Черноголовый народец по Условию не может причинять вред лошадям, и те его не боятся, так что гнупи вместе с людьми устроился в коляске, господин разрешил.
Рыжий выглядел истинным разбойником – глаз подбит, физиономия в разводах пыли и засохшей крови, зато господин был на загляденье нарядный и держал роскошный белый цветок из южных краев.
– Синяк под глазом, какая прелесть, – произнес он меланхолично, слегка улыбаясь уголками губ. – За время нашего знакомства ты несколько раз ставил мне фингалы, но вот вопрос: могу ли я хотя бы мимолетно почувствовать себя отмщенным, если этим украшением оделил тебя не я, а некие несимпатичные мне люди?
– Можешь почувствовать себя отмщенным и заткнуться. И без тебя голова болит. Кажется, меня по ней треснули.
– Не тошнит?
– Нет. Регенерация идет, но медленно. Бывало и хуже.
– Сейчас поедем домой, там отдохнешь, а может, и здравый рассудок к тебе вернется. Хотя последнее сомнительно…
– Ладно, поехали, – согласился Крысиный Вор.
Голос у него был усталый и какой-то бесцветный, как у проигравшего. Шнырю даже обидно за него стало – он же все-таки «свой», ихний с господином!
– Чего ты, рыжий, куксишься? – встрял гнупи в людской разговор. – Известное дело, поколотили, ежели они на тебя вшестером, а ты, как дурак, без магии дрался! А ты их вылови по одному да каждому задай взбучку – правда же, господин?
– Золотые слова, Шнырь, – благосклонно отозвался Тейзург. – Хантре, дерешься ты весьма неплохо, признаю, но твоя стратегия и тактика – это ужас ужасный… На шестерых бандитов с кулаками. Без магии. Умопомрачительно. Снимаю перед тобой воображаемую шляпу и раскланиваюсь. Впрочем, судя по тому, что там остался лежать труп, хотя бы одного ты прикончил, и то радость.
– Это не он прикончил, а гвардеец, который заступился, когда его лежачего стали пинать, – снова вмешался гнупи.
– Так ты еще и позволил им себя пинать?.. Демоны Хиалы, какое несусветное позорище, не буду я снимать перед тобой шляпу. Ты хотя бы помнишь о том, что ты мой наемник, и твоя репутация – это до некоторой степени моя репутация?
– Мне без разницы, – бросил Хантре.
Уже не таким вялым голосом, с нотками злости.
– Шнырь, ты их запомнил? – вполголоса осведомился Тейзург.
– А то!
– О чем вы шепчетесь? – еще пуще обозлился рыжий. – Это мои дела.
– Ты ведь, мой драгоценный, переживаешь о том, что реальность не соответствует твоим представлениям – вот и переживай себе дальше, а наши со Шнырем дела тебя взаимно не касаются.
После этих слов господин заговорщически подмигнул маленькому соглядатаю, и тот подмигнул в ответ, про себя ликуя: уж он расстарается, всех пятерых найдет – ясно же, какая ему будет за это награда!
Экипаж катил мимо лавок с яркими новенькими вывесками. Из-за домов доносились глухие удары.
– Тенбо, – окликнул кучера господин, – поворачивай туда, посмотрим, что за шум. Вроде бы дверь вышибают.
Улица Гусака называлась так из-за флюгера на башенке самого высокого дома. Раньше жестяной гусь горделиво задирал голову к небу, а теперь ему свернули шею на сторону – будто бы выглядывает из-за собственного тулова. Гнупи даже пожалел, что это сделал не он, а какие-то шаклемонговцы.
Возле трехэтажного дома из желтого кирпича происходила суета: уже знакомый Шнырю офицер, заступившийся за Крысиного Вора, бил сапогом по заколоченному подвальному окну, а сверху на него ругались жильцы.
– Люблю королевских гвардейцев, – заметил Тейзург. – Не только за то, что они радуют глаз безупречной выправкой, но еще и за то, что они умеют культурно и ненавязчиво развлекаться, не роняя чести мундира… Капитан Трайгевальд, вам помочь? – окликнул он, когда проезжали мимо.
Капитан оглянулся через плечо – раскрасневшийся, злой, сосредоточенный – и вернулся к своему занятию.
– Не мешай человеку, – подал голос Хантре.
– И в самом деле, не будем мешать, тут и без нас весело.
Коляска поехала дальше. Позади хрустнула треснувшая доска.
– Это Крысиный Вор его подговорил, – наябедничал Шнырь, когда повернули за угол. – Пойди, сказал, на улицу Гусака, люди там у себя подвал заколотили, а ты им все разломай!
– Хантре, так ты имеешь к этому отношение? М-м, как интересно… Объяснишь, в чем дело?
– Это вас со Шнырем не касается. И меня не касается.
– Поставил человека в неловкое положение, а остальное тебя не касается? Мило.
– А может, там клад спрятан? – догадался Шнырь. – Может, рыжий решил вознаградить его за свое спасение и надоумил, где искать сокровище?
– Хантре, это правда? Не беспокойся, никто не собирается отнимать у капитана Трайгевальда твой подарок.
– Это не то, что вы подумали. Но он никогда не пожалеет о том, что послушал меня.
– Ну и ладно, у меня своих сокровищ достаточно. Хантре, давай лучше поговорим о тебе. Тема деликатная, но обсудить ее стоит. Если ты получаешь удовольствие, валяясь на грязной мостовой и получая пинки по ребрам, кто ж тебе запретит, не могу осуждать, мне тоже порой хочется чего-нибудь этакого извращенного. Но почему же ты не обратился ко мне? Только намекни, я буду рад организовать для тебя что угодно в этом роде, но, разумеется, в более изысканном варианте, мы воплотим в жизнь любые твои странные фантазии…
– Ага, конечно. Со своими странными фантазиями я как-нибудь без тебя разберусь.
– Но ты не можешь лишить меня надежды, Хантре, – господин Тейзург по-змеиному улыбнулся. – Я буду ждать. Я умею ждать.
– Другой вопрос, чего дождешься.
– А почему без нас-то? – возмутился Шнырь – когда тебя не берут в игру, это всяко задевает за живое. – Ежели, например, хочешь напакостить, так мы с господином по этой части побольше твоего умеем!
– Это точно, – отозвался рыжий с такой особенной интонацией, что гнупи сразу насторожился. – Если б не ты, Лиргисо, в той схватке Ложа справилась бы с Дирвеном, и не было бы всего дальнейшего. Зачем?.. Хотя вопрос риторический, – его разбитые губы искривились в усмешке, так что выступила капелька крови. – Я знаю, почему ты это сделал.
– Давно понял? – господин в ответ тоже криво усмехнулся, как будто отзеркалив его выражение лица.
– В Накопителе. Когда Дирвен атаковал тебя, а я предпринял действия, которые вывели его из равновесия. Ну и дурак же ты. И я тоже дурак, мог бы это предвидеть, так что здесь и моя вина.
«Ишь ты, как завернул… Зато у вас есть умный Шнырь!» – подумал их спутник, но вслух не сказал – некоторые вещи достаточно знать про себя, а выбалтывать незачем.
– Боги и демоны, так ты себя за это наказываешь? Вот это уже я мог бы предвидеть… И что теперь?
Господин глядел на Крысиного Вора, как змея перед броском, а тот глухо произнес:
– Давай будем смотреть на это, как на урок, который мы оба должны запомнить. Город жалко.
– Зато сколько заказов получат художники и скульпторы… Сохранились рисунки, полотна живописцев, магические слепки, все разрушенное можно восстановить. Кое-что я готов лично отреставрировать – чтоб оно снова было.
Экипаж выехал на площадь Укатившихся Обручей, и здесь гнупи, высунувшись из-за бортика, снова увидел капитана Трайгевальда. Тот стоял у края тротуара, мундир у него на груди был расстегнут и оттопыривался – что-то прячет за пазухой! Еще и придерживает, чтоб не выпало. Чем же он, интересно, в том подвале разжился?
Окликнув извозчика, гвардеец забрался в коляску и велел гнать на улицу Золотой Булавки. Небось отправился к магам, которые нынче там обосновались: предъявит им свою находку да награду получит.
– О, кажется, я понял, что он нашел, – улыбка у господина была такая грустная и подкупающая, что Шнырю захотелось немедленно сделать для него что-нибудь хорошее – например, какую-нибудь выдающуюся пакость, которая его порадует. – Пожалуй, с таким союзником у него есть шанс завоевать сердце своей дамы… Есть или нет? При всей своей эксцентричности, она отнюдь не наивна, фальшь распознает.
– Есть. С его стороны тут никакой фальши. И с ней помирится, и друга нашел.
– Добрый ты, Хантре, когда речь идет о чужих отношениях…
– Вот только не начинай опять, – огрызнулся Крысиный Вор.
– А как же то, что произошло между нами в Накопителе? Сделаем вид, что этого не было?
– Это была тактическая уловка. Театр для Дирвена. Ну, допустим, если под рукой нет гири, на чашу весов можно бросить что угодно, лишь бы перетянуло.
– Даже если то, что ты небрежно бросил на чашу весов, для кого-то драгоценно?
– Надо было спасти наши шкуры и уничтожить Накопитель.
– Кто ж с этим спорит? Но в театре можно перевоплотиться в кого-то другого, а можно раскрыться и наконец-то сыграть самого себя.
– Я играл роль, – раздраженно возразил рыжий. – В этом не было ничего, кроме работы на публику. Отвали, понял?
Шнырь не мог взять в толк, о чем они говорят, но всей душой был на стороне господина.
