Сергей Дорош - Схимники. Четвертое поколение

Ознакомительная версия.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Человек – странное существо. А уж его фантазия меня всегда вводила в недоумение. Стоит чему-либо поразить его воображение, и он тут же начинает рассказывать об этом другим. Но это как раз понятно. А вот почему с каждым новым рассказом он добавляет чего-то от себя? Сперва – лишь приукрашивает детали. Потом обязательно переставляет события так, чтобы в их течении и последнему дураку была видна предопределенность, печать судьбы либо каких-то еще высших, неведомых сил. Ну а потом фантазия пересказчиков добирается и до сути событий. Последними, как правило, страдают герои. Хотя почему страдают? Им обязательно дорисовывают каких-нибудь древних, знатных предков, возведя родовое древо чуть ли не к сотворению мира. Даже если жизнь героев до того, как они попали в историю, была непримечательна, рассказчик обязательно вплетет в нее таинственные события и знамения, свидетельствующие о будущем величии. И вот через год или два слушаешь чей-нибудь рассказ о том, чему сам был свидетелем, и задумываешься: полноте, а не дурак ли я? Не подводит ли меня память? И точно помнишь, что все было иначе, но ведь такое множество людей, твердящих, что рассказчик прав, не могут ошибаться! Ну один, ну два, ну десяток – это еще куда ни шло. Но не целый народ! Не могут же ошибаться летописцы, вносящие в свои хроники повествование о событиях со слов безвестных пересказчиков! Ну а рассказы истинных свидетелей, уступающие в красочности и величественности гуляющим в народе пересказам, ждет незавидная судьба. В лучшем случае они сохранятся в качестве апокрифов, которых не признают серьезные историки. Ну а в худшем их ждет забвение. И уж точно истинная суть происходящего будет погребена под грудой красочных деталей – ведь самого главного глазами не увидеть.

Уверен, что историю, свидетелем и участником которой я стал, ждет та же судьба. Что касается меня самого, то обо мне либо забудут, либо сделают внебрачным отпрыском какого-либо знатного рода, заодно щедрой рукой подбросив парочку выдающихся деяний. Хотя на самом деле я сын простого переписчика книг. Своих отца и мать знаю. В их жилах не текло ни капли благородной крови. Жили они в любви и согласии, и мать даже не могла помыслить об измене, потому что любила моего отца больше жизни. Она была из тех женщин, которым надежность простого, ничем не замечательного супруга в сто раз дороже ореола славы. Да и внешне она не выделялась настолько, чтобы на нее обратил внимание заезжий дворянин. Впрочем, в последний раз я видел ее очень давно, образ матери померк в моей памяти. Остались лишь чувства. Остались воспоминания о размеренности жизни, в которой каждый следующий день похож на предыдущий. Воспоминания о чувстве надежности и уверенности в завтрашнем дне. О вечерних трапезах в кругу нашей небольшой, но дружной семьи и почему-то о пироге с яблоками, который так любил мой отец и который получался у матери просто восхитительно.

Я не знаю, живы ли еще мои родители. Я не знаю, где сейчас мои брат и сестра. Наши пути разошлись очень давно. Я покинул дом в тихом городке, променяв уют и надежность на поиск чего-то. Моим домом стала дорога. Моей семьей… Впрочем, до этого мы еще дойдем.

А история моя началась перед городом, называемым Золотой Мост. Да, прямо перед его воротами. Утро едва-едва забрезжило, но у городских ворот уже выстроилась длинная очередь из телег. Золотой Мост раньше назывался Торжок. Правда, было это давно, задолго до того как город стал самым большим и богатым в нашей части мира. Человеческая фантазия, как я уже и говорил, странная вещь. То она цветет буйным цветом, а то пасует перед простенькими задачками. Сколько за свою жизнь видел мест с этим названием – сосчитать нельзя. Стоит в деревне возникнуть стихийному рынку, на который съезжаются купцы и жители окрестных селений хотя бы десять лет подряд, – и уже называют ее Торжком, а если из-за этого селение разрастается, то могут переименовать в Торжище. Удивительно ли, что жители Золотого Моста сменили название города, как только он разросся и стал знаменитым?

Но главное богатство городу принесла торговля с Заморьем. Только у него был серьезный торговый флот, и мост между двумя континентами действительно стал золотым. А где золото – там и любители его прикарманить как законным, так и незаконным путем. Потому досмотр купеческих телег здесь был самым тщательным. Стражники искали контрабанду, считали ввозимый законный товар. Чиновник тут же все записывал, задумчиво шевеля губами и делая какие-то пометки, высчитывал сумму ввозной пошлины, купец расплачивался, это тоже записывалось, другой чиновник выписывал ему разрешение, купец платил небольшую пошлину за само разрешение… Думаю, можно не продолжать. И так понятно, что если встал в очередь с утра – то хорошо, если к вечеру дойдет до тебя дело. А я прибыл именно с торговым караваном.

Но чуть в стороне образовалась другая очередь. Как-никак много простых путников шли и ехали в Золотой Мост. Их пропускали отдельно, и делалось это гораздо быстрее, без бумаг и прочей волокиты. Потому я решил, что пора мне расстаться со своими спутниками.

Хозяин каравана нахмурился.

– Жаль, Искатель, – покачал он головой. – Очень жаль. Я-то надеялся, ты с нами останешься, и обратно вместе пойдем.

Я знал, почему он так охотно взял меня. До Золотого Моста путь был нетруден. Вез он железо. Какой разбойник на него позарится? А вот назад повезет почтенный купец полную мошну золота да телеги заморских товаров. Вот здесь я бы ему и пригодился.

– Прости, почтенный Фрол, – развел я руками. – У тебя в городе свои дела, у меня свои.

– Вот. – Он протянул мне пять полновесных золотых монет. Странно, ни один купец не знал, как назвать эти деньги, которые причитались мне в конце удачного пути. У них не поворачивался язык сказать «жалованье», словно бы это слово могло меня обидеть. Все они просто протягивали монеты со словами «Вот, возьми, это твое».

– Возьми, это твое. – Фрол не нарушил моих ожиданий.

– Обычно беру три монеты, – заметил я.

– Бери, Искатель, – покачал он головой. – Благодаря тебе мы успели вчера вечером пройти имперскую таможню. Тем, кто сегодня подошел, сказывают, пошлины на вывоз железа в четыре раза взвинтили. А были они и так немалыми. Так что бери, ежели назад со мной пойдешь, десять монет твоими будут.

Я взял с его ладони четыре полновесных, недавно отчеканенных империала. Так называлась новая имперская монета. Не глядя спрятал их в пояс.

– А эту лучше серебром и медью разменяй, – попросил я. – В таверну с золотом идти неохота. Большой город, сам понимаешь.

– Ох, Искатель, ох, шутник. – Фрол расхохотался. – Да ты же любого грабителя заболтаешь не хуже, чем вчерашних таможенников.

Но все-таки полез по карманам, и вскоре из его широкой ладони в мою перекочевала горсть серебра и меди. Пересчитывать не стал. Знал, не обманет купец. Не таков был Фрол, чтобы жульничать на мелочах. К тому же он очень рассчитывал на обратный путь в моей компании.

Я же не знал, скоро ли соберусь куда-либо. Окинул купца быстрым взглядом. Фрол был низеньким, крепко сбитым мужиком. Круглое лицо, борода лопатой, хитрые глазки да нос картошкой. Не было в нем ни капли благородной крови, зато была крепкая крестьянская домовитость и смекалка, позволившая разбогатеть сыну землепашца. Мое внимание привлекла его одежда – старый кафтан был весь в заплатах, шапка на коротко подрезанных седеющих волосах хоть и опушенная лисьим мехом, но сильно потрепанная, а в мехе заметны изрядные проплешины.

– Чего так вырядился? – улыбнулся я.

– Так к таможенным чиновникам на поклон иду, – пожал он плечами. – Вот ежели бы ты с нами остался да договориться помог. Как ты вчера ловко: «Вечер добрый, как служба? Да у меня племянник тоже… я им горжусь, полезное дело делает, достаток родного города приумножает, закон охраняет». А они уши-то и поразвесили.

– Ты, Фрол, хорошо если до вечера в город попадешь, а мне ждать недосуг.

– Ну добро, ты человек вольный. Твоим я их долю уже отдал, по две монеты, назад дней через десять собираюсь. Если надумаешь, милости просим. Стол обеспечим, как у анпиратора, и деньгами не обижу.

– Фрол, не первый раз вместе ходим. Ты же знаешь – с кем пришел, с тем и ухожу, если уходить надумаю, – ответил я. – Так что не волнуйся, ты – первый в очереди.

Ознакомительная версия.