Ознакомительная версия.
— Тьма, и правда жечь! — восхитилась черная ведьма. — Это же мне платье нужно надеть по регламенту, волосы уложить в растрепанные лохмы, помаду стереть и вообще… — Толпа закивала, предвкушая развлечение. — Но сначала зелье, его уже ставить нужно, чтобы до завтра было готово.
Кивки прекратились, толпа напряглась.
Госпожа Торникай внесла предложение:
— Так мы их задержим?
— Да, — согласилась я. — На часик примерно, чтобы я все успела.
И взяв на руки совершенно белого и голубоглазого Гардэма, который мне весь образ черной ведьмы портил, я отправилась в лавку. Здесь, перехватив господина Улина, попросила зайти завтра утром. Отец шести дочерей радостно согласился, поблагодарил и вышел, пожав призрачную лапу Дохрая на прощание. Ну никакого пиетета и страха в отношении черной магии! Куда катится мир?
На обед поставила суп для себя и накидала в миску свежей рыбы для Гардэма.
Кот, радостно мурлыкая, метнулся было к вожделенной еде, но…
— Стоять, — скомандовала черная ведьма, протирая руку спиртом.
Как же меня бесит кровопускание! Действительно бесит! Ненавижу я это, да делать нечего.
В лавке звякнул колокольчик, после чего кто-то забился в стекло, а в мою кухню вошел Арвейн. Белый маг застыл в проходе, глядя на урчащего голодного хранителя белого источника и меня с ножом в руке.
— Телль? — прозвучало удивленное.
— Где влюбленная живность? — Мне правда стало интересно.
— На пороге, — скривился маг.
— А-а, — протянула понимающе и направила острие обработанного спиртом ножа к обработанному спиртом пальцу.
— Телль, что ты делаешь? — изумился мэтр белой магии.
— Когти отращиваю, — предельно честно ответила ведьма.
— У тебя же накладные есть, — напомнил белый.
— У меня есть, у Гардэма нет, — максимально подробно ответила и…
И прижала острие ножа к пальцу… Ненавижу это дело! Ненавижу и все тут! Тьма!
— Телль, убери нож, — неожиданно занервничал Арвейн.
И это так взбесило, что я надавила сильнее, прокалывая кожу, после чего, убрав нож, кривясь, выдавила несколько капель. Капли упали на рыбу, и ведьма скомандовала:
— Гардэм, жрать.
Кот очень странно на меня посмотрел.
— Жрать, говорю, это тебе с когтями поможет.
Из потолка высунулся Дохрай, видимо, ему тоже стало любопытно. А вот белый дух продолжал странно на меня смотреть.
— Жри — кому сказала! — психанула раненая черная ведьма. — Иначе это будет последняя свежая рыба в твоей жизни!
И тут со стороны белого донеслось:
— Ты говорила с Элим!
Устало посмотрев на мага, я мрачно пояснила:
— Это не я с ней, это госпожа Анарайн снизошла до крайне неприятной беседы. Гардэм!
Белый кот для начала жалобно посмотрел на меня. Топнула ногой и продемонстрировала жест, означающий «никакой к Тьме рыбы!», хранитель еще жалобнее издал «Мя-а-ав?», заявила ему «И по весне на улицу не пущу!». Угроза подействовала. С самым несчастным видом кот приблизился к миске, осторожно лапкой тронул окровавленную моей кровью рыбу, предпринимая попытку ее сдвинуть…
— И обстригу налысо всем кошкам на смех! — предъявила я последний аргумент.
Просто став белым хранителем, кошак обрел физическое тело, вместо прежнего призрачного, и теперь намеревался начать гулять по кошкам, наверстывая упущенное.
Горестно вздохнув, Гардэм подался к рыбе и впился в нее клыками.
В то же мгновение белый маг внезапно метнулся ко мне! Дохрай, обалдев от подобного, ринулся наперерез и был отброшен ярко-синей вспышкой, а я оказалась схвачена и прижата к противоположной стене кухни сильным телом обнаглевшей и вообще черную магию не уважающей рожи!
Громыхнул взрыв!
Полностью закрытая телом Арвейна, я ощутила лишь порыв ветра от вырвавшегося полтергейста, а после маг прижал мою голову к своему плечу, и черепки разбившейся посуды взвесью повисшие в воздухе, не причинили никакого вреда… мне. Но я отчетливо ощутила, как несколько раз дергался белый, после удушливый запах крови… затем рев.
И стало очень тихо.
— Телль, — Арвейн отстранился от меня и, упираясь ладонями в стену, с нескрываемым осуждением посмотрел в перепуганные сильно накрашенные глазищи черной ведьмы, — на будущее — не стоит экспериментировать в той области магии, в которой ты ни черта не смыслишь!
В чем-то он был, несомненно, прав, особенно если учесть, что по статистике сорок процентов черных ведьм гибнут от экспериментов с магией, но… зря он так со мной. Очень зря. Демонстративно подняла руку, собираясь щелкнуть пальцами.
— Телль! — рык у белого оказался пугающим.
А затем маг перехватил мою руку, прижал к своим губам и как полоумный принялся ее целовать. Мы с рукой были крайне удивлены излишним слюнепусканием; и удивились еще больше, когда от пальцев Арвейн со столь же повышенным рвением перешел к тыльной стороне ладони и запястью. Мы настолько обалдели, что даже не сразу сообразили, что нам банально не дают поставить некоторых на место, а потом вдруг стало не до места, потому как меня схватили за талию и рывком подняли выше, опять же прижав к стене таким образом, что напрочь исключили возможность соскальзывания обратно, и, сжав запястье уже зацелованной руки, белый прижался к моим губам. Судорожный вздох, полустон-полурык, и у черной ведьмы в голове несколько помутилось от напора белого мага.
И все бы ничего, но не по регламенту это… неправильно как-то. На мне ни платья соответствующего, ни белья, и даже напор мой должен быть, а вовсе не белого. И потому, прогнав туман из сознания, уперлась в грудь мага, вынуждая его отодвинуться. И когда его осоловелый взгляд стал более-менее вменяемым, сухо напомнила:
— Черная ведьма тут я, а предмет охоты — ты.
Изумленно глядя на меня, Арвейн переспросил:
— Что?!
Тьма, я его еще и учить жизни должна.
— Отпусти, — безапелляционно потребовала.
Вместо того чтобы выполнить требование ведьмы, белый окаменел, к стене меня прижал не в пример сильнее и к губам повторно и решительно потянулся…
— Дохрай, — меланхолично позвала я, отвернувшись от излишне настырного белого.
И ничего не произошло.
Ни Арвейн не поцеловал, ни Дохрай не отшвырнул от меня обнаглевшего мага. Несколько секунд я терпеливо ждала. Потом повернулась, посмотрела на рожу белого — рожа странно улыбнулась в ответ. Нахмурившись сильнее, сдвинулась — в желании узнать, где вообще мой хранитель. И увидела… Что кухни у меня больше вообще нет, вот что я увидела! То есть совсем нет! Посреди обугленного помещения имелась черная дыра! Как от взрыва! Плита, кастрюли, сковородки, шкафы, чугунки — все это в виде черепков, щепок и осколков или устилало пол, или протыкало стены! Кстати, часть черепков, осколков и щепок щедро утыкала спину и плечи белого мага… и запах крови, который ощущался, это была его кровь.
— О Тьма… — потрясенно выдохнула черная ведьма.
— Скорее о Свет и Тьма, — усмехнулся Арвейн. — Никогда не смей смешивать два полярно противоположных источника без моего присутствия, Телль.
— Но… — я все еще с ужасом оглядывала то, что еще пару мгновений назад было моей кухней, — но госпожа Анарайн сказала, что кровь даст Гардэму… и что это просто…
— Элим проводила обряд в присутствии двух сильных белых магов — меня и своего мужа, естественно, для нее все было просто! — Арвейн скрипнул зубами и отпустил меня.
Затем отступил на шаг, закрыл глаза, и его окутало голубоватое сияние — в тот же миг все осколки покинули тело и опали на грязный черный от сажи пол. Белые умеют себя лечить. Меня же маг интересовал менее всего, и, оглядывая погром в поиске Гардэма, я повторно позвала:
— Дохрай.
Тишина, затем донесшийся издали рык.
Обойдя Арвейна, торопливо вышла из кухни и увидела прикованного к полу своего духа-хранителя! Серебристая призрачная сеть не оставляла сомнений в том, кто его сковал.
Протянув руку, внедрила в сеть толику собственной силы, и сеть обратилась облаком стремительно угасающих искорок. Дохрай с ревом подскочил и едва не ринулся мимо меня на кухню, но был остановлен кратким:
— Нет.
Застыл зеленым мускулистым чудищем со стремительно растущими когтями, вопросительно глядя на меня. Ответила ему злым взглядом, и Дохрай стремительно увеличился в размере. Когда-то мой дух был болотным шайтаном. Редкий демон, и мне безумно повезло, что он погиб от старости в момент, когда я впервые активировала свой источник. Из всех духов преисподней я выбрала Дохрая, даже не знаю почему. Просто взгляд зацепился за него, его и притянула, тогда еще не понимая, насколько сильным хранителем обзавожусь. Дохрай действительно был силен — сильнее всех духов в магистериуме. Обретший вторую жизнь, он начал опекать меня как собственную дочь, заботился, следил, утешал, помогал в обучении и гордился моими успехами так, как не гордились даже мама и бабка. И никогда не проигрывал. Никому.
Ознакомительная версия.
