– Здравствуйте, – сказал Савватеев. – Здорово у вас получается.
– Да, – не глядя обронил интеллигентный старик. – Приходится делать хирургическую операцию.
Точными и быстрыми движениями он словно обрил шляпки грибов, которые мог достать, после чего спустился на землю, передвинул лестницу и лишь после этого убрал бритву и протянул руку:
– Прокофьев, профессор.
– Первый раз вижу, чтобы грибы собирали с лестницей, – признался Савватеев.
– Молодец, – благодушно похвалил старик и похлопал пень ладонью. – Постарался нынче, вон какой урожай. Сто пятьдесят килограммов дал.
– Один пень?
– Это не пень. Это мой кормилец. – Старик полез по лестнице. – Пенсия маленькая, лекций сейчас не читаю… Не приглашают… Извините, надо спешить, а то перерастут.
– Кто перерастет?
– Опята.
Грибы здесь и впрямь росли на глазах: сначала между старых корней появлялась короткая и толстая тычинка, затем ее острие набухало и разворачивалось в мясистую шляпку. За несколько минут только что срезанные строчки вновь закурчавились и начали медленно раздаваться вширь. Тем временем Прокофьев закончил свою операцию на другой стороне пня и снова переставил лестницу.
– И так целый день, – объяснил он. – Страда…
– Интересно, – хрипловато сказал Савватеев. – Беспрерывный процесс…
– Только нынче, – пояснил профессор, работая бритвой. – На будущий год такого может и не быть.
– Это что, специальные удобрения?
– Обратите внимание на летние побеги деревьев. Они втрое больше обычных. И без всяких удобрений, естественный процесс.
– Отчего?
– Никто не знает… Я писал в газеты, к биологам обращался – никому не интересно.
– Может, от падения метеорита?
– Не исключено… Местные жители отслеживают этот феномен много лет. Есть воздействие радиоактивности, но, говорят, и до войны так же было. И без метеоритов…
– А зачем поляну вспахали?
– Какую поляну?
– Где метеорит упал.
– Баруздин пашет… Весной посеют овес с горохом. Подкормочная площадка…
– Вокруг заброшенных полей полно, а он полянки пашет…
Прокофьев на секунду оторвался от пня, поправил очки – разглядывал.
– Зверь боится больших полей, – сказал он, уже орудуя бритвой. – Он любит закрытые площадки. Чтобы раз – и в лес. И для охотников удобнее. Сел на лабаз, и все как на ладони…
– Вы охотник?
– Исключительно по грибам. В этом году повезло. – Он вдруг обреченно вздохнул. – Что на будущий?.. Вы, случайно, собаку не видели? Рыжая немецкая овчарка?
Вот кто был владельцем застреленной во время захвата базы собаки…
– Нет, не видел, – проговорил в сторону Савватеев.
– Тоже была кормилица… Убили, наверное, эти, а говорят – убежала.
– Кто?
– Бандиты… На трех машинах приехали, местных пенсионеров в заложники взяли. Тут такое было!..
Этот профессор принимал их за бандитов, и Савватееву вдруг стало обидно.
– Почему вы так решили? Сразу – бандиты…
– Они и раньше приезжали, стреляли…
– Охотники тоже стреляют…
– Эти – определенно бандиты. И по внешнему виду… Но сейчас милиция приехала, прокуратура… Разберутся.
– А что бандитам нужно?
– Хозяина ищут… А вернее, его клады. Ходят с миноискателями, копают…
– Клады? Хозяин клады прятал?
Старик как-то виновато замолк, тревожно обернулся, и бритва затряслась в его руке:
– Простите… вы кто?
– Я как раз из милиции. – Савватеев махнул удостоверением. – Все в порядке, не волнуйтесь…
– Значит, вы всех арестовали?
– Кого – всех?
– Егерей.
– Егерей арестовали.
– А как же база теперь? Растащат ведь все!.. И собаки! Кто станет кормить собак?
– Пусть об этом позаботится хозяин.
– Хозяин… Нет же хозяина!
– А вы его хорошо знали?
Прокофьев спустился на землю, сложил и спрятал бритву:
– Это был достойный человек, всегда готовый помочь людям. Я благодарен Вячеславу Сергеевичу…
– Почему был?
– У меня есть подозрение… И хорошо, если ошибаюсь!.. Его нет в нашем мире.
– Разве он не уехал за рубеж?
– Никогда и не собирался, – горестно заговорил старик. – В последний раз он был у меня в конце сентября. Деньги привез, четыреста долларов и еще девятнадцать тысяч нашими. Для меня это очень большая сумма… Доллары он стал отдавать мне в качестве платы за службу Люты, а наши деньги попросил передать Миле…
– Люта – это кто?
– Моя собака, овчарка. Она охраняла базу…
– А Миля?
– Это женщина… Молодая женщина, которая живет в лесу.
– Милитина Львовна Скоблина?
– Не знаю полного имени. Все зовут просто Миля… Я нашел ее и передал. Она еще никак не хотела брать… И я не хотел столько много! Но Вячеслав Сергеевич сказал, это плата за будущие годы… А Люта исчезла. Кто будет охранять базу?..
– Он сказал, уезжает на несколько лет?
– Он ничего не сказал… Но я понял, что больше никогда сюда не вернется. Такое чувство, будто заехал попрощаться.
– С чего вы взяли, что его нет в живых?
– Я не говорил, что нет в живых, – строго заметил Прокофьев. – Я сказал: нет в нашем мире.
– То есть он может находиться в другом мире?
Профессор взглянул с пытливой настороженностью, словно проверял, поймут его или нет:
– Может…
– И что это за мир? Параллельный?
– Полагаю, вполне реальный, – серьезно ответил профессор и снял очки. – Но более ничего конкретного сказать не могу. Все это лишь мои догадки, предположения… Единственное, в чем уверен, так это в том, что Вячеслав Сергеевич – человек необычный.
– Это как понимать?
– Трудно объяснить… чтобы не ввести в заблуждение. За ним тянется слава колдуна. Вы верите в колдунов?
– Не верю…
– Я тоже. А такая слава имеет место… Но благородного колдуна, белого, как сейчас говорят.
– Что он такое совершил?
– К примеру, оживил мертвую, – не сразу сказал Прокофьев. – Эту самую Милю. Есть свидетели и даже медицинское заключение о смерти. Я лично разговаривал с доктором… Вячеслав Сергеевич каким-то образом реанимировал ее спустя восемь часов после того, как была констатирована смерть.
– Вы же понимаете, это невозможно…
– Разумеется. Необратимые процессы… Они и произошли. Нет, так она выглядит совершенно нормальной, не подумаешь… Но играет в куклы.
– Как же дети? Новое человечество?..
– Это куклы… Четыре деревянные куклы, завернутые в пеленки. Ждет своего воскресителя, надеется, он сможет оживить дерево. Она и деньги-то взяла, когда я сказал, что это волшебные деньги, заряженные самим Вячеславом Сергеевичем.
Смущенный и обескураженный его словами, Савватеев растерянно замолчал, а профессор, решив, что вопросы закончились, утвердил лестницу и полез резать новый, успевший нарасти слой грибов.
– Вы что-то говорили о кладах! – вспомнил Савватеев.
– Вот это относится к области домыслов, – уверенно заявил профессор. – Деревенские сплетни… Но бандиты верят, ищут…
Он говорил что-то еще, но в ухе Савватеева заскворчал торопливый, возбужденный голос Финала.
– Двадцать минут назад пассажир попросился на прогулку, – доложил он. – Я не пустил, запер дверь снаружи и отнял ключ. Он вытащил раму окна и выпрыгнул со второго этажа! С чемоданом! Я сейчас только обнаружил!..
Савватеев махнул Прокофьеву и побежал на дорогу.
– В какую сторону ушел? – спросил он на ходу Финала. – Примерное направление?
– Неизвестно!..
– Спроси у милиции!
– Спрашивал – никто не видел…
– Прочеши лес возле базы! – приказал Савватеев. – Он пьяный, далеко не уйдет.
– Двадцать минут назад я видел его совершенно трезвым, – был ответ. – По всем признакам…
Выговаривать Финалу не имело смысла, похоже, мистер Твистер, изображая опьянение и озабоченность за североамериканский континент, ждал лишь подходящей минуты, чтобы уйти, и Савватеев этого не почувствовал. Он связался с Вараном, после чего поставил задачу представителю ФСБ, чтобы тот подключил на розыски милицию, бывшую в оцеплении, однако все это сразу же показалось обыкновенной авральной суетой.
А через четверть часа его и с собаками было не найти, поскольку вдруг разом и густо повалил снег – первый в этом году…
Оторвал его от тяжких размышлений «снежный человек». Он пришел на рассвете, когда на востоке разгоралась по-зимнему тусклая заря и дымный столб от невидимого пожара почти развеялся. Ражный скинул ботинки, встал босым на снег, однако соперник разуваться не спешил и пуховую куртку, надетую поверх рубахи, не снял. Хмуро посмотрел на снежную целину поляны, на зарево, потер красные уши.
– Слушай, Ражный… Тебе она нравится?
– Кто? – спросил он, хотя знал, о ком речь.
– Кукушка?
– Она больше не кукушка.
