– Чтоб им рыбой фугу пообедать! Верните их. А где Алишер?
Вопрос остался без ответа: вампир уже исчез, наверное, возвращать обратно беглых коллег. Так, а это еще что?!
– Я кто, – не слишком дипломатично уточнил нахал. Голова из кладовки. Та самая! Но… на ножках. Я такое только в кино видела – голова ползет по полу на шести ножках, вроде крабьих… – Привет.
– Привет… Ты ходишь?
– Пришлось научиться. Слушай, ты не можешь угомонить того здоровенного паука? А то он, кажется, решил, что я самка. Я пока от него улетаю, но мне и спать когда-то надо. А он ползает везде, ворон мне таскает, представляешь? Дерево во дворе сплошь заплел…
Он говорил, но я не слушала. Да что ж за дурдом такой в этом мире творится? Теперь я еще должна выслушивать рассказы бродячей головы о том, как ее доводит паук с брачными намерениями. До полетов. Минуточку. До полетов…
– Ты и летать умеешь? – Я постаралась сказать это со всем возможным уважением.
Только бы не сорвалось!
– О, да. И летать, и глаза отводить.
– А что ты думаешь о карьере шпиона?
Голова отказывалась. Голова возражала, голова приводила доводы, что ее отвод глаз на аргентумах может и не сработать. Голова требовала платы за риск в виде… ой, держите меня… в виде моего печенья на палочках! Она, мол, о них уже неделю мечтает. Пришлось пообещать. Голова умчалась тренироваться и готовиться к выполнению «миссии», а я пошла к Джано…
Уличать женщину во лжи – все равно что отнимать у ребенка конфету.
Из наставлений молодому мужу
Дарья
Странно.
Дверь в лабораторию выглядела как-то не так. Да и с коридором творилось что-то неладное. Произошел пожар, так ведь? Значит, дверь и стены коридора должны были смотреться обгорелыми или хотя бы закопченными. А никак не такими… подземельными. То есть мокрыми и кое-где покрытыми мхом. По желтоватому камню то и дело стекали капли воды, а то, что недавно было побелкой, выглядело, как обои сдвинутого на авангарде дизайнера: ржавые разводы, черные точки и пикантные островки мха.
Запустил Джано дом, запустил.
Ну ладно.
Я высмотрела на двери местечко посуше и осторожно постучала.
– Джано?
Молчание.
– Джано? Хозяи-и-и-и-ин! Эй, дверь открой!
– Дарья? – послышался знакомый голос с непонятной смесью интонаций. – Погоди, не стучи, я откро…
Ну вот раньше не мог сказать? Слушайте, тут я точно не виновата! Кто знал, что у него такие слабые двери?
– …ю, – печально закончил вампир, глядя на несимпатичную кучу обломков у своих ног. Последний обломок, падая, стукнул его по ноге и рассыпался, оставив на штанах живописную полосу цвета болота. Вампир проводил взглядом «падение Берлинской стены в миниатюре», покосился на испорченную одежду и поднял глаза на меня, так и застывшую с поднятой рукой. – Привет, Дарья. С пробуждением…
Ой-ой. Таким тоном не приветствуют своего защитника. С таким чувством человек, у которого болят одновременно голова и зубы, констатирует: ну вот, теперь еще и геморрой добавился. Обреченно так…
– Полагаю, ты хочешь войти? – тем же обреченным голосом спросил Джано. – Заходи…
– Я… Ох. А что с тобой?
За моим ботаником всякое водилось: и одежда, изгвазданная до полной непригодности и даже состояния половой тряпки, и воронье гнездо на голове, из которого жизнерадостно выглядывала ящерка, но чтобы лицо без краски? Глазам не поверила!
– Джано…
– Не трогай меня! – Не знаю, что творится, но мой хозяин шарахнулся от своего Подарочка, как фанатка-вегетарианка – от мясного ассорти.
Да что с ним вообще? «Не трогай»…
Я отдернула руки и заозиралась.
Никого постороннего, кроме нас с вампиром. В лаборатории было полутемно. Огонь слабо тлел под какой-то пробиркой, все остальное пока для моих непривычных глаз сливалось в темный фон.
– Что-то случилось? Тебя опять звали на изъятие?
– Нет. Хотели… но Микеле и Мелисс раскопали какой-то закон, по которому вампир перед Представлением Дара имеет право на неприкосновенность. Изъятие разрешено только с его добровольного согласия. А моего согласия они больше не получат. Никогда.
Сам на себя не похож. Что с ним такое?
Ну, кроме пожара, аргентумов и лично меня?
– Джано, что случилось?
В этот момент мои глаза наконец привыкли к полутьме, и я замолкла. Лаборатория выглядела странно. Плесень с мхом добралась и сюда, воздух был сырой и душный одновременно, а два стола с колбами и бутылками, на которые вампир запрещал даже смотреть, сейчас опустели. На освободившемся месте виднелась одна-единственная пробирка, в которой в данный момент пузырилось что-то золотистое. А куда делось все остальное? Что такое тут было?
– Пожар, – коротко ответил Джано, отвернувшись к своей пробирке.
Спасибо, проинформировал!
– А похоже на наводнение. – Голос я не повышала, а что хвост сердито дернулся – под одеждой не видно было.
– Это благодаря тебе. – Вампир аккуратно, по одному, всыпал в пробирку три кристаллика из кожаного мешочка. И затих, прикипев взглядом к бурлящей жидкости.
– В смысле?!
– Да подожди, прошу! – не выдержал Джано. – Если переварить эту смесь, то лекарство можно будет вылить на помойку, больше оно ни на что не сгодится!
Ага, это уже похоже на моего вампира. Я подождала, пока он снял «смесь» с огня, тихо и мирно считая про себя и представляя пинки аргентумам (для релакса). На девяносто третьем воображаемом пинке Джано перелил микстуру в круглую чашу, отставил пробирку и заговорил. Только не о том:
– Дарья, ты откуда?
– Что?
Вампир смотрел не мигая:
– Я давно заметил, что ты странная для дикарки. Эти твои джинсы с зубчатой застежкой… твои понятия о рабстве… оговорки всевозможные. На тебе нет знака рода, никакого, а ведь даже племена в глуши его наносят сразу после именования. Допустим, твое племя живет где-то в совсем уж абсолютной глуши… но ты умеешь шить. Готовить. Не умеешь читать, но при этом знаешь понятия «книги», «буквы», «карты», прекрасно считаешь и даже разбираешься в стихах. Так откуда ты? И почему легко приняла признания Рада в том, что он из другого мира?
Ах, он уже знает про Рада? Шустрый.
– Он тебе рассказал?..
Джано как не услышал:
– А еще после нашего контакта мне стали сниться очень странные сны… Про подземные поезда, которые называются «метро», зачарованные повозки, которые движутся сами, без впряженных животных. Странные чайханы с невиданной едой. «Макдоналдс»… кажется. Кто ты, Дарья? Точнее – откуда?
Ох. Чувствую, разговор будет долгий.
И опять – на голодный желудок.
Бедный мой язык. Мне много чего и кому приходилось рассказывать (дольше всего учительнице труда про способы приготовления тортика – та слушала, как музыку!), но повествовать увлеченному ботанику о своем мире… это очень долго. Тем более когда у него так сияют глаза, а вопросы размножаются, будто кролики после брачного периода. Только часа через два мне удалось перебить Джано вопросом о причинах потопа в лаборатории.
Вампир сразу помрачнел.
– Ты сильный Дар.
– И тебя это расстраивает?
– Сейчас – да. Представь, что ты собираешься рубить дрова. Или нет. Представь, что тебе выдают тупой нож для мяса. Ты привыкаешь прикладывать определенные усилия… А в одну прекрасную минуту он вдруг оказывается очень острым… Понимаешь?
– Э-э… почти.
– Ты помнишь, как мы пытались активировать связь? В бассейне.
– Да.
– У тебя получилось. Теперь мы в связке. Только вот твоя энергия усилила мою не на расчетные единицы. Много больше. Когда ты схватила меня за руки – там, на пожаре, я собирался пригасить пламя, хотя бы на несколько секунд. Роберто ладит с огнем, ему бы хватило времени, чтобы вытащить мальчишек. Только никто не ожидал, что вместо «дождика» на лабораторию обрушится настоящий водопад. Вода буквально утопила огонь. Вместе с мальчишками и ингредиентами…
– Где Алишер?! И…
– В саду. Ему нужно тепло, вот он и лежит на солнце. Не бойся, все уже хорошо. Живой организм – это саморегулирующаяся система, которая…
Дослушивала я уже на бегу.
Уф-ф-ф…
Алишер, абсолютно живой и на вид вполне здоровый, и правда грелся на солнышке, с аппетитом уплетая «сушенки». Это сушеные дольки фруктов: яблочные, сливовые, абрикосовые. Вкусная вещь, если правильно засушить.
– Привет жертвам ЧС! Приятного аппетита!
В следующую секунду я убедилась, что не все так хорошо. Вместо привета Шер почему-то прижал к груди нитку с «сушенками» и заозирался, будто прикидывая, в какую сторону от нас бежать.
– Шер? – Мои руки, уже распахнутые для объятий, так и застыли в воздухе.
– Пх-х-х-х… – отозвался тот почти жалобно.
Это… это что еще такое? У меня, кажется, даже хвост сжался в кулак.
– Джано, это называется «уже все хорошо»?! Да ты! – Я бухнулась на колени перед бедным мальчишкой. – Шер, милый, ты поправишься, обязательно… не переживай… Все будет хорошо, малыш.
