– Идем, без твоей помощи пациент вряд ли доживет до вечера!
Лицо у него было такое встревоженное, что Зинта сама рванулась к двери, а он поспешил за ней.
У ворот ждала элегантная коляска с откинутым верхом.
– Зинта, прошу!
Сам устроился напротив, и экипаж тронулся.
– Гоните побыстрей! – велела лекарка кучеру, когда выехали на улицу Речных Находок.
– Да незачем гнать, – улыбнулся ее визави. – Пациент перед тобой.
– Ты?.. Погоди-погоди… Да с тобой же все в порядке!
– Душа исстрадалась, – кротко возразил Эдмар. – И мне, как чудодейственная пилюля, необходим разговор с тобой, как в Молоне в былые времена. Шнырь – очаровательный собеседник, но порой хочется разнообразия…
– Ах, ты…
От возмущения лекарка задохнулась, и он воспользовался паузой:
– Шоколадку хочешь?
И ведь угадал, чем купить: шоколада ей хотелось. Невтерпеж хотелось, с самого утра, но никто не угощал, а самой бежать в кондитерскую недосуг.
– Темную с орехами, – буркнула Зинта. – И чтоб орехов побольше.
В Молоне поедание шоколада считалось пороком. Запретный шоколад туда привозили контрабандой, продавали из-под полы и лакомились тайком, а кого на этом ловили, тот навлекал на себя всеобщее осуждение. Вот и сейчас она, взяв у Тейзурга плитку, ела так, словно за ней наблюдают внимательные глаза молонских доброжителей: по-беличьи быстро откусит – и спрячет в рукав, снова откусит – снова спрячет…
– Еще? – Эдмар откровенно ухмылялся.
– Еще две, – ответила она с набитым ртом. – Мне надо.
– Хоть десять. Зато теперь я знаю, как выглядят истинные поедатели шоколада… Между прочим, ты трогательно перемазалась.
– Я же сказала, мне надо, – она сердито вытерла губы тыльной стороной ладони и принялась за вторую плитку. – Некоторые известку лижут. Тебе-то не рожать, вот и помалкивай. И с поедателями шоколада меня не сравнивай!
Расправившись с едой, она откинулась на мягкую спинку сиденья. В подсыхающих после дождика лужах отражалось солнце и барахтались воробьи. Аленда так и манила своими улицами и переулками – по-прежнему яркая, разноцветная, хоть и обшарпанная после недолгого правления «Властелина Сонхи», и мусорных куч почти нигде не осталось. Зинта давно мечтала выбраться на прогулку, но все было некогда, некогда… А сейчас Эдмар, паршивец, вытащил ее погулять обманом, и она вовсе не торопится от него сбежать. Наверное, в какой-то степени она все-таки зложительница.
Эдмар был хорош: развалился напротив, словно важный господин – да он и есть важный господин. Один из сильнейших в Сонхи магов и правитель собственного княжества, это для нее он как был, так и остался Эдмаром.
Треугольное лицо с высокими скулами и острым подбородком снова было ухоженным, безупречно гладким. Глаза словно два полумесяца, и ниже еще один полумесяц – ироничные улыбчивые губы. Отросшие темные волосы разметались по плечам, иные пряди от середины книзу синие, зеленые, фиолетовые, точно цветные штрихи на картине. В левом ухе покачивалась серьга: крупный овальный изумруд, оплетенный двумя изящными змейками – то ли с шипами, то ли с острыми драконьими крылышками, и вдобавок с миниатюрными язычками, похожими на танцующее пламя.
Холеные пальцы унизаны перстнями, на ногтях сияет медно-зеленый лак, переливчатый, словно спинка жука-бронзовки. Из-под рукавов выпущены слоистые газовые манжеты, которые у портных и модников называются «пионовыми» из-за сходства с этими цветами. Лиловато-серый сюртук расстегнут, позволяя любоваться открытой шеей и пышным «пионовым» воротником рубашки, а пуговицы все разные: золотые змейки вроде тех, что на серьге, у одних мерцают изумрудные глаза, другие свернулись вокруг зеленых, как морская вода, кабошонов.
На плечи наброшен китонский шелковый шарф, лилово-бело-голубой с хищными цветами и змеями, а поверх него палантин из белого меха, украшенный серебряной лисьей головой в натуральную величину, с высунутым золотым языком и рубиновыми глазами.
Кавалеры в Аленде так не одевались, но это же Эдмар! Зинта невольно залюбовалась этакой красотой, хотя и подумала: «Неужели ему не жарко? Теплынь ведь на улице… Наверняка магию использует, чтоб удар от перегрева не хватил».
– Я-то думала, ты меня к Хантре позвал, когда говорил про пациента.
– Да что ему сделается? Он скорее уж других пациентами сделает… Это я тут главный страдалец, а он творит разбой в свое удовольствие, и с ума сойти, сколько народу за него переживает: а вдруг его невзначай толкнут или стукнут, пока он очередную жертву колошматит.
– Хантре не разбойник, он нападает на тех зложителей, которые были заодно с Шаклемонгом и чинили пакости! Если хочешь знать мое мнение, поделом им. Доводилось мне лечить тех, кому от них досталось. Как задумаешься о том, что люди могут делать такие вещи, жить становится неохота… Но потом вспоминаешь, что кроме них есть и другие люди, и это проходит. А за Хантре все беспокоятся, потому что он хороший – добрый, смелый, честный…
– Вот тут я с тобой соглашусь лишь наполовину. Добрый – несомненно. Смелый… хм… В начале своей нынешней жизни, когда мы в очередной раз познакомились, он был изрядным трусом – я-то помню, но со временем он научился ломать свою трусость. Вдобавок он безбашенный, и когда его срывает – все страхи побоку, так и заработал репутацию смельчака. А что касается сомнительно лестного определения «честный» – это не про него. Хантре знать не знает, что это такое.
– Опять ты его оговариваешь!
– Да ничуть. Не бывает честных Стражей. Мир с таким Стражем был бы хуже каторги, зато просуществовал бы недолго – без калейдоскопического круговорота видимого и скрытого, без недосказанности, без волшебства, без миражей… Брр, истинная жуть, даже представлять себе такой мир не хочется, я же все-таки впечатлительный. Пресловутая честность, которую ты считаешь добродетелью, противоречит самой природе Стража Мира. При необходимости Страж должен быть способен залатать мир, с которым приключилась какая-нибудь неприятность – так же, как ты зашиваешь раны своим пациентам, а в таком деле не обойтись без иллюзий, плавно и ненавязчиво перетекающих в категорию реальности. Некто честный и прямой, как доска в заборе, с такой задачей не справится. Я-то, в отличие от тебя, прекрасно понимаю, с кем имею дело… И неужели ты думаешь, что меня могло бы столь безумно увлечь что-то меньшее?
Ох, и самодовольная у тебя физиономия, подумала Зинта, а вслух сказала:
– Ты ведь после Лилейного омута много всякого помнишь и знаешь, вот и объясни мне, почему все эти, которые с Шаклемонгом толпами ходили, погромы устраивали, да еще требовали, чтобы людей на площади сжигали заживо, все эти, которых Хантре теперь бьет, почему они такие? Их заводил и тех, против кого горожане свидетельствуют, сейчас арестовали, а остальным, которые с ними были, только штрафы выписывают, и Суно говорит, их много, собранных денег пожарным на жалование хватит. Ты можешь мне ответить, откуда эти зложители берутся и почему их столько развелось?
– Спроси что-нибудь полегче, – он состроил гримасу, выражающую крайнюю степень замешательства, но потом ухмыльнулся и подмигнул. – Ладно, Зинта, хотя бы на второй вопрос я тебе отвечу. Ложа сама их поощряла, и можешь не сомневаться, будет продолжать в том же духе.
– Зачем?
– Ради поддержания своей власти, зачем же еще? Видишь ли, те, о ком ты говоришь – своего рода шлак, который ни на что ценное не годится, но при необходимости из него можно изготовить дополнительные подпорки или таран, его можно вывалить на головы тем, кто тебе неугоден… Ложа вовсю их использовала, вспомни сурийские погромы. И надо заметить, среди сурийцев их тоже хватало в избытке, иначе не случилось бы тех досадных событий. Потом их привлекли на свою сторону Дирвен с Мулмонгом. Теперь Ложа вернула власть, и сама подумай, с какой стати она выкинет на помойку нужную в хозяйстве вещь? Их припугнули, из них вытрясут деньги, которые Ложе сейчас позарез необходимы – и пусть расползаются по своим щелям, пока снова не понадобятся. Зинта, не смотри так грустно, лучше перебирайся жить ко мне в Лярану. Княжество у меня небольшое, и моего личного могущества вполне достаточно, чтобы обходиться без таких некрасивых вспомогательных средств. Как просвещенный тиран с хорошим, смею надеяться, вкусом, я в своих владениях подобной гадости не потерплю – в два счета отправлю гуманитарную помощь демонам Хиалы… Ладно, этого ты не слышала, забудь. Кстати, как раз потому, что Хантре в этом вопросе твой единомышленник, я нисколько не боюсь, что Ложа его переманит, хотя, безусловно, такие попытки будут. Не пойдет он к ним. Выберет меньшее из зол – то есть, твоего покорного слугу. Возможно, поставит условие – весь шаклемонговский сброд за борт, тогда подумаю, и достопочтенные коллеги вздохнут с превеликим сожалением: лучше бы гору золота попросил. Вот так-то, Зинта… Не печалься из-за этого, съешь еще шоколадку.
