И все же был в этом городе человек, знающий прошлое одаренной нищенки. Более того, он помнил ее имя.
Адальберт вывернул из-за угла, прищурился на яркое солнышко и невольно замедлил шаг – даже отсюда было видно, что возле двери кто-то сидит. Заказчик? Не похоже. Через несколько шагов он узнал гостя. Вернее, гостью. Этот балахон ни с чем нельзя было перепутать. И скривился – как не вовремя. Впрочем, бегать он не привык, да и не собирался. Когда до незваной посетительницы оставалось метра два, она подняла голову, и на ярком солнце сверкнули безумные глаза. Он помолчал, оценивая ее и прислушиваясь к своим ощущениям, потом вздохнул:
– Здравствуй. Давно ждешь?
Она поднялась:
– Время не имеет значения.
Аль открыл дверь:
– Зайдешь?
Безымянка кивнула.
– Есть хочешь?
– Нет.
И это было ритуалом. За предсказания просто кормили. Не всегда хорошо и не всегда досыта, но кормили. Но сама она никогда не просила. Безымянка огляделась, словно что-то здесь могло измениться с момента ее последнего посещения, и устроилась в самом темном углу. Адальберт покачал головой, вновь оценивая ее состояние, и поинтересовался:
– Сколько ночей без сна?
Нищенка вздрогнула, сжалась:
– Три. Он опять приходит.
– Что говорит?
– Что я убила его.
– И ты ему веришь?
Молчание.
– Айша! Ты ему веришь? – От собственного имени на повышенном тоне женщина вздрогнула, вскинулась…
Айша…
Ее звали Айша Кел-ле. Сестра охотника Рэана. Адальберт помнил все. За двоих. С тяжелым вздохом маг покопался среди своих склянок, что-то смешал, что-то побормотал и протянул кружку нищенке:
– Выпей. Здесь он тебя не найдет.
Дрогнувшая рука все-таки перехватила стакан. Безымянка принюхалась.
– Ты пей, пей. Сама же научила.
В глазах мелькнуло узнавание запаха, но этим все и ограничилось. Она решительно выпила и вернула стакан:
– Сладко.
Аль кивнул, наблюдая за действием лекарства. Айша тихо вздохнула:
– Спать, как же хочется спать, – помедлив, она легла на пол и, свернувшись клубочком, уснула.
Охотник подошел, прислушиваясь к дыханию, но оно было спокойным. Не сказать, чтобы Адальберт сочувствовал, со временем боль прошлого притупилась, но все-таки ему было жаль женщину. Жила теперь как сорняк… И неясное внутреннее чувство подсказывало, что не все так просто, но как распутать клубок ее боли, он не знал.
Вот уже с неделю на улице царило оживление. Всему виной являлись новые соседи, вселившиеся в старый дом и теперь активно приводящие его в порядок. Новыми хозяевами оказались молодые близнецы – брат с сестрой, жизнерадостные и общительные. Весьма быстро они превратили запущенное жилище в жилое. Айша и Рэан Кел-ле приехали издалека и решили остаться в понравившемся городе. Оба высокие, подтянутые, синеглазые и русоволосые, они иногда казались отражением друг друга, и только различия в фигурах и длине волос разбивали это наваждение. Хохотушка Айша была старше на пару минут, и Рэан в житейских вопросах спокойно позволял ей собой помыкать. Некоторые из молодых да горячих решили, что парень сам по себе тряпка тряпкой и можно безнаказанно подкатиться к девушке. Первые встречи она еще как-то отшучивалась, но потом вмешался младший Кел-ле. Из троих наглецов никто не ушел на своих ногах – Рэан Кел-ле оказался жесток к посмевшим покуситься на его сестру. Аль стал свидетелем этой короткой драки. Он и наставник оказались рядом в момент разборок. И тогда еще семнадцатилетний Адальберт хорошо запомнил скорость движения парня. Наставник, наблюдавший за короткой дракой, только хмыкнул и подтвердил страже факт нападения на нового соседа. То, что их дома находились в соседних районах, не имело никакого значения. И именно тогда начинающий охотник узнал, кто такие эти близнецы. Рэан – маг, охотник и еще черт знает что, не афишировал и не вдавался в подробности своей жизни. Айша во всем ему помогала, готовя отвары, и читала как прошлое, так и будущее. Камешки, как и четки на запястье, всегда были с ней. Гладкие, потертые, рассыпаясь, они, казалось, нашептывали хозяйке все, что видели, а девушка уже переводила их шепот на человеческий язык. Это был целый ритуал: высыпать на ладонь, покатать между пальцев, россыпью кинуть на ближайшую ровную поверхность и читать. Читать, понимать и принимать решения.
Камешки не ошибались.
Никогда…
Безымянка открыла глаза и, приподнявшись, огляделась. Ничего не изменилось, где уснула, там и проснулась. Адальберта не было. Почему она ему верит, нищенка не знала, но чувствовала, что он не причинит ей вреда. Было в нем что-то родное. Болезненное, но родное. Память не хотела возвращаться и объяснять, что, откуда и как. Да и не хотела нищенка этого. Чувствовала, что второй раз она не выдержит потрясения. Или хотела чувствовать, что не выдержит? Четки скользнули сквозь пальцы, привычно отсчитывавшие бусины, – монотонность успокаивала.
Послышались шаги, Аль появился в комнате с каким-то мешком в руках.
– Не люблю уборку! – Отшвырнув ношу в угол, он подошел к ней. – Выспалась?
– Да.
Он присел рядом на корточки, заглянул в потухшие глаза:
– Погадай?
Нищенка, не отказываясь, кивнула. Уселась поудобнее и достала мешочек. Как она умудрялась так быстро убирать четки и доставать камешки – оставалось непонятным. Какое-то время Безымянка медлила, но потом решительно высыпала в ладонь. Неприятный шорох резанул мага по нервам. Каждый перекат в ладонях почему-то отдавался зубной болью. Миг, и вестники будущего рассыпались по полу. Охотник с интересом смотрел на странный узор и ждал. Первое слово Айша выдавила с трудом:
– Плохо.
Он напрягся:
– Что ты видишь?
– Беду. Только… – Он впервые слышал в голосе гадалки неуверенность. – Не понимаю.
Она собрала камешки, вновь покатала их в руках и снова сбросила. Узор вышел точно таким же, как и в первый раз, разве что некоторые камни поменялись местами. Адальберт нахмурился. Когда-то Айша пыталась ему объяснить принцип действия, но повторяющийся узор она не упоминала.
Она немного расслабилась:
– Будь осторожен. Удача на твоей стороне.
– Что ты увидела?
– Огонь. Вовремя среагируешь, не умрешь, но…
Адальберт знал, что торопить ее бесполезно, но не удержался:
– Но что?
– Это принесет еще больше проблем. Тебе самому.
– Не понимаю. Раскинь еще раз.
Нищенка замерла в нерешительности. Третий раз кидать камни на одного и того же человека грозило ей очередной головной болью, но… он – друг. И камешки с шорохом рассыпались вновь. Тот же самый узор – ничего не изменилось.
– Ты мне о таком не рассказывала никогда, – он словно и забыл, что перед ним давно уже не Айша.
Безымянка покачала головой, молча собирая камешки в мешочек. Адальберт поднялся:
– Ну что же, спасибо. Буду знать, что не все у меня в порядке.
Она беспомощно посмотрела на него снизу вверх. В синих глазах стояли слезы.
– Больно, Аль. Очень больно.
Охотник скривился, услышав такое сокращение имени от нее:
– Понимаю, – и отошел к столу, решая, что смешать, чтобы облегчить боль.
– Не выпускай на волю слова.
Адальберт резко обернулся:
– Что?!
– Не говори лишнего, – нищенка сидела, схватившись за голову, и раскачивалась. – Огонь. Крики… почему? За что?! Что я сделала?! Почему он погиб?!
Аль чертыхнулся – очередного приступа ему только не хватало!
– Рэан! – Имя брата выплеснулось криком, перешедшим в тяжелый, глухой стон.
Маг лихорадочно принялся шарить по своим склянкам, открывая и смешивая их содержимое, – у него осталось очень мало времени до пика приступа, а выхаживать Айшу не было никакого желания, да и времени тоже.
Лекарство в бьющуюся в истерике Безымянку он вливал практически силой и так же силой заставил проглотить. Какое-то время нищенка не двигалась, но потом отпустило, она сжалась в комок и заплакала – навзрыд, вздрагивая всем телом. Маг сидел рядом и отходил от своего геройского подвига – все-таки даже сейчас Айша была очень сильной. Голод и нищенское существование не слишком ослабили ее. Иногда Алю казалось, что ее жизнь заключена в камнях, но проверять догадку очень не хотелось.
Успокоилась она очень нескоро, и Крей тут же спросил:
– Ну?
– Голова болит.
– Это пройдет… – Он поднялся. – Если хочешь, оставайся на ночь. Здесь тебя никто не прогонит, только склянки мои не трогай.
– Бесовское отродье, – Безымянка беззлобно ругнулась, косясь на все баночки.
Охотник хмыкнул:
– Между прочим, ты и сама в этом разбираешься, – он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер от ее слов:
– Я знаю.
– Что?! – очень медленно Аль повернулся. – Что ты сказала?
