– Вы дали ему умереть…
– Кто «вы»? – Стригаль пожал плечами и снова двинулся наверх. – Я тогда еще не родился. И вы, не забывайте, пока еще тоже Инквизитор, наставник Дреер. А Павел… Знаете, что линии вероятности тогда назывались линиями судьбы? Он сам все знал. Предчувствовал по крайней мере. Способности не были развиты, но никуда не делись. Отсюда и мистицизм, и проблески озарений, и расшатанная нервная система.
Они поднялись по лестнице и свернули налево, пересекая длинный зал, увешанный картинами. Российские императоры с полотен, казалось, укоризненно смотрели на Инквизиторов. Дмитрию было не по себе. Даже не от того, что говорил Стригаль, а от его спокойной интонации. Тому было совершенно не жаль человека, которому никто не оставил выбора.
– А почему нет туристов? – вдруг спохватился словесник.
На выходной день было не похоже, да и серые балахоны передвигались в отрытую.
– Мы всех удалили и наложили Сферу Невнимания. Не только на замок, на всю округу.
– Зачем?
– Нас будут штурмовать.
– Кто?
– Сейчас увидите. – Стригаль быстрым шагом вошел в тронный зал императрицы.
Было странно видеть среди пышного убранства, кариатид, живописи и ажурных люстр несколько серых фигур, обступивших круглый антикварный столик. Явно позаимствовали из отреставрированной мебели. Но еще более странно выглядела «сервировка» стола – раскрытый ноутбук, еще какие-то приборы и одновременно несколько магических шаров. Около стола возвышались и два больших плоских телевизора. На паркете, состоящем из восьмиугольников, свернулись кольцами провода.
Собравшиеся в зале Инквизиторы посмотрели на Стригаля так, будто он вернулся после пятиминутного отсутствия. Кто-то даже кивнул Дмитрию, хотя словесник не помнил коллегу в лицо.
– Докладывайте! – велел Стригаль.
– Организованная группа со стороны Летнего сада. Уже на территории. Еще две с набережной Мойки, одна движется с Марсова поля. Еще не замкнули.
– С Кленовой?
– Пока не заметно.
– Дело времени. Многое успели эвакуировать?
– Заканчиваем. Время в пределах расчетного.
– Продолжайте.
Дмитрий почему-то не сомневался, что короткий, почти что кинематографический диалог предназначался именно для него. Стригаль, который тут, похоже, всеми командовал, мог делать это и без слов, но хотел, чтобы спутник все слышал.
Подтверждая это, Инквизитор развернулся к Дрееру и показал на большой телевизор.
– Видите их?
– Никого не вижу, – честно признался Дмитрий.
На экране было только цветное изображение, разделенное на несколько сегментов. Площадка перед дворцом, выходящая в сторону Летнего, вид на Марсово поле, вид на аллею с памятником Петру Первому. На другом телевизоре изображение делилось строго на четыре части, по одной на каждый фасад Михайловского замка.
Всего вероятнее, съемка велась с камер наружного наблюдения.
Окружающее пространство как будто вымерло. Не прогуливались люди, не двигался транспорт, не проплывали катера по Фонтанке. Если бы не шевеление самой воды, можно было бы подумать, что показывают стоп-кадры.
– Дайте через Сумрак, – бросил Стригаль в сторону.
Изображения на всех телеэкранах стали почти черно-белыми. Зато теперь Дмитрий уловил перемещения. Группы людей приближались к замку. И далеко не все уже выглядели как люди.
Дреера, однако, больше всего удивило другое. Он мельком увидел, что провода к телевизорам тянутся по восьмиугольникам паркета от подставок с магическими шарами.
– С Кленовой тоже подступают, – быстро сказал один из серых балахонов. – Прошли кордегардии. Замкнут через минуту.
– Двор, первый этаж, подвалы?
– Очищены.
– Помните главное: без жертв. Но в подземелья никого не пускать! Даже в пустые. Ни при каких обстоятельствах!
– Подвалы заблокированы на двух слоях. Глубже войти просто не успеют.
Дмитрий толком не понимал, кто отвечает Стригалю – настолько здешние Инквизиторы оказались похожи один на другого. Кажется, никто даже рта не раскрывал, хотя отвечали, несомненно, используя голос.
– Ждем, пока не начнут.
Словесник пристальнее вгляделся в тех, кто наступал на замок. Словно прочитав его мысли, кто-то из операторов магических сфер включил увеличение.
Ни одного по-настоящему взрослого лица – у тех, кто еще сохранил человеческий облик. В авангарде бежали оборотни. Большинство – волкулаки, но были и особи поэкзотичнее. В той группе, что шла со стороны Марсова поля, Дмитрий увидел полосатую спину тилацина. Поистине странное сумрачное отклонение или же дело в генетике. Оборотни-тилацины наверняка водились в Австралии и Тасмании, но тут, в городе на Неве?
Однако это были, можно сказать, цветочки инволюции. В другом сегменте монитора Дмитрий увидел цепь, что приближалась со стороны памятника Петру по Кленовой аллее. Там, отставая от четвероногих вервольфов, трусили два острозубых ящера. На тираннозавров они по росту не вытягивали, всего лишь метра два в холке. Но смотрелись эффектно.
– Почему они нападают? – нарушил молчание Дмитрий.
Оно, молчание, кстати, не было напряженным, как это принято обозначать. Скорее заинтересованным – как будто серые балахоны смотрели некий фантасмагорический спортивный матч и ждали назначенного судьей удара по воротам.
– Три дня назад были уничтожены Дневной и Ночной Дозоры Санкт-Петербурга и Ленинградской области, – без эмоций ответил Стригаль. – Разница составила два часа.
– Кто это сделал? – Задавая дежурный вопрос, Дмитрий уже знал, что скажет Инквизитор. Знал, но не хотел верить.
– А вы не догадываетесь? – Стригаль тоже понял, что можно и не говорить.
– Они не убийцы!
– Кто вам сказал, что убийцы? – Стригаль пожал плечами. – Уничтожены Дозоры, однако не погиб ни один сотрудник. С ними произошло то же самое, что с вами и со всей школой. Потеряли способности – и только. Но вся работа Дозоров парализована.
– Константин Сергеевич, – вдруг сказал один из Инквизиторов по-русски, но с явным иностранным акцентом, – на втором подземном уровне задержка. Не успевают все зачистить.
Голос был женским… и очень знакомым. А потом Инквизитор откинул… вернее, откинула капюшон. И Дмитрий вздрогнул, увидев лицо Ивы Машковой.
Ива посмотрела на Дреера и еле заметно кивнула. Без тени улыбки. Как будто не было вечеров в чешской пивной вместе с Майлгуном. Как будто она никогда не помогала пройти сквозь «зеркала Чапека».
Но у Дмитрия екнуло в груди не только от неожиданности.
У многих мужчин есть какой-то пунктик по женской части. Кому-то нравятся маленькие брюнетки, кому-то длинноногие блондинки. Одних влечет особый разрез глаз, других сводит с ума прическа, головной убор или деталь одежды. Помнится, Конрад Хилтон встретил девушку в красной шляпке и женился на ней. У Дмитрия такой пунктик тоже имелся – это девушки в форме. Откуда что взялось, он не помнил. Может, насмотрелся на редких тетенек в мундирах, когда в детстве мотался вместе с матерью и отчимом-военным по разным гарнизонам, вот и решил подсознательно, что это – идеал красоты.
Конечно, серый инквизиторский балахон мало походил на военную или милицейскую форму, но, по сути, таковой и являлся. А Машковой он к тому же очень шел, капюшон же еще добавлял романтики.
Дмитрий понял, что вот-вот пропадет. Он не видел Иву в таком облике. На занятиях они носили «штатское», а на выпуск Дмитрий не попал, спешно получил диплом и улетел обратно в школу, помогать Лиху.
Стыдно, наставник Дреер, сказал внутренний голос с интонациями Стригаля. Влюбляться в девушку, можно сказать, друга и товарища по оружию. Да еще в такой, мягко говоря, неподходящий момент.
А Стригаль явно выделил талантливую студентку. Второй уровень как-никак. Он умел ценить способности.
Где, кстати, Малгун? Куда ты подевался, вожак стаи?
– Проклятье, – выругался тем временем Стригаль и приказал: – Антитрение!
Дмитрий помнил, как это работает. Одно из самых любопытных заклинаний в арсенале Инквизиции, к тому же довольно безопасное. Применяется к движущейся на тебя мишени, но совершенно бесполезно против стоячего противника. До сего дня курсанту Дрееру приходилось видеть лишь учебные демонстрации. Теперь же он впервые наблюдал Антитрение в таком масштабе, да еще на нескольких экранах.
У двуногих и четвероногих бегунов разом подвернулись лапы. Не успевая затормозить, они как будто вылетели на лед. Заклинание временно убирало всякое трение вокруг Иного. Радиус границы, после которой все разом превращались в неумелых конькобежцев, можно было задать хоть в милю. Расцарапаться из-за такой магии тоже было нельзя, пардон, вплоть до проезда голым задом по ежовой рукавице, если бы кто-то обронил ее в зоне поражения. Даже одежду было не порвать и не испачкать.
Оборотни завыли, извиваясь и силясь погасить движение. Ящеры завалились на бок и скользили, беспомощно шевеля трехпалыми ногами и выгибая шеи. Штурмовики-гуманоиды попадали на спины и теперь походили на бобслеистов, которые зачем-то отчаянно пытаются сойти с трассы на середине пути. Кто-то сгруппировался на боку, вертясь волчком, кто-то шарил вокруг себя руками в поисках любой опоры. Наиболее сообразительный из магов, увидел Дмитрий, вырастил из ладоней два коротких лезвия, перевернулся на живот и методично тыкал в асфальт. Странно, что не вырастил ледорубы.
