Поэтому вампиры и шарахаются от мортугов, как самураи от фотоаппарата. С их силами натворить что-то нехорошее легко, а вот исправить… да проще повеситься!
Поэтому они подожгли деревья, осветив себе место работы (и заодно отрезав кусачим тварям путь к отступлению), и стали аккуратно разбираться с ползучими неприятностями…
Ну то есть они планировали аккуратно. А получилось… ну как получилось. Во-первых, я вломилась спасать жертв. Это хорошо, что я вытащила их до того, как яд мортугов достиг смертельной дозы, во всех отношениях хорошо, начиная с обычного гуманизма и заканчивая тем, что несостоявшийся обед пауков явно включал в себя не самых простых людей… Но плохо то, что я не подождала Джано, не подумала о самозащите, а с ходу вцепилась в этот самый обед, и в результате меня саму покусали.
А на неместных яд мортугов, оказывается, тоже действует, спасибо, крыша съехала не сразу, а у самой границы пламени.
И спасибо, что наученный горьким опытом Алишер на всякий случай приволок из бассейна ведра с водой. Вода, оказывается, мортугов неплохо притормаживает. Не отгоняет, а заставляет замереть и втянуться в панцирь, как черепашек. Поэтому нам досталось меньше, чем должно было.
Но и этого хватило для того, чтобы моя крыша встряхнулась, встала в позу «встреча радуги» и пошла на взлет, видно, ловить эту самую радугу.
Никого не слушая и, очевидно, ничего не видя, я двинулась обратно в кольцо горящих деревьев, громко объявляя, что защитник должен защищать и сейчас самое время показать, как это делается. Джано попытался призвать своего индетро к благоразумию, объясняя, что лично он в безопасности, а мне надо…
Я его перебила. Сказала, что сама знаю, что мне надо, и никакие парни, даже те, которые очень симпатичные, даже те, которых поцеловать хочется, ничего за меня решать не будут. Я обозвала бедного вампира неполиткорректным расистом (как только выговорила!) и потребовала равноправия для представителя нетрадиционных зеленых меньшинств. Пока вампиры соображали, что это значит, я добралась до горящего куста и спасла одного из этих меньшинств – сторожка…
Микеле и Джано облегченно вздохнули, подумав, что миссия по спасению закончена, и потребовали, чтобы я ушла, и ушла быстро! Тут очень опасно, они должны выжечь мортугов, пока это возможно.
Но они рано обрадовались. Нет, я ушла, причем в ту сторону, куда просили, и даже на горящее дерево не наткнулась по дороге. Но я вернулась.
Микеле, уже нацелившийся метнуть в расползающихся мортугов очередной огненный заряд, взвыл, когда снова увидел мою пошатывающуюся фигуру. Я топала прямо к остаткам мортугов, не реагировала на окрики и кого-то уговаривала «сделать из этих уродов колбаску». Джано рванулся ко мне – уговорить уйти и, если надо, выпихнуть силой, но я спустила на землю птицежора и пообещала, что «щас будет все путем, защита, как «Орбит», всегда придет на помощь!»
– Дарья, а кто такой «Орбит»?
Я вернулась в реальность. К оживленному Алишеру, молчаливо разлегшемуся у меня на животе Левчику и тихому Менялке, который под шумок уплетал опытную партию варенья из местных ягод…
– А он что?
– Кто? – не понял Шер.
– Ну птицежор! Он что сделал?
– А он мортугов собрал.
– Как?
– Ну… Ты скомандовала, он и стал собирать. Замотал в паутину, упаковал, как эти твои… сосиски. Вампирам осталось только чары сверху наложить. Так кто такой этот «Орбит»? Он правда всем помогает? Ой, а как красиво ты спалила соседскую свалку…
– Милый, но ведь у тебя есть я!
– Это точно. Мне хана…
Из разговора
Из рапорта Дауда ибн-Саддих из расы мутахаллиб (изменчивых) земли Асфер. Ныне – летучей головы.
Выбраться из Инфериоры оказалось сложнее, чем забраться в нее – острозубые растревожились и принялись дотошно обследовать каждый угол. Пришлось затаиться в собственном тайнике, переждать волнение и, выждав должное время, прокрасться укромными закоулками в приютивший меня дом…
Однако добравшись до искомого дома, я замер и подумал, что, возможно, зря ушел из башни. Клянусь кольцом пресветлого Нейгэллаха и кинжалом его темного близнеца, там точно было спокойнее.
По словам седобородых мудрецов, именно так выглядит джахрим – место загробного пребывания для заблудших и недостойных. Огонь, обжигающий тело, нестерпимый шум, терзающий слух, и непристойные зрелища, смущающие сердце.
Деревья полыхали, треща и искрясь в темноте, вопли возмущали ночное спокойствие и сеяли страх, а зрелище… Одного вида пожара в саду «солнцеглазого» было уже достаточно для того, чтобы разрушить покой правоверного и его веру в порядок, а тут еще добавилось зрелище моей временной хозяйки, скачущей по саду в своих (о, Шергэллах и его козни!), в своих непристойных шароварах, да еще с открытой шеей!
Разбуженные соседи не знали, куда смотреть: то ли на пожар, то ли на это вместилище многих мер пахлавы…
– Расист неполиткорректный! – вопило вместилище. – Я требую…
Я тут же возблагодарил Нейгэллаха за милости его. Пусть я мутахаллиб, изменчивый, потерявший тело, пусть глава клана моего снова назовет меня неповоротливой ящерицей, но от одного позора я был избавлен: это не моя рабыня сейчас при всех поносила мое имя!
Острозубый добр в ущерб собственной силе или попросту слаб, потому что ни один мужчина не стерпел бы такого… или не слаб…
Застыв от удивления, я смотрел, как одним словом хозяин дома услал это подобие девы прочь, а затем вытянул руку… По земле хлестнуло огнем, и новый костер запылал между деревьев. Так вот как начался пожар: по желанию вампира? Но почему?
«И кто из аргентумов может так?» – промелькнуло у меня в мыслях.
Я не видел такого. И не слышал… даже тогда, когда меня убили. Не потому ли…
– Береги-и-ись! – снова пронесся по саду дикий вопль, и стало ясно, что сегодня именно Шергэллах простер свою длань над этим несчастливым домом. Моя хозяйка вернулась. И к тому же с проклятой тварью из пауков (дэв забери это порождение шайта!), имевшей по отношению ко мне нечестивые намерения.
Я постарался поскорей найти укрытие, ибо земля уже дрожала под ногами торопившихся на шум и пожар соседей, но и у дома мне не было покоя. Во-первых, там оказались мальчишки, а мальчишки – зоркое племя. А во-вторых, моя временная хозяйка воистину была вездесуща и сейчас же возникла рядом. Хвала Нейгэллаху пресветлому, паука в ее руках больше не было, но возрадоваться по поводу этого обстоятельства я не успел.
В следующий миг случилось событие воистину досадное и чреватое многими неприятностями…
Наш многоумный (и крайне скупой!) сосед, увы, не сдержал досады из-за некоего приключившегося на его чердаке разорения и грозящих ему убытков и весьма громко поминал в своих причитаниях мою хозяйку… Та вновь не проявила ни малейшей скромности, присущей девицам, и, на радость собравшимся, вступила в спор, всемерно понося соседскую скаредность. Призвала на его голову какую-то санинспекцию, пригрозила нашествием «профсоюза дворников» и посетовала, что «экологов» на него нету, на «нарушителя Киотского протокола».
Обозленный (и весьма напуганный неизвестными проклятиями) сосед не сдержал гнева и перевел препирательства на внешность злоязыкой противницы.
– Умолкни и устыдись, слону подобная! Приличествует ли девице такое поведение? Увы, мы живем во времена, когда дочери бегемота смеют поднимать голову от пола и указывать правоверному… куда смотрит хозяин дерзкой? Хотя… к чему ожидать силы характера от подобного зайцу…
Хрясь!
Напрасно сосед позволил себе увлечься руганью. Напрасно. «Дочь бегемота» слушала его молча совсем недолго. А потом последовало гневное: «Ах ты, сморчок облезлый!» – от которого зрители испуганно присели, и послышался треск сломанного дерева. Потерявший бдительность сосед потерял заодно и равновесие и, судорожно взмахнув руками, сорвался со своего недоразрушенного чердака…
Прямо в негостеприимные объятия раскинувшейся под стеной дома свалки.
Увы нам.
Премудрый Чшэн (достойный был человек, даром что предавался греху винопития) учил: не рыдай о горестях своих, ибо настанет день, и придут худшие горести, и тогда пожалеет печальный, что не радовался ранее. Да, я тоже не сумел постичь всей глубины этой премудрости. Хотя, кажется, проще сказать так: не расстраивайся, ведь дела всегда могут стать еще хуже!
Когда сосед соприкоснулся с месивом свалки, в воздух полетели всяческие ошметки и остатки, увы, не сдерживаемые теперь густым забором. Вот тогда я и понял про «хуже». Добро бы еще вид, но аромат… пожелаю такого только злейшему врагу!
Собравшиеся зеваки заахали, принялись отряхиваться… и ругаться. Одни злились на соседа, другие на Дарью, зачинщицу всего переполоха, третьи винили всех подряд и предрекали очередной конец света… пока до моей хозяйки не дошло, как ее на этот раз обидели.
