Как выяснил накануне Ворон, масло наливалось в лампадки, которые висели на стенах. Больше всего их было возле алтаря. Но там суетился какой-то молодой человек в рясе, напоминающей мантию магов.
Оглядевшись по сторонам, Ворон увидел в стороне небольшие кабинки.
— Какая это церковь? — спросил он шепотом у Люпина.
— Не знаю, а это имеет значение? — так же шепотом ответил оборотень, которому было здесь явно не по себе.
— Это католическая церковь, — прошептал Рей.
— Откуда ты знаешь?
— Прочитал в путеводителе вчера.
— Я сейчас, — Ворон снова посмотрел на кабинки, внутри которых виднелись лампадки с маслом. — Подождите меня на улице, — и он решительно направился к кабинке, стиснув в кармане пустой флакон.
Ворон закрыл за собой дверь, осторожно снял незажженную лампадку и сел на стул, занимающий большую часть маленького помещения.
Когда он уже почти добрался до масла, дверь в соседнюю кабинку открылась и снова закрылась. Кто-то вошел внутрь, и через мгновение распахнулось небольшое окошечко в стене. Вместо стекла окошечко было забрано плотной решеткой, через которую был виден только силуэт сидевшего в соседней кабинке.
Ворон замер, настороженно посматривая на силуэт, пытаясь сообразить, что же ему делать.
— Я слушаю тебя, — голос у человека был красивым. Густым, богатым на интонации.
Внезапно Ворон вспомнил фильм, который смотрел совсем недавно. Вернон сводил его и сестер Эванс в кино на следующий день после их возвращения из школы. Сам фильм Ворон не помнил, он тогда думал совсем не о том, что происходило на экране, но вот момент с церковью сейчас всплыл в его памяти.
— Я согрешил, отец, — нерешительно проблеял Ворон, судорожно раскручивая лампадку и стараясь не привлекать к своим действиям лишнего внимания.
— Какие бы ни были твои грехи, сын мой, главное — вовремя покаяться. Я приму твою исповедь и отпущу твои грехи. Полагаю, что в силу своей молодости ты не мог совершить ничего слишком ужасного.
— Что, мне простятся любые грехи? — Ворон неслышно открыл флакон. — Даже если я признаюсь в воровстве?
— Воровство — это тяжкий грех, сын мой. Возможно, мне придется наложить на тебя епитимью.
— Но этот грех мне все равно в итоге простится? — масло потекло во флакон.
— Думаю, что да. Не я прощаю грешников, их прощает Отец наш. Я всего лишь его слуга и могу отпустить тебе твой грех.
— А если я скажу, что обворовал священника? — Ворон поставил лампадку на пол и засунул полный флакон в карман.
— Что? — голос дрогнул, в нем появилось удивление.
— Понятно. Это на самом деле несправедливо, святой отец. Значит, если я обокрал кого-то другого, то небольшой пост и отпущение грехов мне помогут, а вот если я обворовал священника, то все? Нет в этой жизни справедливости, — Ворон выскочил из исповедальни. Что-то ему мешало просто уйти с добычей из этого места. Быстро дойдя до выхода, он задержался возле ящика для пожертвований. Выгреб из кармана все маггловские деньги, что были у него с собой, опустил их в ящик и вышел на улицу.
Через два часа друзья стояли возле оврага. Ворон поправил на плече лямку мешка, в который он по примеру Тома Реддла положил веревку, нож, флакон с маслом, спички, а также несколько факелов, сделанных заранее. В факелах не было ни грамма магии, а блуждать в темноте в поисках света Ворону больше не хотелось. Ветошь, накрученная на импровизированные факелы, была смочена освященным маслом. Рисковать Ворон не собирался.
— Почему ты уцепился за эту идею — обязательно вскрыть гробницу? — Люпин напряженно посмотрел на овраг и, сосредоточившись, трансформировал аккуратно постриженные ногти на руках в мощные когти вервольфа.
— Я думаю, что знаю, чем хотел бы заняться в будущем. Если сегодня все получится, то я начну целенаправленно осуществлять эту идею.
— И что за идея?
— Что-то вроде агентства, выполняющего деликатные поручения. Представь, что мы не просто так идем потрошить могилу давно усопшего безумца, а нам заказали, например, его меч. Пообещав при этом огромный гонорар.
— Знаешь, — задумчиво проговорил Мальсибер, — а в этом что-то есть. Считай, что одного напарника ты себе уже нашел.
— Двух, — тихо добавил Ремус.
— Почему? Вы же не авантюристы, это мне нехватка острых ощущений жить спокойно не дает.
— Значит, ты плохо нас знаешь, — хмыкнул Мальсибер. — И вообще, уж лучше так, чем…
— Чем что?
— Неважно. Если у нас все получится, то и не будет важно. Ну что, пошли? — и он первым, проверив прочность закрепленной веревки, обвязанной вокруг талии, прыгнул в овраг.
Хогвартс лихорадило. Уже совсем скоро Кубок Огня выберет чемпионов, которые будут защищать честь своих школ. За ужином все возбужденно переговаривались. Кое-где уже начали принимать ставки.
Преподаватели поняли, что еда — это самое последнее, что заботит студентов в этот момент, и дали сигнал. Столы очистились, а в зал внесли Кубок.
* * *
Когда первого сентября во время праздничного пира Альбус Дамблдор объявил, что в этом году будет проходить Турнир Трех Волшебников, студенты приняли это известие довольно вяло. О Турнире было объявлено заранее, и чем-то сверхъестественным подобная новость не являлась.
У студентов были дела поважнее, чем задумываться о Турнире — например, обсудить с друзьями все свои летние приключения.
Недовольны были члены команд по квиддичу, из-за отмены соревнований, но на них в этот раз никто не обратил внимания.
В конце ужина директор сделал еще одно объявление, которое вызвало гораздо больший интерес, чем информация о Турнире.
— В этом году сегодняшний вечер — единственный, когда в Большом зале сохраняется факультетская принадлежность столов. Начиная с завтрашнего дня, вы будете есть за тем столом, который выберете сами. Связано это изменение с тем, что уже через месяц мы будем принимать гостей, и станет несколько неловко, если они предпочтут столы каких-то определенных факультетов. Это может повлечь совершенно ненужную для всех нас напряженность. Что, в свою очередь, может отразиться на чьей-нибудь богатой фантазии, — при этом Дамблдор насмешливо посмотрел на Ворона. — А сейчас по спальням, завтрашние занятия никто не отменял.
Вечером их разношерстная компания собралась в спальне мальчиков, и парни со смехом рассказывали ахающим девчонкам про свою вылазку в гробницу сэра Рамзи.
— Я бы тоже не отказалась от этого приключения, — задумчиво произнесла Амелия, разглядывая меч, доставшийся в качестве трофея Ремусу.
— Да кто бы тебя туда пустил? — Ворон развалился на кровати и уже дремал. — На этом месте проклятье лежит, и как раз против девушек. Мы-то легким испугом отделались, да Рей запястье вывихнул. А вот если бы кто-то из вас рядом находился, неизвестно, во что бы эта вылазка вылилась.
— Как ты руку повредил? — Эммелина присела на кровать к Мальсиберу и осторожно потрогала перебинтованное запястье левой руки.
— Упал, — Рей покраснел. — Когда масло выгорело, которое мы возле стен разлили, големы полезли. Хорошо еще, что мы уже закрывали саркофаг к тому времени.
— Ага, когда шевеление у стен пошло, мы так побежали, что Рей не вписался в дверной проем и упал, — Люпин хмыкнул. — Но в целом все прошло удачно.
— Меч тебе отдали? — Лили присоединилась к Амелии и принялась разглядывать узкое лезвие, покрытое рунами.
— Мне, — кивнул Ремус. — Северусу он даром не нужен, а Рей подумал и решил не претендовать на клинок.
— Тебе он нужнее, — кивнул Рейнард. — Еще бы узнать, что на нем за чары.
— Филчу отдадим, может, разберется, — сонно пробормотал Ворон.
— А почему тебе сразу растяжение не залечили? — Эммелина продолжала кончиками пальцев поглаживать руку красному Мальсиберу.
— Ну, когда мы вернулись, то взрослых дома не было. Рассказывать про то, где нас носило, через камин… Нет уж, — проворчал Рей.
— А когда дед с бабкой пришли, чтобы сопроводить нас на вокзал, то увидели перебинтованную руку Мальсибера и немножко разозлились. Бабушка обезболила и убрала отек, но полностью лечить отказалась. А на вокзале родители Рея ее поддержали. Завтра в больничное крыло сходит, мадам Помфри быстро все уберет. Она же не знает, что Рей полез за шоколадными лягушками, которые на верхней полке буфета лежали, и упал со стула, — хихикнул Ворон, приоткрыв один глаз.
— Это была официальная версия получения боевой травмы? — Амелия села на кровать Ворона и откинулась, используя лежащего парня в качестве спинки. Лили посмотрела на нее и нахмурилась.
— Это все, что я смог придумать за пятнадцать секунд, — фыркнул Мальсибер.
— А где вы были? Мы в поезде не смогли вас найти, — Ремус проследил за взглядом Лили и еле слышно вздохнул.
— Ой, Ремус, у нас было о чем поболтать и без вас, — рассмеялась Амелия, не замечая недовольства Лили и устраиваясь на Вороне поудобней.
— А давайте уже спать, — Ворон пошевелился и сел. Амелия не удержалась и упала на спину. Покосившись на распростертую девушку, Ворон проглотил застрявший в горле комок и закончил: — Завтра дополнительные предметы лучше в ясном уме выбирать.
