Ознакомительная версия.
Шло время, и я ещё не раз так наблюдала, как растут мои подопечные. Через несколько недель малыши окрепли, покрылись пушком, открыли глазки. Четверо хомячков были рыжего окраса с подпалинами, как у мамы, один бежевый – как Тишка. Самый мой любимчик – чёрненький без единого пятнышка. Сразу назвала его Чернушка.
Когда малыши немного подросли, мы их отсадили в отдельную коробку. На второй день они прогрызли дырку в своей новой конуре и разбежались кто куда. Я не знала, как сказать об этом маме, но пришлось. Она рассердилась, поругала меня. Сказала строго: найти и раздать детям. В школе много желающих завести себе такого же пушистика, как у меня. Выстроилась целая очередь. Что ж, желающие есть, теперь дело за малым – разыскать эту шпану.
Троих я сразу нашла, как обычно, в любимой кладовке. Поиски затянулись. Только через неделю объявился ещё один рыженький. И где бы вы думали? В диване, где хранилась обувь. Мы услышали шорох, когда смотрели телевизор. Пришлось перебрать все обутки. Мои малые сандалии, мамины туфли на каблуках, которые я часто надевала и красовалась по дому, папины кирзовые сапоги, валенки. Нигде не нашли.
Прошла неделя. В один из дней на улице шёл дождь. И я решила прогуляться. Полезла под диван за красными резиновыми сапогами. Люблю гулять в слякоть. Раздолье, свежесть, гром. Нравится измерять глубину луж. Правда, один раз угодила в глубокую яму, еле выбралась. Промокла тогда, замёрзла и плакала, домой вся в грязи пришла, да ещё и от мамы опять досталось. Ну, так вот. Беру я свои любимые сапожки, сую руку внутрь. Ой, что-то мягкое. Хомяк как выпрыгнет, да как побежит – я за ним, успела поймать. Только укусил меня немножко. Не больно. Считаю. Это четвёртый, осталось ещё двоих найти.
До вечера мы всей семьёй искали, не нашли никого больше. Правда, заметили одну странную особенность. На полу в зале спели помидоры. Мама обнаружила на них странные проколы. Надкусанные овощи стали подгнивать. Решили понаблюдать, кто здесь шкодничает.
Вечер. Тишина. Тихо идёт передача по телевизору. Мама проверяет уроки, папа читает газету, маленький братик собирает конструктор. Из-под дивана не спеша выходит Чернушка. Направляется к самому большому и спелому помидору, кусает его, набивает щёки и направляется обратно под диван. Здесь мы его и схватили. Осталось ещё одного выследить и обезвредить.
За окном потемнело, замерцали огоньки. Дождь закончился, так и не получилось погулять сегодня. Вот и спать пора. Мы с братом жили в одной комнате. В детской, друг против друга, стояли удобные красивые кровати, рядом по два одинаковых письменных стола с ящиками. В углу разместился старинный полированный шкаф, покрытый тёмным лаком. Перед сном мы часто играли в «угадай мелодию». Я напевала мотив, а Андрюшка угадывал, и наоборот. Я пела понятно, он сразу угадывал, какая песня. А сам пел мотив неправильно, мне редко удавалось расшифровать его мычание. Так мы долго могли играть – пока родители не прикрикнут из соседней комнаты.
Когда в очередной раз играли в Угадайку, услышали странные звуки.
– Наверное, это привидение ищет нас, – тихонько говорю брату, чтобы напугать. А сама от страха присмирела. Мы спрятались под одеяло.
– Включи свет – ты же мальчик.
– Нет, сама включи – ты же старше меня.
Никто не решался встать. Под одеялом было жарко – дышать нечем. В комнату зашёл отец.
– Что это вы тут затихли резко, что случилось?
– Папа, пожалуйста, включи свет, тут привидение ходит.
Люстра противно засветила в глаза. Встали с кроватей. А у Андрюши одеяло шевелилось. Мы запищали. Папа расправил пододеяльник, а там Светлячок наш сидит – самый светленький хомячок. Запутался бедненький, выбраться не может.
– УРА! и последний нашёлся! – радостно закричали мы. Посадили найдёныша на место и легли спать. Петь больше не хотелось. Спать, только спать. Утром мама сказала:
– Будем стирать, снимайте простыни.
У братика оказалось всё постельное бельё погрызано, как решето, а у меня целое. Я смеялась над ним. Но когда мама увидела, что натворил хомяк, мне стало не до смеха. Опять мне досталось по полной программе. Как будто это я прогрызла.
Всё «хомяковое племя» раздали знакомым, ребятам в школе. Лору я не брала в руки: она кусалась. А вот с Тишей мы играли каждый день. Делаем уроки вместе. Я задачки решаю, он по тетрадкам бегает. Всё время идёт по краю стола, не понимает, что может упасть. У меня была книга про грызунов. Там я вычитала, почему хомяки не боятся высоты. Дело в том, что эти животные привыкли жить в низменности. В земле роют норы, строят гнёзда из мелких веток, травинок. Получается такой мягкий комочек. Там тепло и уютно. Ниоткуда не упадёшь. Поэтому Тишка так бесстрашно падал со стола. Однажды чуть с балкона не упал. А живём мы на девятом этаже. Его только и спасло то, что щели успели заделать. Так бы упал и всмятку.
Хомяки жили врозь, но купались в ванне вместе. Плавали вдвоём, как два маленьких кораблика, по кругу. Я наблюдала, с ними купаться не решалась. Особенно после того как Лора вцепилась в мой палец, когда я вытаскивала её из воды, пытаясь вытереть. Она вонзила свои острые, как две иголки, зубы. Повисла на моём пальчике. Пришлось руку так дёрнуть, что хомяк подлетел до потолка и дал дёру. А мне не до беглянки. Сначала кровь струёй брызнула на ковёр, потом слёзы. Она – бежать, а у меня словно стёкла в глазах, не видать ничего. Собралась с мыслями, быстренько нашла банку. Она уже была у дверей злополучной кладовки. Фу, успела. Накрыла её и посадила в клетку.
Пальчик пульсировал, болел. Помазала йодом, наложила повязку, успокоилась. Моя затея приручить дикарку не удалась. Больше я не брала её в руки и не купала.
С тех пор прошёл почти год. Каждое утро я кормила своих зверят. Когда подходила к клетке, хомячки выходили, вставали на лапки и ждали. В глазах читался вопрос: «Что же ты нам вкусненького принесла, хозяйка?» Почему-то в этот раз Лора долго не выходила. Решила открыть клетку, посмотреть, что там – может, спит. Она молча лежала в своём гнездышке, как статуя, не шевелясь. Взяв её на руки, поняла – она не дышит. Умерла.
Я долго плакала. Потом положила её в мешочек. Когда папа пришёл с работы, он забрал аккуратный свёрток и куда-то унёс. От Лоры остался лишь шрам на моём пальце и воспоминания.
Спустя месяц заболел Тишка. Он скучал по своей подруге. Чувствовал, что её больше нет. У него начал гноиться глазик, никакие капли не помогали. Возили его к ветеринару. Врач сказал, что Тишка старый и что хомяки долго не живут. На глазах он угасал. Уже не ел и не пил ничего. Из маленькой пипетки капала ему водичку в ротик, но она вытекала обратно. Я хотела во что бы то ни стало вылечить его. Дома была синяя лампа. Когда мы болели простудой, мама грела нам нос. От лечебного света шло приятное тепло. Я взяла хомячка положила на ладонь, включила лампу. Так мой верный любимый дружок – мой маленький хомячок – уснул на моей ладони. Больше не проснулся. Я плакала. На этот раз очень долго. Потом взяла самую красивую коробочку, выложила оттуда мамины духи и положила Тишеньку. Накрыла платочком. За домом через дорогу – опытное поле. Мы называли это место «опытка». Там росли ранетки, смородина, тополя, дичка, даже морковь и картофель. Выбрала самые высокие красивые деревья и возле третьего по счёту, самого ветвистого, выкопала ямку. Аккуратно положила туда коробочку. Украсила красивыми цветами. Сделала маленький крестик из дерева. Проводила в последний путь минутой молчания.
Мы с братом часто приходили к Тишке, разговаривали с ним. Я даже сейчас знаю точно, где это место. Хожу иногда проведать дорогого друга.
Больше мы не заводили хомяков.
Ознакомительная версия.
