В неожиданно наступившей тишине все собравшиеся вокруг Ричарда сжали кулаки, под стать ему, и ударили себя в грудь, клятвенно заверяя, что так оно и будет. Все эти люди хотели победить, пусть даже каждый по своей причине.
Но ни одна из этих причин не шла ни в какое сравнение с причиной Ричарда.
Он вовсе не надеялся обыграть императорскую команду – поскольку предполагал получить свой шанс задолго до этого, – но был готов зайти и столь далеко, если потребуется. Он понимал, что в ближайшее время удобный случай может и не представиться. И если он не подвернется, Ричарду нужны были гарантии, что они дойдут до финальной игры этого турнира, и тогда уж точно он сможет получить столь необходимый ему шанс.
Наконец Ричард повернулся к Джону-Камню и на скорую руку закончил изображения нескольких символов, обозначающих несокрушимость атаки, на мощных мускулистых руках своего ведомого.
– Разрисуешь и меня после него, а, Рубен? – спросил один из стоящих вокруг людей.
– А затем меня, – добавил другой.
– Только по одному, – сказал Ричард. – А пока я занят работой, давайте обсудим в деталях нашу стратегию. Я хочу, чтобы каждый, кто будет участвовать в игре, точно знал, что надлежит делать. И все мы должны знать замысел, чтобы верно следовать ему. Нам необходимо освоить систему условных знаков. Все мы должны быть готовы с первого же мгновения начать крушить противника. Я хочу вырвать у них победу, пока они еще будут смеяться.
Каждый из людей по очереди садился на перевернутую бадью, позволяя Ричарду разрисовывать свое лицо. Ричард каждый раз исполнял это так, будто рисунок был вопросом жизни и смерти. В некотором смысле так оно и было.
Все без исключения стали участниками рассудительной лекции Ричарда. Их настроение стало серьезным и даже торжественным, пока они тихо сидели, наблюдая, как их нападающий изображал то, что – как было известно только Ричарду, – представляло наиболее смертоносные концепции, способы использования которых знал только он. Даже если они и не понимали язык этих символов, они понимали значение того, что делал Ричард. Они воочию могли убедиться, что каждый из них стал выглядеть устрашающе.
Когда каждый из игроков оказался разрисован, Ричард осознал, что все выглядит как почти полноценная коллекция рисунков, описывающих танец со смертью, с некоторыми элементами магии шкатулок Одена, перекликающимися с ним.
Символы, которые он не использовал, оставив для себя – это те элементы танца, что воплощали наиболее смертоносные удары – те, что рубили и резали саму душу врага.
Один из солдат, входящих в их команду, предложил Ричарду полированный кусок металла, чтобы, рисуя элементы танца со смертью, он мог видеть себя. Ричард окунул палец в красную краску, думая о ней, как о крови.
Вся команда восторженно наблюдала за ним. Это был их лидер в предстоящей битве, тот, за которым они следуют в игре Джа-Ла Д’Йин. Теперь у него было новое лицо, и все они отнеслись к этому очень серьезно.
В качестве завершающего элемента Ричард добавил две стрелы-молнии от Кон Дар – символы, представляющие ту силу, которую вызывала Кэлен, когда они вдвоем пытались удержать Даркена Рала от попытки открыть шкатулки Одена, и она решила, что Ричард был убит. Это обозначало силу возмездия.
При мысли о Кэлен, о ее потерянной памяти, об отобранной индивидуальности, о том, что она сейчас во власти Джеганя и дьявольских учений Ордена, а также мысленно воспроизводя ее образ с тем свинцовым кровоподтеком на лице, Ричард испытывал неуемную ярость, заставляющую кипеть его кровь.
Кон Дар означало «кровавая ярость».
Пока они следовали по пятам за Джеганем, Кэлен обнимала Джиллиан так, будто пыталась защитить. Окружение императора совершало обратный путь через широко раскинувшийся лагерь, вызывая молчаливый трепет меньшинства и одобрительные возгласы большинства его обитателей. Некоторые скандировали имя Джеганя, когда тот проходил мимо, и выкрикивали что-то в поддержку его лидерства в их борьбе по истреблению противников Имперского Ордена, другие восславляли его, называя «Джегань Справедливый». Ее всегда повергало в уныние, что столь многие воспринимали его – или само Братство Ордена – как хранителя справедливости.
Время от времени взгляд доверчивых, цвета меди, глаз Джиллиан обращался к Кэлен, выражая благодарность за защиту. Кэлен ощущала отчасти и стыд за свой обман в отношении этой защиты, поскольку знала, что на самом деле может предложить девушке лишь весьма условную безопасность. И что еще хуже, в любой момент Кэлен могла оказаться причиной какой-либо неприятности, которая обернется против Джиллиан.
Нет! Она напомнила себе, что не она будет такой причиной, случись нечто подобное. Джегань, как поборник извращенных верований Братства Ордена и сторонник несправедливой справедливости, будет причиной. Извращенные верования Ордена оправдывали любую несправедливость, рассматривая ее как средство для достижения конечной цели. Кэлен не была ответственна – ни в целом, ни частично – за то зло, что творили другие. Именно они должны отвечать за собственные действия.
Она напомнила себе, что не следует перекладывать обвинения с виновных на их жертвы. Это поддерживает дьявольские верования – всегда обвинять во всех бедах жертву. Таков их стиль мышления, и она не должна перенимать его.
И тем не менее у Кэлен разрывалось сердце, оттого что Джиллиан вновь стала запуганным пленником этих тварей. Эти люди из Древнего мира, причинявшие вред невинным людям во имя великого добра, были предателями самого этого понятия. Они были неспособны на искренние чувства и душевную боль, потому что не ценили добро, и даже ненавидели его. Вместо стремления к реальным ценностям они руководствовались в своих действиях разъедающей завистью.
Единственной радостью для Кэлен с того момента, как она попала к Джеганю, было то, что ей удалось устроить побег для Джиллиан. Но теперь она оказалась лишена даже этого.
Пока они шли через лагерь, Джиллиан все время держалась за Кэлен, крепко обхватив ее рукой за талию, а пальцами вцепившись в блузку своей покровительницы. Было очевидно, что, хотя зловещая натура солдат, окружающих их со всех сторон, пугала ее, еще больший страх она испытывала перед личными стражами Джеганя. Это были люди того же сорта, как те, что охотились за ней. Ей удалось ускользнуть от них на время, но, несмотря на то, что Джиллиан хорошо знала безлюдные развалины древнего города Касска, все-таки она оставалась ребенком и шансы ее были малы, когда поиск вели такие решительные и опытные воины. Теперь, когда девушка вновь стала пленником и оказалась в этом огромном лагере, Кэлен понимала, что очень мало шансов помочь ей вновь вырваться из лап людей Ордена.
Пока они так и шли через грязь и отбросы, петляя между беспорядочно натыканными палатками, повозками, сваленным в кучи снаряжением и припасами, Кэлен повернула к себе лицо Джиллиан и увидела, что рана перестала кровоточить. Одно из колец, что носил Джегань, оставило рваную рану на щеке девушки. Ах, если бы это был главный повод для беспокойства! В ответ на трогательную улыбку Кэлен погладила Джиллиан по голове.
Джегань какое-то время был доволен тем, что девушку, которая посмела сбежать от него, удалось вернуть назад – и заодно получить новое средство пытать и контролировать Кэлен. Но тем не менее сейчас его куда больше интересовало обнаруженное в этой яме. Кэлен показалось, что он знает гораздо больше о том, что они отрыли, чем показывал это. Прежде всего его вовсе не удивила находка, как можно было бы ожидать. Он очень спокойно воспринял это открытие.
Приняв меры к тому, чтобы этот район был оцеплен и очищен от солдат регулярной армии, он строго приказал своим помощникам немедленно разыскать его, как только каменные стены будут взломаны и откроется доступ внутрь, чем бы ни оказалось это сооружение, скрытое под равнинами Азрита. И только после того как он удостоверился, что все поняли, чего именно хочет император от них в работе с этой находкой, его внимание переключилось на предстоящее открытие турнира. Он был намерен посмотреть некоторые игры и оценить некоторых потенциальных соперников своей команды.
Кэлен уже доводилось посещать с ним игры джа-ла. Она не испытывала радости от перспективы повторения этого, главным образом потому, что атмосфера насилия этих игр приводила его в буйное состояние, вызывая дикие плотские желания. Этот человек обычно и без того был страшен, способен на внезапные жестокие поступки, но когда находился в возбуждении после игры, то бывал еще более необузданным и импульсивным.
После первого совместного посещения игр в фокусе его развратной похоти оказалась Кэлен. Ее охватила паника, но затем она пришла к пониманию, что он способен сделать то, что собирается, и у нее нет никакой возможности остановить его. В результате она стала нечувствительной к ужасу оказаться под ним, примиряясь с неизбежным. Она отвела глаза от его развратного взгляда и переключила свои мысли на другое, уговаривая себя, что следует сдерживать свою ярость, пока не наступит подходящее время, когда эта ярость послужит какой-либо цели.
