На некоторое время люди умолкли, только цокали по мостовой подковы, да пел свою дорожную песню экипаж, а солнце ушло за крыши, и небо постепенно становилось лиловым с прозеленью.
– Что же ты до сих пор волосы не отрастил? – поинтересовался Тейзург.
Есть чары, которые магам легче плести, когда у них волосы длинные – это древняя наука, нынешними волшебниками позабытая, но шнырёв господин много всякого знает, он больше всех знает.
– Не до того было. Отращу.
– С этой короткой вьющейся шевелюрой, да еще и с немилосердно расквашенным лицом, ты поразительно похож на себя прежнего. Ты был таким, когда мы с тобой в очередной раз встретились – в далеком чужом мире, не подозревая о том, что мы давно уже знакомы. Ты и тогда постоянно ввязывался в драки, это у тебя неистребимое. А меня ты боялся… Теперь-то я понимаю, что меня это бесило. Подсознательно я пытался тебя растормошить, чтобы ты очнулся и стал самим собой – таким, как сейчас.
– Хрень какая-то.
– Хантре, ты ведь знаешь, что это правда.
– Знаю. Все равно хрень.
Дальше они молча играли в гляделки, а Шнырь высматривал в сумеречном небе первые серебряные звездочки: если они уже начали подмигивать, скоро наступит ночь – самое привольное время для гнупи.
Проехав по круто выгнутому мосту Гуляки, повернули на улицу Черных Вишен – каждый дом здесь прятался в собственном парке, и в дальнем ее конце находились новые хоромы господина.
– Хантре, ты ведь уже наигрался в героя подворотен? Не хочешь теперь поиграть во что-нибудь другое?
– Отвали, – с досадой отозвался Крысиный Вор.
– Он говорит, что бьет их, потому что они голодные и беззащитные, – доложил Шнырь, которому уже наскучило смотреть на звезды. – Голодные, говорит, оттого, что у них до чужих унижений и страданий лютый голод, пуще чем у Лормы, а беззащитные, потому что становится им худо, ежели кто-то рядом думает не по-ихнему и живет по-своему. И Шаклемонг по этой части был, говорит, самый голодный и беззащитный. Так ведь, рыжий?
– Ты верно уловил суть, – устало, вроде бы даже с тоской, произнес Хантре. – Одно радует, Ложа хоть и использует эту дрянь, но держит на дистанции. Бывает хуже. Об этом писал Баглен Сегройский, путешественник по мирам – не ручаюсь, что запомнил слово в слово, но у него примерно так: «А те правители, которые начинают с ними заигрывать и дергают за все ниточки подряд, уподобляясь кукловоду, уверенному в своей безграничной власти над марионетками, иной раз попадают в ловушку, потому что запутываются в этих ниточках, как муха в паутине, и если не сумеют вовремя освободиться – сами станут марионетками своих марионеток».
– Занятно, что Дирвен тоже начитался Баглена Сегройского, об этом рассказывал коллега Суно. И немало оттуда почерпнул. Несравненный путешественник-созерцатель схватился бы за голову от его трактовок…
По обе стороны господских ворот располагались кованые чугунные фонари в виде орхидей, да не масляные, а волшебные: сгустки золотисто-зеленоватого сияния, которые зажигались и гасли в урочное время. Больше здесь ни у кого таких не было.
Когда коляска остановилась у парадного крыльца, Тейзург выпрыгнул первый, опустился на одно колено и галантно подал руку. Крысиному Вору это не понравилось, прошипел что-то злобное. Чего доброго, перекинется да сиганет в темноту, и опять за ним гоняйся… Но он был так избит, что на побег у него сил не хватило. Скривившись от боли, кое-как вылез, даже на господинову руку слегка оперся.
Его проводили в комнату, и Тейзург самолично отправился готовить ванну с целебными зельями. Хантре тем временем умылся, сменил свои обноски на шелковую баэгу с орнаментом из кленовых листьев. Устроившийся в уголке гнупи ахнул, увидев, сколько на нем кровоподтеков, и почувствовал даже не злорадство, а законное возмущение: если ты боевой маг, почему наполучал тумаков вместо того, чтобы проучить обидчиков?
Насупился, всем своим видом выражая осуждение – хоть бы Крысиный Вор оглянулся! Тот и впрямь оглянулся, но его неодобрительной гримасы как будто не заметил, так что старания пропали впустую.
– Шнырь, смотри, что у меня есть.
Он только что выложил из карманов всякую мелочь – монетки, гребенку, свернутый бинт, короткий нож баз гарды, карандаш… А еще…
У гнупи аж дыхание перехватило, когда он разглядел, что там. Невольно подался вперед, не сводя глаз с этакой красоты.
– Рыжий, ты где это взял?!
– Нашел.
«Это я должен был найти, а не ты!..»
Набрал полную грудь воздуха, готовясь заканючить, но Хантре его опередил:
– Если хочешь, возьми себе.
– Жалко тебе, что ли… – горестно выпалил Шнырь – слова сами рванулись наружу, еще до того, как он разобрал, что ему сказали.
– Я же говорю, забирай. Пусть это будет моя вира за крыску.
Гнупи выхватил у него подарок. Вещица-то непростая, с волшебством… И неописуемо замечательная: длинный крысиный хвост и скрюченные лапки, переплетенные засохшие корешки, причудливо изрезанные лоскутья кожи, шнурки с бусинами, шлифованные камушки, похожие на прозрачные темные глаза, да еще непонятно чьи клыки – будто бы целый кусок челюсти, все это связано в затейливый пучок, так и хочется сунуть за пазуху. Всем сокровищам сокровище – не то, что какое-нибудь там золото! Надо будет пришить изнутри на курточку вместительный потайной карман.
– Для чего он, ты понял?
– Вроде бы защищает от гнева и глупости начальства. Тебе пригодится.
– Да как ты смеешь… – обиделся на дарителя Шнырь. – Мой господин самый лучший на свете! Я теперь в добро верю, я же тебе рассказывал, что я дал такой обет, ежели спасусь. Так что по части добра я теперь дока, чего про добро не знаешь – спроси у меня, и я тебе скажу, что добрее господина Тейзурга никого не сыщешь. Он мне жертвы приносит! И даже когда я думал, что он решил меня обмануть, он посмеялся над тем смертным, а потом все равно принес его в жертву своему верному Шнырю! Ты бы так не сделал, ты-то злой, ты даже сейчас на меня зубами скрипнул, я слышал. И сам ты глупый, иначе бы тебя не колотил кто попало…
Он мелкими шажками отступил в угол, чтобы шмыгнуть на изнанку, если Крысиный Вор осерчает и захочет отнять подарок, но тот отвернулся, уселся на подоконник. Над спутанной шевелюрой мерцала далекая звездочка.
– Ты чего, рыжий? – настороженно спросил Шнырь. – Жалко стало, что подарил, завидно теперь, хочешь назад забрать? Дожидайся, так и отдал…
– Да никто у тебя ничего забирать не собирается.
– А чего тогда хмурый, если дарёного не жалко? Или ты опять об этих подумал, которые голодные и беззащитные?
– Вроде того, – невеселым голосом подтвердил собеседник. – Без них было бы лучше, да куда от них денешься. Вы с твоим господином и то меньшее зло.
– Вот видишь, рыжий, хорошо, что есть мы!
– Если б еще можно было от вас отделаться, цены бы вам не было, – невоспитанно, по своему обыкновению, заметил Крысиный Вор, хотя только что сам назвал их «меньшим злом».
2015–2016 гг
Приложение. Волшебный народец мира Сонхи
Амуши
Живут в пустынях, полупустынях и степях. Ростом с людей, похожи на огородные пугала. Ступни у них вдвое больше человеческих, костлявые руки свисают ниже колен, на пальцах острые когти. Вместо волос трава, в этих растительных шевелюрах могут скрываться насекомые, которых амуши используют для колдовства. Их лица, гротескно худые, напоминают обтянутые кожей черепа, но при этом очень пластичны и способны на самые невероятные гримасы. Голоса, независимо от половой принадлежности, высокие и тонкие.
Амуши агрессивны, любят кривляться, передразнивать, жестоко шутить над людьми. Всеядны, но всему остальному предпочитают свежую кровь и мясо. Людоеды.
Находясь среди людей, скрываются под мороком невидимости, но маги, ведьмы и вооруженные соответствующими артефактами амулетчики все равно их видят.
Болотный дед
Похож на длиннорукого старика, живет в болотной трясине, при случае может кого-нибудь туда утащить.
Варфел
Обитают в северных краях, похожи на косматых зверей с сосульками вместо шерсти. Зимой носятся по снежным просторам, гоняются за санями, нападают на людей, летом уходят в горы и прячутся в ледниках.
Вурван (вурвана)
Сонхийские вампиры. Чаще всего это бывшие люди, в силу тех или иных причин ставшие волшебными существами. Пьют кровь. Сытого вурвана не отличить от человека, голодный похож на высохшую клыкастую мумию. Не в пример земным вампирам, солнечного света не боятся.
Вывырик
Вывырики похожи на ежей с человеческими рожицами, обутых в крохотные башмачки. Заводятся при человеческом жилье, возятся в темных углах, топают, шуршат. Скорее досаждают людям этими звуками, чем пугают по-настоящему.
