За спиной послышался рык, кто-то стиснул меня со спины. Дышать стало невозможно. Я наугад ударил локтем назад, но враг лишь засмеялся. Зло, весело, шало.
– Не ходил бы сюда – целым остался б. – Не голос, а треск ломающегося льда, обжигающая стужа и бесконечная горечь.
Тело вмиг сковало льдом, я попытался шевельнуться – куда там! Грудь разорвала боль, перед глазами мелькнули окровавленные когти.
– А сердце-то полуживое, – скрипящий шепот, – куда ж ты?
Враг ударил, я захлебнулся от боли. Хотелось завыть, но голос куда-то пропал, удалось лишь захрипеть. Когти разодрали покрытую льдом кожу, порвали мышцы, потянулись к сердцу.
Откуда-то издалека полилась хрустальная мелодия флейты. Мягкая и нежная, наполненная солнцем и огнем. Она топила лед, укутывала от мороза меховым плащом, снимала боль. Когти больше не шевелились, но и не выпускали меня. Флейта пела громче и настойчивее, желала прогнать ледяную злобу, растопить чужую ярость.
Хриплый крик – нечеловеческий, полный ненависти и боли – и меня с силой отшвырнули в сторону.
Я резко открыл глаза и сел на постели. Ночь, лунный свет, еле слышные стоны. Оковы кошмара рассеялись в тот же миг, когда я понял, что стонет Арве. Кинувшись к мальчишке, увидел, как тот мечется на постели. Успел заметить, что флейты из рук он так и не выпустил, сжимая ее побелевшими пальцами.
– Арве! Арве!
На зов он не откликнулся, пришлось легонечко встряхнуть. Стон прервался, Арве шумно выдохнул и открыл глаза. Обвел затуманенным взглядом комнату, увидел меня, неосознанно прижал флейту к груди.
– Оларс? – Его голос был еле слышен.
– Все в порядке, это был только сон, – тихо произнес я, успокаивающе погладив его по руке.
– Зачем… – Слова явно давались ему с трудом, а глаза застилала пелена навернувшихся, но не пролитых слез. – Зачем ты туда пошел?
– Арве, это всего лишь сон…
Фоссегрим мотнул головой, словно не желая меня слушать:
– Я едва успел, Оларс, там опасно. – Арве выдохнул, и только сейчас я заметил, что он весь дрожит. Но не от холода, а от пережитого ужаса.
Почему-то вспомнился упрямившийся Аян. Возможно, и не зря он уперся.
– Ну все, успокойся. – Мягко отобрав флейту, я аккуратно привлек мальчишку к себе. – Все в порядке. Это сон.
Он замер, прижался испуганным зверьком.
Отложив флейту в сторону, я начал осторожно поглаживать его по волосам. Ночной кошмар сам по себе неприятен, а фоссегрим твердо уверен, что это не простой сон, – вон как прижимается, будто хочет спрятаться.
Сам я испуга уже не ощущал. Когда нужно думать о другом, про себя забываешь. Но происходящее мне однозначно не нравилось.
Со двора послышалось ржание. Я сразу дернулся, но потом сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Коней здесь много, голос Аяна звучит иначе. А оставлять мальчишку одного – нельзя. И где утбурды носят этого Йорда?
Не знаю, сколько мы так просидели, но Арве не сказал ни слова и не шевельнулся. Кажется, кошмар его сильно испугал. Однако через время дыхание мальчишки стало тихим и ровным. Как ему удалось уснуть в таком положении – ума не приложу. Еще посидев так некоторое время, я осторожно уложил фоссегрима на кровать, укутал в шерстяное одеяло и, поразмыслив, положил рядом флейту и вернул оберег Волчьей пророчицы.
Со двора вновь раздалось ржание – тревожное, зовущее.
Нахмурившись, я подошел к окну и выглянул – ничего, пустой двор, все спят. Даже собака Асгейра – огромный серый волкодав – спокойно сидела у забора. Хотя… я пригляделся. Какое-то странное движение возле конюшни. Но это не конь. Человек и…
Бросив короткий взгляд на мирно спящего Арве, я подошел к своей кровати, быстро оделся и вышел за дверь. Выспаться все равно не удастся, а здесь и впрямь происходит что-то не то. Спустившись по лестнице и пройдя темный зал, я вышел на улицу.
Прохлада, напоенный ночными звуками воздух, легкий ветерок, шевелящий листья деревьев. Тишь да гладь, только вот все равно здесь что-то неладно. Я направился к конюшне. Может, догадка неверна, и под лунным светом толком никого не разглядеть, но чутье подсказывало, что я не ошибаюсь. Повязка с желтыми камнями, слабо мерцавшими даже во тьме, могла быть только у одного человека.
Я увидел, как Рангрид вышла из конюшни, повела плечами, вздохнула и вдруг развернулась.
– Ой! – невольно вырвалось у нее, девушка тут же прикрыла рот рукой, глядя на меня во все глаза.
– Что-то не так? – невинно поинтересовался я.
Она чуть нахмурилась, тряхнула головой, по плечам рассыпались красно-рыжие пряди. Сама в простом платье, а сверху накинут плащ. Значит, тоже выбегала, одеваясь наспех.
– Ты почему не спишь?
Странный вопрос. Я пожал плечами и посмотрел на небо, любуясь луной и драгоценной россыпью звезд.
– Кошмары снятся. Пошел к тебе за целебником, да только не застал.
Рангрид прищурилась – она явно не верила. Но при этом еще чего-то не могла понять. Будто тот, кто не спит ночью, – преступник и злодей, творящий неправедные вещи. Хотя сама она тоже бродит по двору.
– А что тебе снилось? – Ее голос прозвучал странно, напряженно.
– Убить меня хотели, – ответил я правду, внимательно глядя на девушку. Ее лицо и впрямь изменилось: по нему пробежали непонимание, ужас и неверие. – Рангрид, – вкрадчиво произнес я, подходя ближе и беря красавицу за локоть, – ты знаешь куда больше, чем говоришь. Может, поделишься?
Она вспыхнула:
– Да как ты!.. – Резко вырвала руку и хотела замахнуться, но я успел перехватить и сжать – не причиняя боли, но и не давая шевельнуться.
– А вот этого не надо.
Она выдохнула сквозь стиснутые зубы, снова бросила на меня недобрый взгляд, но потом вздохнула:
– Ладно…
Снова послышалось ржание. Мы одновременно повернули головы и замерли: совсем рядом – руку протяни и дотронешься – стоял конь. Словно сотканный из серебра, а глаза – лунный камень. Посмотрел на нас, прянув ушами, топнул копытом и замер.
По спине пробежал холодок, Рангрид ахнула и сделала шаг вперед.
– Стой, – выдохнул я.
Она неожиданно послушалась.
Нет, это не обычный конь – что-то иное: неясное и холодное.
Он еще раз посмотрел на нас, заржал и резко рассыпался серебристой пылью.
– Мертвый… – услышал я шепот чудесницы из Мерикиви. – Мертвый конь Лунного всадника.
Некоторое время мы молчали. Я покосился на Рангрид – она, казалось, забыла, где находится и кто с ней рядом. Лишь невидящим взглядом смотрела вперед, сжимая рукой у горла плащ, будто вмиг успела замерзнуть.
– Нам есть о чем поговорить, – заметил я.
Рангрид словно очнулась и посмотрела на меня.
В медовом взгляде смешались подозрение и… то, чего я раньше не замечал, – интерес.
– Это мое дело, – отчеканила она.
– И Нороа из Браннхальда тоже?
Она нахмурилась:
– Откуда ты… Хотя, кажется, догадываюсь. Пошли ко мне, здесь могут услышать.
Развернувшись, она быстрыми шагами направилась к дому. Я молча последовал за ней. Да уж, веселая ночка, ничего не скажешь. Но в том, что конь и Нороа имеют нечто общее, я был уверен. Больно уж одинаково появляются из ниоткуда и рассыпаются серебряной пылью.
Комната Рангрид оказалась рядом с нашей, но внутри царил порядок – нам такой и не снился. То ли чудесница тут обитает давно, то ли прислуга более старательна.
Подойдя к столу, девушка зажгла масляный светильник из глины, а потом сбросила плащ на кровать, оставшись в одном белом платье с золотой вышивкой на рукавах и кожаной шнуровкой по бокам.
Сев за стол, она посмотрела на меня и кивком указала на стул напротив:
– В ногах правды нет, прошу тебя.
Когда я сел, что-то переменилось. То ли свет так падал, то ли и впрямь янтарное колдовство. Лицо девушки стало старше и… красивее. Видать, она из тех женщин, что с возрастом только хорошеют.
Чуть склонив голову к плечу, Рангрид внимательно смотрела на меня, будто что-то для себя решала.
– Кто такой Лунный всадник? – спросил я.
– А кто ты, что противишься заклятию сна?
Я изогнул бровь, но промолчал. Значит, вот кто балуется силой. Впрочем, может, это и не баловство, а имеется какая-то определенная цель, которой я не знаю. Только не все заклятия правильно действуют на… не совсем живых. Вот нам с Арве и не повезло. Точнее, не повезло мне, а фоссегрим почувствовал беду.
– Посредник.
Этого достаточно. На лице девушки появилось изумление, она внимательно посмотрела на меня, будто не веря своим ушам. Чуть нахмурилась, но все же кивнула:
– Наслышана о вашем брате, врать не стану.
– А я вот не слишком много знаю о чудесницах из Мерикиви, – хмыкнул я.
– Не все в Мерикиви чудесницы, – возразила она.
– И не каждую знает Нороа из Браннхальда.
Рангрид сжала губы, но потом тихо вздохнула:
– Ладно, слушай. Я действительно из Мерикиви, хоть и не истинная чудесница, а только по отцу. Мать была родом из Гардарры, янтарной магией не владела.
