Ознакомительная версия.
– А ты, значит, Экспериментатора? – криво и чуточку хищно усмехнулся он.
– С чего ты взял? – Я рассмеялся. – Караванщика-то я знаю.
– О братьях так не говорят, как ты о нем, – покачал головой Ловец. – А тебя как прозвали?
– Искателем кличут.
– Ну будем знакомы, Искатель, – кивнул он.
Говор Ловца был чистым, без характерного для хунну акцента, он не вворачивал словечек из родного языка, говорил, как любой житель Империи. А вот его нервозность была мне непонятна. То, что он собирался сделать у ворот, не укладывалось в голове. Я не сомневался в способности Ловца проложить себе дорогу в Золотой Мост силой и затеряться в лабиринтах улиц, сбросить со своего следа любую погоню, но зачем это? Как я или Караванщик, он вполне мог заболтать стражу и войти, не привлекая к себе внимания.
– Ты чуть не выдал себя, – заметил я. – Караванщик, как и я, наверняка понял, кто ты.
– «Чуть» – не в счет. Ты-то как раз себя выдал, – как-то слишком уж резко ответил он.
– Никто ничего не заметил, – заверил я его. – Разве что один селянин, но он настолько труслив, что побоится проболтаться. А вот если бы ты начал показывать силушку богатырскую перед всеми – это было бы как красная метка на лбу.
– Я о другом, – качнул он головой. – Сзади, второй переулок слева. Посмотри.
Я резко остановился, схватил его за плечо, разворачиваясь. Со стороны любой бы подумал, что у нас вышел спор. Я повысил голос:
– О чем ты мелешь! Ерунда все это!
Быстрый взгляд. Так и есть. Он как раз выходил из переулка, неприметный человечек, весьма щуплый, в простецкой одежке, без оружия. И направлялся он вроде бы к торговцу сбитнем, на нас абсолютно не глядя, но я-то сразу понял: боковое зрение развито, – и краем глаза он постоянно держит нас. Ловец сбросил мою руку и несильно толкнул меня в грудь.
– Полегче! – крикнул он. – Так и зубов лишиться недолго!
– Ну прости, погорячился, – развел я руками и уже тише добавил: – Не поверил, значит, Изя сын Севы.
– Поверил, – ответил Ловец. – И сразу же принял совет к исполнению. Я бы на его месте тоже такого знающего человека из поля зрения не выпускал.
– Я приложил все усилия, чтобы перебросить его внимание на купцов. Самый волевой человек не устоял бы. Мы бы вылетели из его головы, едва ступив за городские ворота.
Теперь мы оба, не сговариваясь, повернули так, чтобы держать соглядатая в поле зрения.
– Вот-вот, – кивнул Ловец. – Потому и не хотел я никого забалтывать. Странные дела творятся в мире. Простые методы – самые надежные.
– Никогда не любил простоты.
Человек Изяслава взял себе кружку сбитня и неспешно двинулся в толпу, прихлебывая напиток. Я усмехнулся. Он был хорошо обучен. Хорошо для обычных людей. Шедшая впереди него высокая черноволосая девушка вдруг остановилась, резко развернулась и влепила пощечину статному юноше в темно-зеленой рубахе и потертой кожаной безрукавке, с мечом на поясе.
– Ах ты, охальник! – крикнула она. – Руки свои загребущие убери! В борделе их распускать будешь!
Юноша отшатнулся, взмахнул теми самыми загребущими руками, на которые так взъелась черноволосая красавица, задел локтем кружку соглядатая, выплескивая горячий сбитень тому прямо в лицо.
– Держи вора! – тут же раздалось рядом.
Юркий паренек, видимо означенным вором являющийся, ловко вывернул свою кисть из толстой, потной ладони купчишки среднего пошиба и рванул наутек, умело ввинчиваясь в толпу. Толпа забурлила, еще не понимая, что происходит. Паренек вылетел прямо на соглядатая, толкнул его. Человек Изяслава взмахнул руками, теряя равновесие, хрупкая девушка, почти ребенок, попыталась поддержать его, не дать упасть, но эффект оказался прямо противоположным желаемому. Щуплый растянулся на мостовой, и его захлестнула толпа, пытающаяся одновременно и держать вора, и приструнить обнаглевшего «охальника», и понять, что же все-таки происходит.
Правда, конца этой драмы мы уже не видели. Ловец первым юркнул в ближайший переулок, я – следом за ним. Он сбросил свой халат, выворачивая его. Внутри это оказалась добротная одежда из алого сукна, отороченная по краю мехом. Малахай Ловец засунул в свою войлочную скатку, взамен вытащив на свет длинный льняной мешок и кожаный ремешок, которым быстро повязал волосы. Скатка нырнула в мешок, который тут же уютно пристроился за плечами моего кузена. Все это заняло меньше времени, чем надо, чтобы сделать три глотка воды. Я же просто достал из своей сумки алый плащ с капюшоном, набросил на плечи. Вот и все. Яркие цвета, бросающиеся в глаза всем, кроме нашего соглядатая. Он-то как раз будет искать неприметных людей.
Втираясь обратно в толпу, мы видели, как человек Изяслава встает на ноги и, уже не скрываясь, вертит по сторонам головой в поисках нас. Мы с Ловцом разделились. Каждый прокладывал себе дорогу самостоятельно. Конечно, Изяслав послал следом за нами только того, кто был под рукой. Дальше весть передать он еще не успел. А теперь это уже не имеет смысла. Мы сбросили его ищейку со следа.
Мы еще немного потолкались по рынку, приценились к нехитрому товару, которого не собирались покупать, иногда мы расходились, потом сходились вновь, но из толпы выбирались порознь. Широкая улица, мощенная камнем, вела в глубь города. Здесь не было убогих лачуг, все дома – добротные, построенные из камня. Благо горы недалеко, и каменоломен там хватает. Деревянные хижины располагались за внешней стеной. И хотя окраины, как всегда в больших городах, кишели людьми сомнительной законопослушности, если будешь держаться главных улиц, опасаться тебе нечего. Разве что какой-то особо юркий и наглый воришка срежет кошелек. А вот подворотни, как и везде, жили своей жизнью. И хоть городская стража дело свое знала, была вооружена и обучена лучше, чем в других городах, где доводилось мне гостить, ночью на окраину не сунулись бы даже они.
Некоторое время мы с Ловцом шли молча. Он держал глаза и уши открытыми. Я же успокоился. То и дело краем глаза ловил его лицо. И лишь я смог бы разглядеть нешуточное беспокойство. Для прочих же лик степняка оставался безмятежен и благостен.
– Тебя-то что сюда привело? – спросил я, чтобы прервать повисшее неловкое молчание.
– Империя меня привела, – недовольно отозвался он. – Душно мне в ней. Ты ведь странствуешь много, должен понимать, о чем я.
О да, я его понимал. Прекрасно понимал. Такие, как мы, живут общением, разговорами, совместными делами, наблюдением, переосмыслением идей. Нам это нужно не меньше, чем воздух. Человек мыслящий и рассуждающий не так, как все, для нас – настоящее пиршество ума. В последние год-два в Империи с этим стало туговато. Как только она приходила куда-либо, начинали твориться странные вещи. Люди становились одинаковыми. Те, кто не мог мыслить по-имперски, как я назвал это для себя, либо уходили в повстанцы и очень быстро душились имперскими карателями, либо бежали. Оставались лишь благодушные, сытые, всем довольные. Для обывателя – лучше не придумаешь, а для таких, как я, – душная темница. Империя напоминала мне некое болото, обманчивое спокойствием, но способное утащить с головой в свои омуты неопытного. Впрочем, я упустил еще одну разновидность инакомыслящих. Забыл о тех, кто становился вернейшими слугами Императора.
– Да, понимаю, – кивнул я. – И, видимо, не только нам с тобой в ней душно. Я впервые сопровождал купцов в Золотой Мост. Но чтобы Караванщик ходил этими путями, тоже не слышал. Не случайно мы встретились.
– Ты даже не догадываешься насколько. – Ловец гортанно рассмеялся, запрокидывая голову к небу. – Да, Искатель, ты даже не догадываешься.
– Ты, вижу, знаешь больше, чем я.
– Знаю. – Он вдруг посерьезнел и твердо кивнул. – Знаю. Я ведь не просто так в город сунулся. Сперва наблюдал что да как, прикидывал, как бы пройти, не привлекая внимания.
– И что насмотрел?
– Чудные дела творятся. Да, чудные. Три дня назад сюда прибыл отряд чубов, человек двадцать. Они проскакали через Южные ворота под вечер. Их почти никто не видел, купцы редко через Южные в город входят, а стражу предупредили, потому как никто их не остановил и не осматривал, хотя вооружены они были, как на войну… Да, Искатель, как на войну, – повторил он, чуть помедлив. – А во главе их ехал тот, в ком я сразу узнал одного из нас. А он особо и не скрывался. Не в его это характере. Сильный, уверенный в себе.
– Атаман, – кивнул я. – Он, больше некому. Знаю его. Он такой, как ты сказал, сильный и уверенный не только в себе, а и в тех людях, что за ним идут.
– А на следующую ночь кто-то проник в город с севера, – продолжил Ловец. – Да, с севера, и я их едва не прозевал. Они перелезли через стену, кто-то сбросил им веревки, а стража старательно делала вид, что ничего не происходит. На мой взгляд, слишком старательно, но в этом я придирчив. И среди тех, кто перелез по веревкам через стену, тоже был один из наших.
Ознакомительная версия.
