В итоге требовать объяснений у деканов и самого директора отправились практически все шести-семикурсники.
В блаженном неведении о бурлящих в школе страстях пребывал один Гриффиндор, да еще декан Равенкло, который назначил какому-то неудачнику отработку.
По мере того, как Мальсибер говорил, Ворон становился все грустнее и грустнее. Он представил себе, что с ним могут сделать, если до кого-нибудь дойдет источник этих слухов. На воображение валет никогда не жаловался, поэтому первым его желанием было бежать. Но он все еще не знал, где оказался, к тому же только начал изучать магию и не хотел терять место в школе из-за подобной глупости.
— Ерунда, — неуверенно пробормотал Ворон. — Все успокоится и забудется, это же всего лишь недоразумение. И вообще, просто так — не дамся.
— Я только одного не могу понять, — продолжал шептать Мальсибер. — А как в таком случае Поттер, да и Лонгботтом оказались в Гриффиндоре? Их родители далеко не бедные, могли бы позволить для своих детей и лучшего.
— Видимо, баловать не хотели, — процедил Ворон. — Чтобы не зазнавались, выросли в лишениях, зато самостоятельными, а то они, поди, без посторонней помощи шнурки на ботинках завязывать не умеют.
— Все возможно, — задумался Мальсибер. — Отец Фрэнка довольно крутым нравом отличается, да и мать тоже. Но как тогда получается, что некоторые сироты, за которых просто некому платить, или к нам или на Хаффлпафф попадают? Что это за благотворительность?
— Вот именно — благотворительность, — Ворон внезапно развеселился. Ему стало действительно интересно, к чему может в итоге привести его невинная шутка. — Сирот, их мало, Рейнард, а вот налогов много. Да на каждого обеспеченного человека не хватит сирот, чтобы обучение им оплатить и тем самым от налогов уйти. За сирот, наверное, борьба идет.
— Вот живешь, живешь так, в сказки веришь, а потом раз, и такие подробности узнаешь, причем совершенно случайно. А хаффлпаффцы-то каковы, а? Всегда их жалел…
— А с чего ты их жалел-то? — Ворон удивленно посмотрел на соседа.
— Ну как же, они же умом вроде не блещут, так нам всегда говорили.
— А вот это чушь полнейшая, — фыркнул Ворон. — Программа обучения одинакова для всех. Ты много слышал об отчисленных за неуспеваемость хаффлпаффцах? На СОВах и ЖАБАх никого не спрашивают, на каком факультете студент учится, все скопом экзамены сдают специально приезжающей независимой комиссии.
— Откуда ты знаешь? — настала очередь Мальсибера удивляться.
— Мне профессор Флитвик рассказал.
— Когда?
— Да я и есть тот самый неудачник, который умудрился отработку получить, — внезапно Ворон понял, что такого алиби, как сейчас, у него не было никогда. Пока начиналась вся эта неразбериха со старостами и директором, он отрабатывал в сто пятьдесят седьмой раз беспалочковую Вингардиум Левиосу. — Так ты слышал о не сдавших экзамен хаффлпаффцах?
— Нет, — Мальсибер поджал свои и так тонкие губы.
Если он и хотел что-то добавить, то не успел, потому что со своего кресла-трона поднялся директор Дамблдор.
— Как я вижу, многим студентам кусок не идет в горло, — начал директор. — Пока вы все собрались здесь, я постараюсь раз и навсегда закрыть эту странную тему, которая поднялась сегодня. Я не знаю, кто запустил этот слух, но я уверяю вас всех, дорогие мои, это неправда! Распределение никогда не зависело ни от чего другого, только от решения Шляпы. Никто не мог повлиять на окончательное решение этого артефакта, и уж тем более, такие вещи, как деньги, Шляпа никогда во внимание не принимала.
Ворон схватился за голову. Если директор задался целью донести слухи до тех, кто еще был не в курсе происходящего, и укрепить в своих подозрениях сомневающихся, он не мог придумать более качественного способа.
До пребывающих в неведении гриффиндорцев начало доходить, что что-то произошло. Они удивленно смотрели на директора и на столы других факультетов, за которыми нарастал гул недовольных объяснением старшекурсников.
Нахмурившийся Фрэнк Лонгботтом — староста Гриффиндора — встал и быстро подошел к Падмору.
Юноши склонили головы и принялись о чем-то тихо переговариваться.
Наконец Фрэнк поднял голову.
— Этого не может быть!
— Господин директор, хорошо, мы готовы, как обычно, поверить вам на слово, но объясните нам, почему условия проживания студентов разных факультетов так сильно отличаются? — поднялся Люциус.
— Мистер Малфой, помещения факультетов создавались и были обустроены самими Основателями. Сохранять их в том виде, в котором они существуют сейчас — дань уважения Основателям и следование традициям.
— Судя по всему, основатель Гриффиндора заставил всех не только оставить факультет в том виде, в котором он его создал, но еще и запретил делать там мало-мальский ремонт, — хмыкнул Ворон.
Он сказал это достаточно тихо, но Фрэнк все равно услышал и метнул на наглого первогодку яростный взгляд.
— Дань уважения Основателям — это, конечно, хорошо, — поднялся со своего места Ирвин, — только они этого уже не оценят, а вот ваши слова, господин директор, расходятся с делом. Вы всегда говорили, что мы все равны, что между нами не должно быть никаких распрей. Но как их не будет, если мы даже проживаем в настолько неравных условиях?
— А я верю директору Дамблдору, — твердо сказал Фрэнк. — Раз он говорит, что никаких денег никто за наше распределение не платит, значит, так оно и есть.
— Лонгботтом, — язвительно прервал его Люциус. — Так ведь за ваш львятник и так не платят, уж не знаю, по какой причине. Вроде, твои родители могут себе многое позволить…
— А что, твоим денег не хватило, чтобы самое лучшее сыночку обеспечить? — зло прервал его Фрэнк.
— Мальчики, успокойтесь, — Альбус Дамблдор растерялся. Он был уверен, что эта сплетня — чья-то злая шутка. Директор не мог понять, почему большинство студентов восприняли ее всерьез. Исключением стали магглорожденные студенты, которые вообще не понимали, что происходит, и только хлопали глазами, наблюдая за старостами.
— А мы спокойны, — повернулся к нему староста Слизерина. — Мы всего лишь просим предоставить нам доказательства того, что никакого подлога нет.
Ситуация выходила из-под контроля. Почему-то студентам было до сегодняшнего дня абсолютно наплевать, где и как живут представители других факультетов, но сейчас они недоумевали, почему одни из них живут почти в роскоши, а другие — в вечном красно-золотом хаосе.
— Мистер Малфой, я не могу вам предоставить доказательства того, чего нет.
— Тогда я напишу отцу, — староста Равенкло, Майк Левески, который до этого момента молчал, поднялся со своего места. — Никто не будет возражать, если я попрошу его позаботиться о создании специальной комиссии, куда будут входить представители родителей студентов всех факультетов? Разумеется, Совет Попечителей будет поставлен в известность и может прислать кого-нибудь от своего имени.
— Что происходит? — нервно спросила молодая декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл, растерянно посмотрев на Альбуса.
— Революция, Минерва, — Дамблдор поправил на носу очки-половинки. — Я только надеюсь, что революционно настроенная молодежь не начнет полномасштабных военных действий против преподавательского состава Хогвартса, — он обернулся ко все еще стоящим старостам. — Хорошо, если родители соберут независимую комиссию, то мы быстро разрешим это недоразумение. Я буду рад видеть здесь бывших учеников, надеюсь, им тоже будет приятно снова очутиться в школе.
Ворон в это время крутил в руках нож. Почему-то ему не давало покоя предчувствие, что ничего с приездом комиссии не закончится. И что основные события, ради которых он, возможно, здесь оказался после своей смерти, и катализатором которых явилась его неудачная шутка, только начинаются.
Ворон закрыл книгу и потянулся. С того памятного ужина прошло уже две недели, но в замке до сих пор чувствовалось напряжение.
Хотя не все студенты поддались общему настроению. Ученикам первого и второго курсов было наплевать на перешептывания старшекурсников, их волновали другие проблемы. Например, Поттер с Блэком задались целью основательно испортить жизнь Северусу Снейпу.
Ворон понятия не имел, как реагировал бы на его месте сам Северус, но он-то был гораздо старше одиннадцати лет, и ничего, кроме раздражения, эти мальчишеские попытки у него не вызывали.
— Снейп!
«Ну что тебе от меня надо-то?» — скрипнул зубами от досады Ворон и, слегка наклонив голову набок, начал рассматривать Джеймса.
— Удивительно, ты наконец-то запомнил мое имя! — расплылся в улыбке Ворон. — Ты просто феноменален, Поттер — мало того, что нищий, так еще и тупой, очень редкое сочетание на самом деле.
— Что?
— Ты хоть понимаешь, убогий, что тебе нельзя в твоем печальном положении показывать, какой ты недалекий парень? Ты же с голоду помрешь, так как совсем идиоты даже гильдии нищих не нужны.
