– Кстати, объясните, как он попал к этой женщине? – через минуту спросил он.
– Сама поймала где-то в лесу…
– Сама? То есть он был в роли заложника?
– Что-то вроде этого… Заложник библейского времени.
– Хорошо! Очень важная деталь… Но как справилась? Здоровый, молодой мужчина…
– Все те же чары…
– Как это понимать?
– Дурман напополам с безумием, как совмещенный санузел.
Шеф не любил грубой речи, за которую презирал Мерина, но тут лишь перевел на Савватеева мало что выражающие базедовые глаза:
– А что эта женщина?.. Действительно обладает какими-то способностями?
– Она играет в куклы.
– Вы и в самом деле устали, Олег Иванович, – сделал вывод шеф. – Отдохнуть бы вам в кругу семьи… Когда были в отпуске?
Опять отрыжка виски, вернее, дешевым самогоном…
– Я не устал, – несколько поспешно сказал Савватеев. – На природе был. Там река, грибы растут…
Шеф постучал пальцем по чемодану Твистера:
– Да, грибы там растут… Поэтому и на день отпустить не могу. Вас ждет очень серьезная работа, расслабляться никак нельзя.
Савватеев незаметно и облегченно вздохнул, расслабился: завтра утром можно смело звонить Крышкину, поскольку результаты генетической экспертизы должны быть готовы – прошло больше двух недель. И в зависимости от того, каковы они, станет ясно, где и как жить дальше…
Шеф дал отдохнуть минут пять – по крайней мере не задавал вопросов.
– К утру подготовьте отчет, – помолчав, приказал шеф. – В двух редакциях. Полный для коллегии и краткий – для Совета Безопасности. И поменьше лирики, Олег Иванович. Чары, куклы… Сейчас больше всего интересует воронка и вывал леса возле охотничьей базы. Эти старики-разбойники, что пробили стену…
– Воронки больше нет, – вспомнил Савватеев. – Всю поляну раскорчевали и распахали.
– Кто?..
– Районный охотовед Баруздин.
– С какой целью?
– Чтобы засеять овсом и горохом. Подкормочная площадка для диких животных…
Даже в сумраке кабины было видно, как шеф побагровел.
– Почему не обеспечили охрану? Вы понимаете, что произошло?! Куда я направлю специалистов? На пашню?
– У меня была другая, более важная задача, – едва сдерживаясь, сквозь зубы процедил Савватеев. – Я искал труп гражданина Соединенных Штатов.
Шеф услышал глухое сопротивление и убавил раздражение в голосе:
– А может, и к лучшему… Подробно изложите все обстоятельства исчезновения Филина. Это для коллегии… И нужно в самый короткий срок найти его. Или хотя бы точно установить, по своей воле он ушел или уведен насильно. Вы понимаете, в чем разница?
– Мне что, возвращаться на охотничью базу? – спросил Савватеев.
Шефу опять что-то не понравилось, и у него, как у бойцового петуха, вдруг раздулся тройной подбородок. И как всегда в таких случаях, его речь утратила дипломатичный лоск.
– Если потребуется – вернетесь! Американцы за океаном живут и знают, что на нашей территории творится. А мы у себя дома, но как в чужой стране… База останется под нашим наблюдением больше для того, чтобы отвлечь внимание всех любопытных. Есть другой стратегический объект, на реке Вещере! Отрабатывать его следует немедленно, пока и там спутник не повесили…
Шеф умолк, видимо, сдерживая чувства.
– Аналитический отдел подготовил архивную справку, – через некоторое время продолжил он. – Вам следует изучить ее в самый короткий срок. Объем справки значительный, проблема глобальная… Американцы занимаются много лет, разрабатывают сложные операции, тратят сотни миллионов долларов… Специальные спутники выводят на орбиту! А у нас, оказывается, в островном монастыре на Онежском озере до сих пор живет старец, схимомонах… В прошлом полковник Хитров, удостоенный звания Героя Советского Союза. Между прочим, посмертно, и еще в сорок втором!.. За что конкретно, история умалчивает, наградных документов не сохранилось. Впрочем, как и тех, которые бы впрямую указывали, чем занимался этот полковник во время войны. По косвенным свидетельствам, был спецпорученцем Сталина и выполнял некую особую миссию, содержание которой знает он один. Но сохранился фильм с его комментариями… В общем, изучите материалы, посмотрите кино, а потом определимся, куда направить стопы. К схимомонаху на остров, на охотничью базу или на Вещеру…
Он почуял в вотчине присутствие чужих людей, как только свернул с дороги и лесом направился в дубраву. Ни на земле, припорошенной снегом, ни в воздухе следов не было, однако он шел с ощущением, будто из-за каждого дерева на него смотрят вороватые и одновременно пристальные глаза.
– Здесь кто-то есть, – словно подтверждая его ощущения, проговорила Дарья.
Ражный взял ее за руку:
– Это тебе кажется.
– Нет, я чувствую… Кто тут может быть?
– Охотники, – попытался успокоить он. – Позавчера открылся сезон на лосей.
И все равно Дарья шла напряженной, и хотя не озиралась, но ее глаза ловчего рода Матеры ни на мгновение не останавливались на одном предмете.
Облетевшая дубрава среди смешанного леса стояла, как остров, над раскидистыми черными кронами кружились вороны…
– Моя вотчина, – сказал Ражный и снял шапку, словно в храм вошел. – Вот этим рощеньем прирастал мой род.
Вотчиной называлось Урочище, а не дом, земля или усадьба…
Дарья, как и положено, встала за его спину, однако он затылком ощутил, как блуждает ее настороженный взгляд…
Ражный шел медленно, прикасаясь к деревьям, и остановился у Поклонного дуба, воздев правую руку. Избранная и названая трижды обошла дерево вокруг, поклонилась сначала на четыре стороны, затем встала на одно колено под руку Ражного лицом к дереву и, положив ладони на землю, зашептала сокровенную клятву – Правую Славу. Это был обряд соединения двух родов араксов, а точнее, присовокупление рода Матеры к роду Ражных. Если аракс брал в жены мирскую деву либо из староверческого рода, то избранница должна была начинать с азов и пройти полный девятимесячный круг своеобразного послушания, прежде чем встать перед Поклонным дубом.
– Недобрая примета, – проговорила Дарья, вставая. – Вороны над рощеньем кружат…
Он услышал в ее голосе знакомые интонации кормилицы Елизаветы, однако сказал походя:
– Они здесь всегда кружат, когда открывается лосиная охота.
Возле засыпанного листвой и снегом, первозданного, не тронутого даже мышинным следом ристалища Ражный поставил ее впереди себя и приобнял за плечи:
– Ровно через год хочу, чтоб мой сын потоптал эту землю.
Дарья подняла к нему лицо, улыбнулась сквозь маску настороженности:
– Не загадывай! Вот рожу тебе деву!..
По обычаю, в три месяца первородного сына приносили в Урочище и проводили босым по ристалищу. А каждому последующему прибавляли еще по три, и говорят, были когда-то такие великие роды, что поскребыш ступал на земляной ковер в возрасте двух лет.
Но и войны тогда случались чаще…
Даже у края ристалища, куда была вложена сила и страсть многих поколений, Ражный не смог избавиться от ощущения, что за ними подсматривают. Покидая вотчинное Урочище, он на минуту поднялся над дубравой и покружил рядом с воронами – не было и намека на свежий человеческий след…
Ворота охотничьей базы и калитка оказались запертыми изнутри, чего раньше не бывало, и для надежности завязаны толстой проволокой. Труба кочегарки торчала мертвым столбом, но над крышей отцовского дома курился дымок – значит, иноки, поселившиеся в вотчине, как только Ражный отбыл в Судную Рощу, находились дома. Егерям, в том числе и Баруздину, было запрещено переступать порог хозяйского дома.
Но почему же не топят гостиницу, если начался охотничий сезон? И где тогда живут сами егеря?..
– Карпенко? – позвал Ражный и тут заметил знакомый и уже присыпанный снегом велосипед старого профессора Прокофьева.
Собаки в вольере залаяли и заскулили на голос, однако Люты не было. Ражный перескочил через забор, распутал проволоку и впустил Дарью.
– Здесь что-то произошло, – озабоченно проговорила она.
– Сейчас все узнаем. – Он взял ее за руку и повел к дому. – Это наше родовое гнездо, дед строил…
В это время дверь чуть приоткрылась и через несколько секунд растворилась настежь.
– Вячеслав Сергеевич? – Прокофьев выскочил на крыльцо с медвежьей рогатиной. – Откуда?.. Как?!
Ражный обнял старика:
– Где же домочадцы?
– А уж давно нет никого, – загоревал профессор. – Егерей ваших арестовали и увезли, Баруздин теперь не приезжает… Один я тут. Собак вот кормлю, охраняю вместо Люты…
– Кто арестовал?
– Милиция приезжала, прокуратура, солдат привозили! И еще какие-то гражданские… Тут такое было!
– А старики, что у меня жили? Где?..
– Они на второй день ушли. – Прокофьев заметил рогатину в своей руке, поставил в угол. – Их тоже схватили и заперли в шайбе. А они стену пробили… Разорили вашу базу, Вячеслав Сергеевич, и бросили – все нараспашку…
