий. Только разрешите еще вопрос?
– Спрашивай, наставник.
– Зачем это все? Зачем Фуаран?
– Ты догадался обо всем, но не понял главного? Ты, который сумел узнать меня? Это наш «ядерный щит». Оружие, которое никогда не должно пойти в ход, но должно просто быть. Главный гарант Договора и хранитель равновесия. С его помощью можно восстановить баланс между силами Света и Тьмы, как бы он ни был нарушен.
– Атомную бомбу один раз уже применили. Даже два. Как и Фуаран. Хватит.
– Ты… слишком молод, наставник. Ты радеешь за детей, это похвально. Только ты никогда не терял своих детей. Все мои дети, мои жены, моя мать и даже отец умерли не своей смертью. А я был слишком неопытным Иным, чтобы этому помешать. Если бы у них была хотя бы часть даже тогдашней моей Силы! Но я это пережил. Теперь я хочу только сохранить мир. Любой ценой.
– Мир был такой, какой есть, и без атомной бомбы, Великий. Но ядерный запас так просто не уничтожить. А вот книги… Некоторые стоит и сжечь. Прошу меня дождаться.
Дмитрий повернулся спиной к Александру и поднялся наверх, в сруб.
Анна ждала его, сидя на краешке одного из баков и болтая ногой. Книга лежала у нее на коленке. Еще Дмитрий заметил несколько потухших свечек, а у самого бака на полу – изрисованную бумагу и кисти в стакане. Даже бутылку с водой: смышленая девочка догадалась принести, в башне-то давно уже сухо. Почему-то нигде только не было красок.
– Что ты с ней сделала? – спросил Дмитрий. Покосился назад и снова повернулся к ученице. – Не бойся, он не услышит.
Восходя по лестнице, надзиратель на всякий случай опять установил барьер. На слово Великого надейся, а сам, однако, не плошай.
– Я и ее тоже обманула.
– Кого?
– Тень. Сказала ей, что книгу поняла неправильно. Что надо по-другому. Без слов сказала, одними мыслями. Она уже начала… воплощать. Я слилась с ней и исказила книгу. Не знала, что получится, и просто переставила кое-что местами. Тоже мысленно. А когда все вышло, уже знала.
– Что знала?
– Ну, что все будет тоже наоборот, если прочитать. Не человек станет Иным, а Иной человеком. А если бы я не сказала в конце «Александр», вы бы тоже способности потеряли.
– Надо бы тебя, конечно, выпороть, – сказал Дреер. – Но ты, похоже, всех спасла. Меня и себя точно.
Анна потупилась и покраснела.
– А теперь порви книгу и сожги.
Девочка вскинулась и быстро заговорила:
– Дмитрий Леонидович, а может, не надо? Это же даже лучше, чем настоящий Фуаран. Можно вылечить вампиров, можно оборотней опять людьми сделать…
Дмитрий видел сквозь Сумрак, что творится с ее аурой. Сколько там надежды, воодушевления и страха.
Неужели он их предаст? Всех «мертвых поэтов» и ее? Ведь девочка права. Они не хотят пить кровь, даже донорскую. Не хотят есть сырое мясо, душить кроликов и употреблять смеси с человеческими тканями, оставшимися после операций. Они могут перестать быть вервольфами, нагами и вурдалаками. Сейчас им открывается то, что недоступно даже Высшим вампирам, даже самым древним оборотням-смилодонам. Неужели он их этого лишит?
Неужели он такой… Инквизитор?
– Нет, – сказал Дреер. Никогда еще слова не давались ему, профессиональному говоруну, настолько тяжело. – Сожги ее. Прямо сейчас.
Он был ко всему готов. Что Анна будет протестовать и обвинять его. Что начнет сопротивляться всеми силами. Что станет уговаривать, используя весь свой немаленький уже словарный запас. Наконец, что выпалит: «Жгите сами, я не буду!» – и отвернется, сглатывая слезы.
Анна взглянула на него пристально и ничего не сказала. У ее ног сама собой зажглась свечка. Анна слезла, подобрала свечу и поставила на краешек бака. Оторвала страницу «Фуаран», поднесла к огню.
Старая бумага зашипела, словно цедила проклятия в адрес той, кто вызвал ее из небытия, а теперь отправляет обратно. Девочка завороженно следила, как пламя съедает обрывок. Следила, пока могла терпеть, потом разжала пальцы.
Показав напоследок язык огня, догорающая страница улетела в бак. Анна вырвала еще одну, снова подожгла и бросила в железную пасть.
– Отойди-ка! – велел Дреер.
Девочка отодвинулась к самому окну. Сквозь переплет рамы виднелись отсветы фонарей на воде Галерной гавани.
Дмитрий одним взглядом поднял книгу в воздух и зажег всю сразу. Полыхнуло: «Ф-фух-х!» – как будто из томика вылез маленький дракон. Надзиратель влил в огонь еще Силы, словно плескал в костер жидкость для растопки. Книга должна была сгореть целиком, даже застежка расплавиться… потому что есть и на это свои специалисты. Маги, способные восстановить предмет по самой маленькой частице или создать бесплотную проекцию в Сумраке.
А Инквизиция всегда может их завербовать. Индульгенция разрешит.
Дмитрий дождался, когда сгусток плазмы, еще трепеща огненными крыльями, птицей канет вниз, разваливаясь на части, исчезая в старых трубах.
Этот феникс не должен возродиться.
Хотя… Анна ведь не единственный в мире джинн. Правда, возможно, сейчас единственный в Европе. В Праге Дмитрий не нашел упоминаний о других подобных ей ныне живых экзотах. Джиннов всегда было больше в Азии.
Но если Инквизиция сочтет что-то нужным, то найдет и способ это сделать. Остается полагаться на девиз Рыцарей Круглого стола: делай что должно – и будь что будет. Недаром их вдохновлял величайший Иной древности Мерлин.
Дмитрий не доверился слуху и прочим органам чувств. Он раскрыл перед собой невидимые для Анны линии вероятности, тщательно проверяя, хорошо ли сгорела каждая часть книги, рассыпался ли в пепел каждый уголек.
– Вот тебе и рукописи не горят… – невесело подытожил бывший словесник.
– Хорошо, что Булгаков не согласился на инициацию, – сказала Анна.
– Ему предлагал сам Завулон.
– Вы не рассказывали…
– Так мы с вами до литературы двадцатого века и не дошли! Кстати, об инициации… Пойдем вниз. Долг платежом красен.
Девочка задула свечу. Собрала в магазинный пакет-«майку» нехитрое снаряжение. Пока она этим занималась, Дмитрий подумал, что решение Михаила Афанасьевича могло быть другим, если бы на Патриарших к нему подсел Великий Гесер, а не Завулон.
Странный все-таки этот вековой обычай – делать предложение только один раз и только с той стороны, какая первой обнаружит потенциального Иного. А если откажется, все должны лишь терпеливо ждать, к чему неуступчивый проявит склонность, к Свету или Тьме. Или же предпочтет остаться человеком.
Они спустились вместе. Александр сидел к ним спиной, даже закинул ногу на ногу. Он распустил волосы, стянул инквизиторский балахон и остался в джинсах и черной футболке с эмблемой Бэтмена. К надзирателю и девочке повернулся не сразу. Стул под ним скрипнул, но остался целым и невредимым.
– Выйди на улицу, – сказал Анне Дреер. – Только с первого слоя – ни ногой, пока я не скажу.
– Пусть останется, – неожиданно возразил Александр.
– Как скажешь, – ответил Дмитрий.
Анна так и не узнала, кого же она так хитро лишила способностей. При ней Дмитрий не называл Александра Великим.
Дмитрию никогда не приходилось инициировать кого бы то ни было. Процесс описывали еще в школе Ночного Дозора, но для ритуала требовался сильный маг, первого-второго уровня как минимум. Тем не менее сейчас младший надзиратель Дреер был самым сильным из присутствующих.
Главное, ввести в Сумрак. А затем позволить выйти и войти самостоятельно.
